смерть... Иначе, зачем тогда жизнь? Слишком нелегко дается она челове-
ку, чтобы беззаботно относится к ее концу".
В повести Быкова каждый занял в ряду жертв свое место. Все,
кроме Рыбака, прошли свой смертельный путь до конца. Рыбак стал на
путь предательства только во имя спасения собственной жизни.
Жажду продолжения жизни, страстное желание жить, почувствовал
следователь-предатель и, почти не раздумывая, в упор ошеломил Рыбака:
"Сохраним жизнь. Будешь служить Великой Германии". Рыбак еще не согла-
сился идти в полицаи, а его уже избавили от пыток. Рыбак не хотел уми-
рать и кое-что выболтал следователю. Сотников при пытке терял созна-
ние, но не сказал ничего. Полицаи в повести изображены тупыми и жесто-
кими, следователь - хитрым и жестоким.
Сотников примирился со смертью. Он хотел бы умереть в бою, но
это стало для него невозможно. Единственное, что ему оставалось, опре-
делиться в отношении к людям, оказавшихся рядом. Перед казнью Сотников
потребовал следователя и заявил: "Я - партизан, остальные тут ни при
чем". Следователь приказал привести Рыбака, и он согласился вступить в
полицию. Рыбак старался убедить себя, что он не предатель, что убежит.
В последние минуты жизни Сотников неожиданно утратил свою уве-
ренность в праве требовать от других то же, что с себя. Рыбак стал для
него не сволочью, а просто старшиной, который как гражданин и человек
не добрал чего-то. Сотников не искал сочувствия в толпе, окружавшей
место казни. Он не хотел, чтобы о нем плохо подумали и разозлился
только на выполнявшего обязанности палача Рыбака. Рыбак извиняется:
"Прости, брат". "Иди ты к черту!" - следует ответ.
Что случилось с Рыбаком? Он не одолел судьбы заплутавшегося на
войне человека. Он искренне хотел повеситься. Но обстоятельства поме-
шали и остался шанс выжить. Но как выжить? Начальник полиции полагал,
что "подобрал еще одного предателя". Вряд ли начальник полиции видел,
что творится в душе этого человека, запутавшегося, но потрясенного
примером Сотникова, который был кристально честным, выполнившим долг
человека и гражданина до конца. Начальник увидел будущее Рыбака в слу-
жении оккупантам. Но писатель оставил ему возможность иного пути: про-
должение борьбы с врагом, возможное признание в своем падении товари-
щам и, в конечном итоге, искупление вины.
Произведение проникнуто раздумьями о жизни и смерти, о челове-
ческом долге и гуманизме, которые несовместимы с любым проявлением
эгоизма. Углубленный психологический анализ каждого поступка и жеста
героев, мимолетной мысли или реплики - одно из самых сильных качеств
повести "Сотников".
Папа Римский вручил писателю В.Быкову за повесть "Сотников"
специальный приз католической церкви. Этот факт говорит о том, какое
общечеловеческое нравственное начало усматривается в этом произведе-
нии. Огромная нравственная сила Сотникова состоит в том, что он сумел
принять страдания за свой народ, сумел сохранить веру, не поддаться
той низменной мысли, которой поддался Рыбак: "Все равно сейчас смерть
не имеет смысла, она ничего не изменит". Это не так - страдания за на-
род, за веру всегда имеют смысл для человечества. Подвиг вселяет
нравственную силу в других людей, сохраняет в них веру.
Е.Замятин .
Драматические судьбы личности в условиях тоталитарного общественного
устройства (по роману Е.Замятина "Мы").
Человеку свойственно заглядывать в будущее, пытаться распоз-
нать его очертания. Сколько писателей из разных исторических эпох пы-
тались приоткрыть завесу, за которой скрывается будущее, пытались пре-
дугадать то, что не дано знать никому: Кампанелла "Город Солнца", ро-
маны Жюля Верна, Оруэлл "1984", Н.Г.Чернышевский "Что делать" и дру-
гие.
Таким писателем-фантастом был и Е.Замятин. неудовлетворенность
настоящим, советской действительностью, заставила его задаваться воп-
росом: каким должно быть будущее, чтобы чувствовать себя счастливым,
чтобы осуществить свои надежды, реализовать идеалы? Один из возможных
ответов на этот вопрос - знаменитый "четвертый сон" Веры Павловны из
романа Чернышевского "Что делать?".
Замятин как будто специально повторяет описание этой, одной из
классических утопий: его герои живут коммуной в городе из стекла и ме-
талла.
В романе "Мы" в фантастическом и гротесковом облике предстает
перед читателем возможный вариант общества будущего. Приводится мечта
сильных мира сего: "Жизнь должна стать стройной машиной и с механичес-
кой неизбежностью вести нас к желанной цели". К сожалению, в таком об-
ществе нет ничего, что бы не предвещала уже современная писателю ре-
альность. Перед нами разворачивается "математически совершенная жизнь"
Единого Государства. Символический образ "огнедышащего интеграла", чу-
да технической мысли и, одновременно, орудия жесточайшего порабощения,
открывает книгу. Бездушная техника вместе с деспотической властью
превратили человека в придаток машины, отняли у него свободу, воспита-
ли в добровольном рабстве. Мир без любви, без души, без поэзии. Чело-
веку - "нумеру", лишенному имени, было внушено, что "наша несвобода"
есть "наше счастье" и что это "счастье" - в отказе от "я" и растворе-
нии в безличном "мы". Внушено, что художественное творчество - "уже не
беспардонный соловьиный свист", а "государственная служба". А интимная
жизнь тоже рассматривается как государственная обязанность, выполняе-
мая сообразно "табелю сексуальных дней".
Роман Замятина - предупреждение о двойной опасности, грозящей
человечеству: гипертрофированной власти машин и власти государства.
"Однотипность" безраздельно и неусыпно властвует над жизнью всех чле-
нов общества. Это обеспечивается совершенной техникой и недремлющими
очами "хранителей".
Сочинение Замятина проникнуто раздумьями о российской послере-
волюционной действительности. В нем угадываются сокровенные мысли о
возможных и уже обнаружившихся при жизни писателя извращениях социа-
листической идеи.
Отношение к политике военного коммунизма стало камнем преткно-
вения для писателя. Эта политика, предусматривающая сугубую централи-
зацию политической и экономической жизни в стране, ряд жестоких мер,
была временной и вынужденной в условиях гражданской войны и хозяйс-
твенной разрухи. Но Замятину (и не только ему в ту пору) представля-
лось, что другого выбора не будет и что людям навязана единственная
модель дальнейшего движения - новый вариант тоталитаризма.
Роман Замятина приобрел особую цену и поучительность в следую-
щем смысле: как предупреждение о возможных искажениях социализма, об
опасности уклонений от демократического пути и злоупотреблений насилия
над человеческой личностью. Последующие события отечественной и миро-
вой истории показали, что тревоги писателя не были напрасными. Наш на-
род пережил и горькие уроки коллективизации, и сталинизм, и репрессии,
и всеобщий страх, и застой.
Очень многие сцены романа заставляют вспомнить недавнее прош-
лое. Манифестация в честь Благодетеля, официозные, единогласные выбо-
ры, "хранители", которые следят за каждым шагом человека. Но Замятин
показывает, что в обществе, где все направлено на подавление личности,
где игнорируется человеческое "я", где единоличная власть является не-
ограниченной, возможен бунт. Способность и желание чувствовать, лю-
бить, быть свободным в мыслях и поступках толкают людей на борьбу. Но
власти находят выход: у человека при помощи операции удаляют фантазию
- последнее, что заставляло его поднимать гордо голову, чувствовать
себя разумным и сильным. Все же остается надежда, что человеческое
достоинство не умрет при любом режиме. Эту надежду высказывает женщи-
на, которая своей красотой побуждает на борьбу.
У Замятина в романе есть мысль, необычная для многих наших
современников. Писатель настаивает на том, что не существует идеально-
го общества. Жизнь - это стремление к идеалу. И когда это стремление
отсутствует, мы наблюдаем разлагающее время застоя.
Есть в романе еще одна тема, созвучная сегодняшнему дню. Это
тема экологической тревоги. "Антиобщество", изображенное в книге, не-
сет гибель естеству жизни, изолируя человека от природы. Автор мечтает
выгнать "обросших цифрами" людей "голыми в леса", чтобы они учились
там у птиц, цветов, солнца. Только это, по мнению автора, может восс-
тановить внутреннюю сущность человека.
Автор романа "Мы" принадлежит к тем крупным художникам, кто
усиленно приковывал внимание к "вечным ценностям" в условиях глобаль-
ных исторических сдвигов XX столетия. В свое время роман не был при-
нят. Очень дорого обошлись нам легкомыслие и обидчивость тогдашних
идеологов по отношению к сомнениям Замятина. Автор на своих "запрет-
ных" страницах выстраивает непрерывную цепочку времени, не прослеживая
которую нельзя понять ни настоящего, ни будущего. Произведения, подоб-
ные роману "Мы", пробившиеся к нам из небытия, позволят "по-новому"
взглянуть на события истории, осмыслить роль человека в них. "Мы" -
предостережение против отказа сопротивляться, если человеческое сооб-
щество хотят превратить в совокупность "винтиков". Такие произведения,
как "Мы", "выдавливают" из человека рабство, делают его личностью.
Уезжая в эмиграцию, Замятин (как он об этом писал Сталину) на-
деялся, что, может быть, вскоре вернется, - "как только у нас станет
возможно служить в литературе большим идеям без прислуживания малень-
ким людям, как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль ху-
дожника слова". Замятин смог вернуться на родину лишь с концом "ига
разума" и началом распада Единого государства. Посмертно.
Судьбы русской деревни в литературе 1950-80 гг.
Русская деревня... Какая она? Что мы имеем в виду, когда про-
износим слово "деревня"? Сразу же вспоминается старый дом, запах све-
жего сена, необъятные поля и луга. А еще вспоминаются крестьяне, эти
труженики, и их крепкие мозолистые руки. У каждого, наверное, из моих
ровесников есть бабушка или дедушка, живущие в деревне. Приезжая к ним
летом отдыхать, а точнее, работать, мы своими глазами видим, как труд-
на жизнь крестьян и насколько трудно нам, городским, приспособиться к
этой жизни. Но всегда хочется приехать в деревню, отдохнуть от городс-
кой суеты.
Многие писатели не обошли в своем творчестве судьбу русской
деревни. Одни восхищались деревенской природой и "учились в истине
блаженство находить", иные видели истинное положение крестьян и назы-
вали деревню нищей, а ее избы - серыми. В советское время тема судьбы
русской деревни стала чуть ли не ведущей, а вопрос великого перелома
актуален и в наши дни. Нужно сказать, что именно коллективизация зас-
тавила писателей взяться за перо.
Вспомним "Поднятую целину" Шолохова, "Котлован" Платонова, по-
эмы Твардовского "По праву памяти" и "Страна Муравия". Эти произведе-
ния, казалось бы, должны рассказать нам все о судьбе русского кресть-
янства, показать положение деревни. Но все же эта тема остается для
нас загадкой, ведь о "великом переломе" принято было умалчивать:
Забыть, забыть велят безмолвно,
Хотят в забвенье утопить.
Живую быль. И чтобы волны
Над ней сомкнулись. Быль - забыть.
Но забыть невозможно, потому что события тех лет очень больно
отдаются в современности, в нашей сегодняшней жизни.
В повести "Прощание с Матерой" В.Распутин ставит перед читате-
лем вопрос: нужно ли затоплять деревню, если вышестоящие организации
решили поставить на ней ГЭС? Разумеется, научно-технический прогресс
превыше всего, но как можно лишать крестьян родной Матеры? Деревня
