отрядил за ним фараонов. Ну и пусть. Джейку казалось, что за пайпе-
ровский порог он вышел примерно тысячу лет назад.
На полпути к забору, отделявшему пустырь от Второй авеню, Джейк оста-
новился.
Что же все-таки произошло?
Память по крупице воскрешала события. Прыжок через забор. Он посколь-
знулся, подвернул ногу. Джейк нагнулся, потрогал щиколотку и сморщил-
ся. Да, что было, то было, сомневаться не приходится. Что потом?
Какое-то волшебство.
Подобно старцу, ощупью пробирающемуся по полутемной комнате, Джейк
пустился блуждать среди воспоминаний - и нашел. Все было напоено собс-
твенным светом. Все - даже пустые обертки и бутылки из-под пива. Зву-
чали голоса - они пели и наперебой рассказывали тысячи историй.
- И лица,- пробормотал Джейк, невольно озираясь. Никаких лиц он не
увидел. Кучи кирпича были просто кучами кирпича, а заросли бурьяна -
зарослями бурьяна. Никаких лиц, но.
.они были. Твое воображение тут ни при чем.
Джейк был убежден в этом. Красота и запредельность, составлявшие су-
щество воспоминания, ускользали от него, но случившееся казалось впол-
не реальным. Просто мгновения, предшествовавшие обмороку, память маль-
чика запечатлела так, как фотоаппарат фиксирует на пленке лучший день
вашей жизни: по фото можно будет (во всяком случае, в общих чертах)
припомнить, каким был этот день, но остановленные объективом мгновения
пресны, скучны и почти безжизненны.
Джейк оглядел заброшенный клочок земли, где уже множились лиловые
предвечерние тени, и мысленно произнес: "Хочу, чтобы ты вернулась. Хо-
чу, чтобы ты опять стала такой, какой была".
И увидел розу - она росла из пучка лиловой травы в двух шагах от того
места, где он упал. Сердце Джейка подкатило к горлу. Не обращая внима-
ния на резкую боль, простреливавшую ногу при каждом шаге, мальчик,
спотыкаясь, побрел назад, к розе. Как язычник у алтаря, он пал перед
розой на колени и, широко раскрыв глаза, подался вперед.
"Это просто роза. Самая обычная роза. А трава."
Джейк увидел, что и трава самая обычная. Просто трава. Нормальная зе-
леная трава, забрызганная чем-то лиловым. Взгляд Джейка скользнул чуть
дальше и натолкнулся на островок бурьяна в синих брызгах. На раскидис-
том кусте репейника справа от Джейка виднелись следы сразу двух кра-
сок, красной и желтой. А за кустом небольшой горкой валялись пустые
банки из-под краски. Сорта "Глянцевая", если верить этикеткам.
"Вот оно, твое чудо. Обыкновенные брызги краски. Просто в голове у те-
бя была такая каша, что ты вообразил, будто видишь."
Ерунда.
Джейк знал, что видел и что видит сейчас. "Маскировка,- прошептал он.-
Роза была здесь; была-была. Все было. И. есть, никуда не делось".
Теперь, когда к нему постепенно возвращалась ясность мысли, Джейк
вновь ощутил присутствие неиссякаемой гармонической силы, присущей
этому месту. Хор по-прежнему звучал, многоголосье не утратило своей
ласкающей слух стройности, хотя сейчас напев был еле слышен и долетал
словно издалека. Поглядев на гору строительного мусора, Джейк увидел
притаившееся среди кирпича и битых пластов старой штукатурки едва раз-
личимое лицо женщины со шрамом на лбу.
- Элли? - пробормотал мальчик.- Ведь ты - Элли?
Вопрос остался без ответа. Лицо исчезло. Перед глазами Джейка снова
была только малопривлекательная куча кирпича и штукатурки.
Мальчик опять посмотрел на розу. И заметил, что в ней нет того темного
багрянца, какой живет в сердце пылающего горна; венчик был словно при-
сыпан пылью - тускло-розовый, с крапинками. Этой красоте недоставало
совершенства. Некоторые лепестки свернулись, у других края засохли и
побурели. Такого не встретишь у ухоженных цветов в цветочных магази-
нах. Джейк решил, что эта роза - дикая.
- Ты очень красивая,- сказал он и еще раз потянулся притронуться к
цветку.
Ветра не было и в помине, но роза кивнула ему, вытянулась, подставляя
головку. Всего на миг подушечки пальцев Джейка коснулись лепестков -
гладких, бархатистых, на диво живых - и мальчику почудилось, что зву-
чавший вокруг хор голосов набрал силу.
- Роза, ты больна?
Конечно, ответа Джейк не получил. Мальчик убрал пальцы от блекло-розо-
вой чашечки цветка, и роза еще раз качнула головкой, возвращаясь в ис-
ходное положение,- спокойная, роскошная, но всеми позабытая красавица
среди заляпанных краской сорняков.
"А разве розы цветут в это время года? - удивился Джейк.- Дикие розы?
И вообще, с чего бы дикой розе расти на пустыре? А если здесь выросла
одна, почему нет других?"
Он еще немного постоял на четвереньках; потом сообразил, что можно
проторчать здесь, глядя на розу, до вечера (а то и до скончания века)
и ни на йоту не продвинуться к разгадке тайны. Джейку посчастливилось
на секунду увидеть цветок так, как он видел все на этом заброшенном и
захламленном пятачке городской земли - без маски, в настоящем обличье,
отринувшим камуфляж - и теперь ему хотелось увидеть это снова. Но хо-
теть - не всегда значит мочь.
Пора было идти домой.
Джейк увидел, что неподалеку лежат книжки, купленные им в "Манхэттенс-
ком пиршестве ума". Когда он поднимал их, из "Чарли Чух-Чуха" высколь-
знул и упал в лохматые сорняки какой-то блестящий серебристый предмет.
Осторожно, стараясь щадить больную ногу, Джейк нагнулся и подобрал
его. Хор голосов как будто бы вздохнул и зазвучал громче, затем моно-
тонный напев вновь стал почти неслышен.
- Значит, и это тоже было на самом деле,- пробормотал мальчик. Он про-
вел кончиком большого пальца по бородке ключа, касаясь грубоватых выс-
тупов, спускаясь в незамысловатые выемки. Погладив плавный изгиб зако-
рючки, которой заканчивалось последнее углубление, Джейк засунул ключ
в боковой карман штанов, на самое дно, и захромал обратно к дощатой
изгороди.
У самого забора, когда он уже собирался перелезать, его вдруг настигла
ужасная мысль.
"Роза! Что, если кто-нибудь забредет сюда и сорвет ее?"
У мальчика вырвался тихий стон ужаса. Он обернулся и почти сразу нашел
глазами розу; теперь она притаилась глубоко в тени соседнего здания -
крохотное розовое пятнышко в полумраке, беззащитная, прекрасная и оди-
нокая.
"Я не могу оставить ее - я должен ее охранять!"
Но в голове у него зазвучал чей-то голос - несомненно, голос человека,
встреченного Джейком на постоялом дворе, в странной иной жизни. "Никто
ее не сорвет. Никакой вандал не сомнет ее каблуком, ибо ее красота бу-
дет нестерпима его тусклому взору. От подобных напастей она умеет за-
щищаться сама. Опасность в другом".
На Джейка нахлынуло чувство глубокого облегчения.
"Можно мне снова придти сюда и взглянуть на нее? - спросил он у приз-
рачного голоса.- Когда будет муторно на душе, или если голоса вернутся
и снова начнут спорить. Можно мне будет снова придти сюда, взглянуть
на нее и немножко отдохнуть?"
Голос не отвечал, и, несколько секунд понапрягав слух, Джейк решил,
что беседа закончена. Он сунул "Угадай-дай-дай!" и "Чарли Чух-Чуха" за
пояс штанов (увидев при этом, что они перемазаны грязью и обсыпаны
репьями) и крепко ухватился за забор. Он подтянулся, перемахнул на
другую сторону и вновь соскочил на тротуар Второй авеню, позаботившись
о том, чтобы приземлиться на здоровую ногу.
Движение на улице заметно оживилось, прибавилось и машин, и пешеходов:
рабочий день закончился, все спешили домой. Кое-кто обратил внимание
на неуклюже спрыгнувшего с забора чумазого парнишку в порванном блей-
зере и вылезающей из-под него незаправленной рубахе, но таких было
немного. Чудаки для жителей Нью-Йорка зрелище привычное.
Джейк на секунду задержался у забора, охваченный ощущением утраты.
Впрочем, до него дошло и кое-что другое: спорящих голосов по-прежнему
было не слыхать. Небольшое, но достижение.
Мальчик поглядел на забор, и намалеванные с помощью распылителя вирши
так и бросились ему в глаза - быть может, потому, что краска была од-
ного цвета с розой.
- ЧЕРЕПАХА-великанша держит Землю на спине,- пробормотал Джейк.- Неох-
ватная такая - не приснится и во сне.- Он вздрогнул.- Ну и денек! Ма-
мочки мои!
Он повернулся и медленно захромал в сторону дома.
Должно быть, привратник позвонил наверх сразу, как Джейк вошел в вес-
тибюль, потому что, когда лифт открылся на пятом этаже, там уже стоял
отец. Элмер Чэмберс был в линялых джинсах и ковбойских сапожках, прев-
ращавших его пять футов десять дюймов в прославленные и великолепные
шесть. На голове топорщился короткий ежик черных волос; сколько Джейк
себя помнил, у отца всегда был вид человека, взбудораженного только
что пережитым огромным потрясением. Едва Джейк вышел из лифта, Чэмберс
схватил его за руку повыше локтя.
- Посмотри на себя! - Взгляд отца прыгал вверх-вниз; от него не ус-
кользнула ни грязь на лице и руках сына, ни засохшая кровь на виске и
на щеке, ни пропыленные штаны, ни порванный блейзер, ни репей, укра-
сивший галстук Джейка, точно причудливая булавка.- Иди-ка, иди сюда!
Где тебя носило, черт возьми? Мать чуть не рехнулась!
Не дав Джейку возможности ответить, отец втащил его в квартиру. Джейк
увидел Грету Шоу, стоявшую в арке, которая соединяла столовую с кух-
ней. Экономка со сдержанным сочувствием взглянула на него и поскорее
исчезла, не желая случайно попасться на глаза "барину".
Мать сидела в своем любимом кресле-качалке. При виде Джейка она встала
- не вскочила, не кинулась через прихожую, чтобы покрыть сына поцелуя-
ми и осыпать бранью,- просто встала и подошла к нему. По ее глазам
мальчик догадался, что с полудня она приняла по меньшей мере три таб-
летки валиума. Может быть, и четыре. Родители - оба - твердо верили,
что химия улучшает жизнь.
- У тебя кровь! Ну где же ты бы-ыл? - Интеллигентный голос уроженки
Мичигана. Словно в дом пришел знакомый, попавший в мелкую аварию.
- Гулял,- ответил Джейк.
Отец грубо встряхнул его. Захваченный врасплох, Джейк споткнулся и
наступил на больную ногу. Снова вспыхнула острая боль, и мальчик вне-
запно разозлился. По его мнению, отец взбеленился вовсе не потому, что
сын исчез из школы, оставив там лишь свое безумное сочинение; отец бе-
сился оттого, что у Джейка хватило нахальства пустить коту под хвост
его, Элмера Чэмберса, драгоценное расписание.
До этого момента своей жизни Джейк испытывал к отцу только три осоз-
нанных чувства: недоумение, страх и своего рода робкую смущенную лю-
бовь. Теперь на поверхность поднялись четвертое и пятое, злость и отв-
ращение. К этим неприятным чувствам примешивалась тоска по дому. Ее-то
и было сейчас в Джейке больше всего: она, словно дым, пропитывала со-
бой все остальное. Джейк глядел на залитые румянцем гнева щеки отца,
на уморительную стрижку, и ему хотелось вновь очутиться на пустыре,
смотреть на розу и слушать хор. "Этот дом мне больше не дом,- подумал
он.- У меня есть дело, его нужно сделать. Если б я только знал, что
это".
- Убери руки,- сказал он.
- Что ты сказал? - Чэмберс-старший широко раскрыл налитые кровью гла-
за. Белки были очень красные; Джейк догадался, что за сегодняшний день
отец успел изрядно поуменьшить свой запас волшебного порошка и пере-
чить ему, вероятно, не стоит, но тем не менее чувствовал твердое наме-
рение перечить. Он - не мышка, угодившая в зубы к коту-садисту, и не
позволит, чтобы его трепали и трясли. Ни сейчас. Ни потом. Пожалуй,
никогда. Мальчик вдруг понял, что его злость произрастает, главным об-
разом, из одного простого факта - поговорить с родителями о том, что
произошло - все еще происходит,- он не может. Они давным-давно закрыли
перед ним все двери.
"Но у меня есть ключ",- подумал Джейк и нащупал его сквозь ткань брюк.
Откуда-то выплыл обрывок странного стишка: "Если хочешь приключений,
если ты устал скучать - не откладывай на завтра, прогуляйся вдоль ЛУ-
