Полли, а не сама Вильма уничтожила веселую и беззащитную собачку Нетти,
вонзив ей в грудь смертоносный штопор?
Была еще одна частичка души, самая, вероятно, естественная и
понятная, которая просто-напросто страдала от потери хорошего друга и
недоумевала, как могла Нетти так поступить в то время, когда Полли
уверовала в ее неминуемое выздоровление.
Почти всю первую половину дня Полли провела в хлопотах по организации
похорон и обзванивала немногих родственников Нетти, которые, как она и
предполагала, отказались присутствовать при погребении. Эта рутинная
работа, всегда сопровождающая таинство смерти, помогла сосредоточиться в
собственном горе... в чем, вероятно, и состоит главное предназначение
ритуала предания мертвых земле.
И все же от некоторых мыслей она отделаться не могла. Например,
лазанья, все еще прятавшаяся в холодильнике под покрывалом из фольги,
чтобы не пересохнуть. Она предполагала разделить трапезу с Аланом, если
он сможет прийти к обеду. В одиночку она съесть лазанью не сможет. Кусок
в горло не полезет.
Она вспоминала, как Нетти стремительно определила ее тяжелое
состояние, как прониклась ее болью, как старалась ее унять, облегчить,
настаивая на том, что термические варежки на этот раз помогут. И
конечно, последние слова Нетти, адресованные ей:
- Я люблю тебя, Полли.
Розали теперь тоже напевала. Этим утром они сообща вспоминали Нетти,
вызывая в памяти то одно, то другое, поплакали, обнявшись, в подсобке
среди вороха тканей и одежды. А теперь и у Розали, кажется, поднялось
настроение, вероятно оттого, что она услышала, как поет Полли.
"А может быть, и оттого, что она не была по-настоящему близка и
реальна для нас обеих, - размышляла Полли. - Над образом Нетти всегда
витала тень, не слишком густая, чтобы не разглядеть, что под ней
скрывается, но достаточно плотная, чтобы приходилось напрягать зрение.
Возможно, именно это обстоятельство способствует непрочности, хрупкости
нашей скорби".
- Я и вправду лучше себя чувствую, - сказала Полли. - Не пойму,
почему и как это произошло, но ужасно радуюсь. Может быть, пора по этому
поводу перекрыть фонтан слез?
- Согласна. Не знаю, что меня сегодня больше порадовало с утра - то,
что ты пела, или то, что шила. Ну-ка покажи руки.
Полли послушно подняла их. Сказать, что эти конечности принадлежали
королеве красоты - погрешить против истины. Пальцы искривлены, суставы
распухшие, но Резали ясно видела, что отек по сравнению с тем, что был в
пятницу, когда Полли пришлось раньше времени уйти с работы, значительно
уменьшился.
- Здорово! - воскликнула Розали. - Совсем не болят?
- Ну, не совсем, конечно, но гораздо лучше, чем за весь последний
месяц. Смотри.
Она медленно сжала пальцы в кулаки, затем разжала с той же
осторожностью.
- Больше месяца я не в силах была этого сделать.
"Если уж быть до конца откровенной, - думала Полли, - я не могла
сжать кулаки с мая, а то и с апреля".
- Ух ты! - восхитилась Розали.
- Так что, видишь, я и в самом деле чувствую себя гораздо лучше. Если
бы только Нетти могла разделить мою радость, было бы совсем
замечательно.
Входная дверь в мастерскую открылась.
- Ты не взглянешь, кто там, - попросила Полли. - Я хочу закончить
этот рукав.
- Конечно, взгляну. - Розали направилась к выходу, но на пороге
оглянулась. - Знаешь, Нетти очень бы радовалась, если бы знала, что тебе
лучше.
Полли кивнула.
- Знаю, - грустно сказала она.
Розали ушла встречать посетительницу, а Полли дотронулась до
маленькой выпуклости, не более желудя, спрятавшейся под розовым
свитером, на груди.
"Азка, какое восхитительное слово", - думала Полли, двигая и
переворачивая под серебристой иглой деловито жужжащей машинки ткань, то
есть делая то, чего не могла себе позволить с прошлого лета.
А еще она думала о том, какую сумму мистер Гонт запросит за
чудодейственный амулет. "Сколько бы ни попросил, все мало, - решила она.
- Мне, конечно, нельзя так себя настраивать к часу расплаты, но это
сущая правда. Какую бы цену он ни назвал, торговаться не стану".
Глава четырнадцатая
1
Члены городского совета Касл Рок пользовались услугами
однойединственной секретарши, работавшей на полную ставку, молодой
женщины с экзотическим именем Ариадна Сэн-Клэр. Это была жизнерадостная
особа, не отягощенная глубоким интеллектом, но трудолюбивая и весьма
хорошенькая. Она обладала большой грудью, крутыми холмами возвышавшейся
под бесконечным количеством и разнообразием ангорских свитеров, и
превосходной гладкой кожей. Ариадна была близорука. Ее карие глаза
непомерно увеличивали стекла очков в роговой оправе. Умнику она была по
душе. Он считал ее слишком недалекой, чтобы принадлежать к гнусной
когорте, имя которой ОНИ.
Ариадна заглянула к нему в кабинет без четверти четыре.
- Пришла заявка от Дика Брэдфорда, мистер Китон. Он просит о
субсидии.
- Ну что ж, давайте посмотрим, - сказал Умник и сунул в ящик стола
спортивную страницу, вырванную из последнего номера люистонского выпуска
"Дейли Сан" и свернутую до размера карточки, выдаваемой на ипподроме.
Сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, настроение было приподнятое
и деловое. Розовые талоны сожжены в духовке, Миртл уже не шарахается от
него как затравленная кошка (ему не было особого дела до Миртл, но все
же раздражало жить под одной крышей с женщиной, которая смотрит на тебя
как на убийцу-маньяка), и к тому же он рассчитывал на нынешних бегах
положить в карман еще одну крупную сумму. По случаю праздничного дня
народу на ипподроме будет больше, чем обычно, а соответственно, и ставки
возрастут. Он уже начинал постепенно взвешивать все "за" и "против". Что
касается помощника Говновонялки и шерифа Говнокопалки, да и всех
остальных членов их веселой компании... ну что ж, он, Умник, и мистер
Гонт знают всю их подноготную и выступят против этой ублюдочной команды
сообща.
Все вышеизложенные причины позволили Китону весьма радушно пригласить
Ариадну в кабинет и даже с давно забытым удовольствием пройтись
ласкающим взглядом по ее соблазнительной груди, постоянно пребывающей в
волнующем движении, но, без всяких сомнений, достаточно упругой.
Ариадна положила перед ним бланк заявления и Китон, взяв его в руки,
благодушно откинулся на спинку кресла. Требуемая сумма указывалась в
правом верхнем углу заявления, обведенная рамкой, - 940 долларов. В
качестве плательщика должна выступить строительная компания Кейс
Констракшн энд Сапплай в Люистоне. В графе под названием "Товары и
услуги, требующие оплаты" Дик проставил: 16 ЯЩИКОВ ДИНАМИТА. Ниже, в
графе "Комментарии/Объяснения", он написал:
"Мы в конце концов обнаружили гранитную гряду под гравиевым карьером
на городском шоссе no 5, ту, о которой предупреждали геологи еще в 1987
году (см. мой отчет). Под этой грядой, вне всяких сомнений, залегают
дополнительные пласты гравия, но чтобы до них добраться, придется гряду
взорвать. Сделать это необходимо до наступления морозов и снегопадов.
Если нам придется зимой закупать требуемое количество гравия в Норвегии,
размер налогов подскочит до необозримых высот. Понадобится всего два-три
взрыва, а на фирме имеется достаточный запас взрывчатки, я проверял.
Динамит нам нужно получить не позднее чем завтра к полудню, чтобы начать
работы в среду. Я отметил места предполагаемых взрывов на тот случай,
если ктонибудь из городской управы посчитает необходимым приехать".
Под всем стояла подпись Дика.
Умник дважды прочитал заявление, задумчиво постукивая ногтем по
передним зубам, а Ариадна все это время стояла и терпеливо дожидалась.
Наконец он оторвался от спинки кресла, положил заявление на стол, внес
некоторые изменения и дополнения, поставил под пометками свои инициалы и
подписал заявление широким росчерком. Когда он протягивал бланк Ариадне,
та радужно улыбалась.
- Ну вот, - самодовольным тоном произнес Китон, - а говорят, что я
несносный скряга.
Ариадна взглянула на бланк. Умник увеличил сумму с девятисот сорока
долларов до тысячи четырехсот, а под объяснением Дика, зачем ему
понадобился динамит, приписал: "Бери как минимум двадцать ящиков, пока
есть".
- Вы не желаете поехать и взглянуть на карьер, мистер Китон? -
поинтересовалась Ариадна.
- Зачем? Нет никакой необходимости. - Китон снова откинулся на спинку
кресла и сцепил пальцы рук замком на затылке. - Но попроси Дика
позвонить мне, когда заказ поступит. Взрывчатки много, и не желательно,
чтобы она попала в чужие руки.
- Конечно, - согласилась Ариадна и вышла. Она была рада поскорее
убраться из кабинета. Что-то в улыбке Китона показалось ей... ну,
скажем... скользким.
Тем временем Умник повернулся в своем крутящемся кресле лицом к окну,
выходящему на Мейн Стрит, которая предстала сегодня его взору гораздо
более оживленной и приветливой, чем в отвратительное субботнее утро. С
тех пор многое изменилось, и он надеялся, что дальнейшие перемены грядут
в ближайшие пару дней. Как ни говори, если на городском складе, ключ от
которого у него имеется, будет лежать двадцать ящиков динамита -
произойти может все что угодно. Ну просто все, что душе угодно.
2
Туз Мерилл пересек Тобин Бридж и въехал в Бостон в четыре часа
пополудни, но прошло еще не менее получаса, прежде чем он оказался в том
месте, которое, как надеялся, являлось целью его путешествия. Это был
странный, почти безлюдный и весьма запущенный район Кэмбриджа,
неподалеку от узких извилистых центральных улиц. По большей части из них
движение было односторонним, остальные оканчивались тупиками.
Полуразрушенные здания этого глухого района отбрасывали длинные
предвечерние тени, когда Туз остановил машину у одноэтажного мрачного
закопченного дома на Уипл Стрит. Располагался он посреди заросшего
сорной травой пустыря. Частное владение было огорожено железным забором,
но проблем не возникло - ворота кто-то умыкнул. Одни петли остались, и
Туз заметил на них следы работы гаечным ключом. Он направил "челленджер"
в образовавшийся проем и двинулся в сторону дома.
Стены были глухие, без единого окна. Ухабистая дорога, по которой
ехал Туз, вела к воротам гаража, расположенным со стороны, выходившей на
Ривер Чарлз. В гараже окон тоже не наблюдалось. "Челленджер" натужно
кряхтел, подпрыгивая на развороченной дороге, которая когда-то, в лучшие
времена, была покрыта асфальтом. По пути попалась брошенная детская
коляска, стоявшая посреди осколков битого стекла. В ней сидела старая
кукла - одна половина лица вдавлена внутрь головы, с другой на Туза
смотрел пустой взгляд голубого стеклянного глаза. Перед закрытыми
воротами гаража Туз остановил машину. Что же ему теперь делать?
Одноэтажный барак выглядел так, как будто был покинут людьми с 1945
года, а то и раньше.
Туз вышел из машины и достал из нагрудного кармана листок бумаги. На
нем был написан адрес того гаража, где должна стоять машина Гонта. Туз с
сомнением перечитывал записку. Последние номера домов, мимо которых он
проехал, позволяли предположить, что номер этой развалины 85 по Уипл
Стрит, но кто, черт побери, мог бы это подтвердить? В подобных районах
таблички на дома не принято вешать, а спросить не у кого. И вообще, от
всего этого пейзажа настроение резко падало. Пустырь. Заброшенные
машины, с которых унесли все пригодные к дальнейшему употреблению детали
