неминуемой смерти.
Я ничего не мог сказать. Прошел, может быть, час. Дон Хуан был
совершенно неподвижен на своей циновке, хотя он не спал.
- Почему ты рассказал мне все это, дон Хуан? - спросил я. - почему ты
все это делаешь со мной?
- Ты пришел ко мне, - сказал он. - нет, это было не так, ты был
приведен ко мне, и я сделал с тобой свой уговор.
- Что ты говоришь?
- Ты мог иметь свой уговор с твоим отцом, плавая вместе с ним, но ты
это не сделал, может быть потому, что ты был слишком молод. Я жил дольше
тебя. На мне ничего не висит. В моей жизни нет спешки, и поэтому я могу
должным образом делать с тобой уговор.
После обеда мы отправились на прогулку. Я легко выдерживал его шаг и
опять восхищался его поразительной физической выносливостью. Он шагал так
легко и такими уверенными шагами, что рядом с ним я был похож на ребенка.
Мы пошли в восточном направлении. Я заметил тогда, что он не любит
разговаривать, пока идет. Если я заговаривал с ним, то он должен был
остановиться для того, чтобы мне ответить. Через пару часов мы пришли к
холму. Он сел и сделал мне знак, чтобы я сел рядом с ним. Он заявил
насмешливодраматическим тоном, что собирается рассказать мне сказку.
Он сказал, что давным-давно жил-был молодой человек, по происхождению
индеец, который жил среди белых людей в городе. У него не было ни дома, ни
родственников, ни друзей. Он пришел в город искать свое счастье, а нашел
только нищету и боль. Время от времени он получал несколько центов,
работая, как мул, которых едва хватало на кусок хлеба. Все остальное время
он вынужден был выпрашивать или воровать пищу.
Дон Хуан сказал, что однажды молодой человек пошел на базар. Он ходил
взад и вперед по улице очарованный. Его были тут собраны. Он был так
захвачен этим, что не смотрел, куда идет, и кончил тем, что, споткнувшись,
через корзины упал на какого-то старика.
Старик нес четыре огромных кувшина, сделанных из тыквы и только что
присел, чтобы отдохнуть и поесть. Дон Хуан улыбнулся знающе и сказал, что
старик нашел крайне странным тот факт, что молодой человек налетел на
него. Он не рассердился, что его потревожили, но поразился тому, почему
именно этот молодой человек упал ему на голову. Молодой человек, напротив,
был рассержен и сказал ему, чтобы он убирался с дороги. Ему совершенно не
было дела до глубоких причин их встречи. Он не заметил, что их пути
фактически пересеклись.
Дон Хуан мимикой изобразил движения кого-то, кто старается поймать
что-то укатывающееся прочь. Он сказал, что кувшины старика упали и теперь
катились вниз по улице. Когда молодой человек увидел кувшины, он подумал,
что нашел себе пищу на этот день.
Он помог старику, настоял на том, чтобы помочь ему нести тяжелые
кувшины. Старик сказал ему, что он собирается домой в горы, но молодой
человек настаивал на том, чтобы идти вместе с ним, по крайней мере, часть
пути.
Старик пошел по дороге к горам, и, пока они шли, он дал молодому
человеку немного пищи из той, которую он купил на базаре. Молодой человек
досыта наелся и, когда он был удовлетворен полностью, то стал замечать,
какие тяжелые кувшины и покрепче обхватил их.
Дон Хуан открыл свои глаза и улыбнулся с дьявольской гримасой, сказав
затем, что молодой человек спросил: "что ты несешь в этих кувшинах?"
Старик не ответил, но сказал ему, что он собирается показать ему
компаньона или друга, который сможет развеять его печали и дать ему совет
и мудрость относительно жизни в мире.
Дон Хуан сделал величественное движение обеими руками и сказал, что
старик подозвал прекраснейшего оленя, какого когда-либо видел молодой
человек. Олень был такой ручной, что он подошел к нему и ходил вокруг
него. Он переливался и сиял. Молодой человек был очарован и сразу же
понял, что это был "олень-дух". Старик сказал ему тогда, что если он хочет
иметь этого друга и его мудрость, то все, что он для этого должен сделать,
так это отдать кувшины.
Гримаса дона Хуана изобразила амбицию. Он сказал, что мелочные
желания молодого человека были возбуждены при такой просьбе. Глаза дона
Хуана стали маленькими и дьявольскими, когда он произносил вопрос молодого
человека: "что у тебя там в этих четырех огромных кувшинах?"
Дон Хуан сказал, что старик очень искренне ответил, что он несет пищу
и воду. Он перестал рассказывать сказку и прошелся пару раз по кругу. Я не
знал, что он делает, очевидно, это была часть сказки. Кружение на месте,
видимо, изображало размышления молодого человека.
Дон Хуан сказал, что, конечно же, молодой человек не поверил ни
единому слову. Он посчитал, что если старик, который был, очевидно,
волшебником, хочет дать "оленя-духа" за свои кувшины, то кувшины должны
быть наполнены совершенно невероятным могуществом.
Дон Хуан опять искривил свое лицо в дьявольскую гримасу, сказав, что
молодой человек заявил о своем желании иметь кувшины. Тут последовала
долгая пауза, которая, казалось, означала конец сказки. Дон Хуан оставался
спокойным, однако, я был уверен, что он хочет, чтобы я спросил о ней, что
я и сделал. "что случилось с молодым человеком?" - Глаза были дикими при
виде всех тех хороших вещей, которые...
Последовала еще одна длинная пауза. Я засмеялся. Я подумал, что это
была настоящая "индейская сказка".
Глаза дона Хуана сияли, когда он улыбался мне. Его вид был сама
невинность. Он начал смеяться тихими раскатами и спросил меня:
- Разве ты не хочешь узнать, что было в кувшинах?
- Конечно, хочу знать. Я думал, что это уже конец сказки.
- О, нет, - сказал он с предательским светом в глазах. - Молодой
человек взял свои кувшины и, убежав в укромное место, открыл их.
- Что же он нашел? - спросил я.
Дон Хуан посмотрел на меня, и я почувствовал, что он осознает мою
умственную гимнастику. Он покачал головой и усмехнулся.
- Ну, - спросил я, - кувшины были пустыми?
- Там была только пища и вода внутри кувшинов, - сказал он. - и
молодой человек в порыве гнева разбил их о камни.
Я сказал, что его реакция была вполне естественна. Любой на его месте
сделал бы то же самое.
Дон Хуан сказал, то молодой человек был дурак, который не знал, что
он ищет. Он не знал, каким бывает "могущество", поэтому он не мог сказать,
нашел он его или нет. Он не принял ответственности за свои решения и
поэтому был рассержен своим промахом. Он ожидал что-то получить, но вместо
этого не получил ничего. Дон Хуан предположил, что, если бы я был этим
молодым человеком, и если бы я следовал своим склонностям, то у меня бы
тоже кончилось злостью и сожалением, и я бы без сомнения провел остаток
своей жизни, жалея о самом себе и о том, что я потерял.
Затем он объяснил поведение старика. Он умно накормил молодого
человека, чтобы дать ему "смелость удовлетворенного живота". Таким
образом, молодой человек, найдя в кувшинах только пищу, разбил их в порыве
гнева.
- Если бы он осознал свое решение и брал на себя ответственность за
него, - сказал дон Хуан, - то он бы взял пищу и был бы ею более, чем
удовлетворен. А, может быть, он смог бы даже понять, что пища тоже была
могуществом.
6. СТАНОВЛЕНИЕ ОХОТНИКОМ
Пятница, 23 июня 1961 года.
Как только я уселся, я забросал дона Хуана вопросами. Он не ответил
мне и сделал нетерпеливый жест рукой, чтобы меня унять. Он, казалось, был
в серьезном настроении.
- Я думаю, что ты совсем не изменился за все то время, пока ты
пытался научиться чему-нибудь о растениях, - сказал он с укором.
Он начал громким голосом перечислять все те изменения личности,
которые он мне рекомендовал предпринять. Я сказал, что я все это очень
серьезно рассмотрел и нашел, что я, пожалуй, не смогу их выполнить, потому
что каждое из них идет вразрез с моими убеждениями. Он заметил, что просто
рассматривать их недостаточно, и то, что он мне сказал, было сказано не
для забавы. Я стал опять настаивать, что, хотя я и мало сделал в смысле
приспособления моей личной жизни к его идеям, но я действительно хотел
научиться использованию растений.
После долгого неловкого молчания я смело спросил его:
- Будешь ли ты учить меня о пейоте, дон Хуан?
Он сказал, что одного моего намерения недостаточно и что узнать
что-либо о пейоте, он назвал его "мескалито", в первый раз - дело
серьезное. Казалось, сказать было больше нечего.
Однако, в начале вечера он устроил для меня испытание. Он поставил
передо мной проблему, не дав никаких ключей к ее решению: найти
благоприятное место или пятно на участке прямо перед его дверью, где мы
обычно сидели и разговаривали. Пятно, где я мог бы всегда себя чувствовать
счастливым и полным энергии. В течение ночи, пока я пытался найти "пятно",
катаясь по земле, я дважды заметил перемену окраски однообразно темного
грязного поля на указанном участке.
Проблема меня утомила, и я заснул на том месте, где я заметил
перемену в окраске. Утром дон Хуан разбудил меня и заявил, что мой опыт
был очень удачным. Я не только нашел благоприятное место, которое искал,
но я также нашел противоположное ему - враждебное или отрицательное пятно
и окраски, связанные с тем и другим.
Суббота, 24 июня 1961 года.
Ранним утром мы отправились в пустынный чапараль. Пока мы шли, дон
Хуан объяснил мне, что нахождение "благоприятного" или "враждебного" пятна
было очень важной потребностью человека, находящегося в диком месте. Я
хотел перевести разговор на тему о пейоте, но он просто отказался
разговаривать об этом. Он предупредил меня, что об этом не должно и
упоминаться до тех пор, пока он сам не поднимет эту тему.
Мы уселись отдохнуть в тени высоких кустов в районе, поросшем густой
растительностью. Пустынный чапараль вокруг нас еще не совсем высох. Это
был теплый день, и мухи совсем замучили меня в то время, как они,
казалось, совсем не беспокоили дона Хуана. Я думал, что он, может быть,
просто игнорирует их, но потом я заметил, что они совершенно не садятся на
его лицо.
- Иногда бывает необходимо найти благоприятное место быстро на
открытой местности, - продолжал дон Хуан. - или, может быть, необходимо
быстро определить, не является ли плохим то место, куда как раз
собираешься сесть. Однажды мы сели отдохнуть около холма, и ты стал очень
сердитым и беспокойным. Это место было враждебным тебе. Малышка ворона
дала тебе предупреждение - помнишь?
Я вспомнил, что он предупреждал меня избегать этого места в будущем.
Я вспомнил также, что рассердился из-за того, что он не давал мне
смеяться.
- Я думал, что ворона, которая пролетела над головой, была знаком для
меня одного, - сказал он. - я бы никак не заподозрил, чтобы вороны были
дружественными по отношению к тебе тоже.
- О чем ты говоришь?
- Ворона была знаком, - сказал он. - если бы ты знал о воронах, то ты
бы избегал этого места, как чумы. Однако вороны не всегда бывают под
рукой, чтобы дать предупреждение, и ты должен сам научиться находить
подходящее место для ночлега или отдыха.
После долгой паузы дон Хуан внезапно повернулся ко мне и сказал, что
для того, чтобы найти подходящее место для отдыха, все, что мне нужно
сделать, так это скосить глаза. Он понимающе взглянул на меня и
конфиденциальным тоном сказал, что я сделал, должно быть, именно это,
когда катался по его двору, и таким образом смог найти два пятна и их
окраски. Он дал мне понять, что его поразило мое достижение.
- Я в самом деле не знаю, что я сделал, - сказал я.
- Ты скосил свои глаза, - сказал он с ударением. - это и есть
