МИХАИЛ. Никаких танков, никаких ракет. Для начала попробуем ОВ ис-
пользовать.
ДЕЛЕГАТЫ. Отравляющие вещества?
МИХАИЛ. Нет, особые вещества! То есть, те ОВ, у которых срок хра-
нения истек. Эксперты считают, что очень здоровый человек от них
не помрет.
ДЕЛЕГАТЫ. А не очень здоровый?
МИХАИЛ. Не очень здоровые на несанкционированные митинги не ходят.
ДЕЛЕГАТЫ. Да, но что на это Запад, Восток и другие скажу. Ведь
применение отравляющих веществ запрещено международными соглашени-
ями.
МИХАИЛ. Международные правовые документы запрещают использовать ОВ
против возможного противника. Наши же советские люди нам не враги
и поэтому эта конвенция на них не распространяется. Я эти юриди-
ческие тонкости в университете хорошо изучил. Все должно быть по
закону.
ДЕЛЕГАТЫ. Но у нас нет такого закона, чтобы своих людей травить.
МИХАИЛ. Есть такой закон!
ДЕЛЕГАТЫ. Это Указ, а не Закон.
МИХАИЛ. Не было еще такого Указа, который не становился бы потом
законом. Не было и не будет! Вы думаете, зачем я предложил объеди-
нить Генсека с Президентом?
ДЕЛЕГАТЫ. Чтобы социальная справедливость толще была.
МИХАИЛ. Не только для этого. А главное, чтобы народная воля всегда
опру имела: если партия мной недовольна вдруг станет, всякое быва-
ет, то беспартийцы вокруг Президента сплотятся, А если несозна-
тельные граждане захотят другого, то партия на Генсека оперется
може. Я - связующее звено между партией и народом. Даже если они в
разные стороны тянуть будут, я всегда буду на стороне тех, кто за
правду и социализм!
Диалог Тысяча Двадцатый
16 октября 1988 года. 12 часов 05
минут. Дальний Восток. Аэродром. Люди
переходят от одного прожектора к
другому, стараясь не потерять своего
участкового. Головы их подняты в
ожидании. На табурете, покрытом
кумачем, лежит передовая стюардесса с
биноклем на груди. Левой ногой она
показывает откуда прилетит, правой
отбивается от желающих пощупать
оптический прибор. Раздается шум
отечественного двигателя внутреннего
сгорания. На взлетную полосу выезжает
велосипед c моторчиком и налетает на
наблюдательный пункт. Стюардесса
вылезает из под лысого велосипедиста.
На ее глазах появляются слезы
радости.
СТЮАРДЕССА. Добро пожаловать, Михаил Сергеевич!
МИХАИЛ. Здравствуйте, товарищи.
НАРОД. Здравствуйте!
МИХАИЛ. Зачем собрались?
НАРОД. Вас встречаем!
МИХАИЛ. А кто вам сказал, что я здесь проезжать буду? А? А если бы
я другой дорогой поехал?
НАРОД. Вас и там встречают!
МИХАИЛ. Вот как, значит, есть желание пообщатся со мной?
НАРОД. Есть!
МИХАИЛ. Ну что ж. Я это тоже люблю. Мне тут товарищи сказали, что
после встречи со мной народ работать начинает с удвоенной энерги-
ей.
НАРОД. Врут! С утроенной!
МИХАИЛ. И чем вы это объясняете?
НАРОД. По работе соскучились!
МИХАИЛ. Так кто же вам раньше мешал работать?
НАРОД. Никто!
МИХАИЛ. Так в чем же дело? НАРОД. Никто не мешал, но никто и не
говорил, что надо работать.
МИХАИЛ. А без уговоров разве нельзя обойтись?
НАРОД. Без живого партийного слова разве это работа - морока одна.
МИХАИЛ. Правильно! Вот где собака зарыта.
НАРОД. И не одна. Здесь их столько зарыто, что деревца посадить
негде.
МИХАИЛ. А что для вас важнее? Живое слово партийца или живой пар-
тиец?
НАРОД. Живое слово!
МИХАИЛ. Стоп, стоп, стоп. Живое слово важнее живого коммуниста?
Как же так?
НАРОД. Просто живых партийцев намного больше живых слов.
МИХАИЛ. Разве?
НАРОД. На 20 миллионов членов КПСС от силы 20 живых слов.
МИХАИЛ. Разберемся. А что вас еще беспокоит, что мешает работать?
НАРОД. Работы много.
МИХАИЛ. Так этоже хорошо, есть куда руки приложить.
НАРОД. Хорошо-то хорошо, да вот боимся, что не успеем всю работу
до коммунизма переделать.
МИХАИЛ. Это ж не сташно, при коммунизме доделаете.
НАРОД. А наше начальство торопит. Пугает нас тем, что в светлоь
будущем грех будет работать.
МИХАИЛ. Ну это они что-то нето говорят. При коммунизме, какя его
себе представляю, самая работа начнется.
НАРОД. А как вы его представляете?
МИХАИЛ. Долго рассказывать.
НАРОД. Ну, пожалуйста.
МИХАИЛ. Хорошо. Только очень коротко, а то мне сегодня еще 16 ферм
объехать надо и в 9 шахт спуститься. Так, вот, человечество в сво-
ем развитии проходит три этапа. На первом этапе человек и палка
существуют независимо друг от друга.Челолвек сам по себе, палка
сама по себе. Это период дикости. На втором этапе человек находит
палку и пытается с ее помощью заставить работать тех, у кого палки
нет. Это эпоха гуманизма. И, наконец, на третьем этапе палка ста-
новится основным орудием производства. На этом этапе труд превра-
щается в естественную потребность человека и каждый, уважая чужую
потребность, будет стремится отдать свою палку кому-нибудь друго-
му. Это и есть коммунизм! Понятно?
НАРОД. Понятно, это как на субботнике, когда на 400 работяг 12
граблей и пять лопат, и каждый ждет, чтобы ему не хватило.
МИХАИЛ. Правильно, для этого мы праздники коммунистического труда
проводим, навыкам учим.
НАРОД. Ясно. а когда зарплату повысят?
МИХАИЛ. А на сколько вы хотите чтобы вам ее повысили?
НАРОД. Рублей на 15-20.
МИХАИЛ. 15-20 рублей, так. а вот мои товарищи по руководству хо-
тят, чтобы их зарплата возросла на 400-500 рублей.
НАРОД. Ого!
МИХАИЛ. Вот вам и ого. А теперь сравните ваши 20 рублей с их 500
рублями. На свою недополученную двадцатку вы максимум две поллит-
ровки не докупите. А они сколько теряют каждый месяц? В среднем 450
рублей! Вот и судите сами, кто больше теряет от того, что зарплата
не повышается?
НАРОД. Конечно они. На 430 рублей больше. Вот бедолаги
МИХАИЛ. Сами видите, пока руководству не повысим, о вашем повышении
думать нельзя.
НАРОД. Как все связано! Недаром в нас Маляр говорил, что народ и
партия едины.
МИХАИЛ. Надо, же, простой маляр, и такое говорит.
НАРОД. Да, Маляр Абрам Ильич. Он у нас массовиком-затейником рабо-
тал.
МИХАИЛ. А почему работал? Он что, на пенсию ушел?
НАРОД. Не на пенсию, а за кордон.
МИХАИЛ. Странно, такие правильные слова говорил и сбежал. Что ему
здесь не нравилось?
НАРОД. Мы сами виноваты. Раньше, когда он говорил нам что-нибудь
вроде: "народ и партия едины", "планы партии - планы народа", мы
смеялись. И он был доволен. А после XXVII съезда его шутки уже ни-
кого не смешили. Вот затосковал и сбег.
МИХАИЛ. Почему смеятся перестали?
НАРОД. Поняли, что так оно и есть. Это все равно, что над собствен-
ной грыжей смеятся.
МИХАИЛ. Да, некрасиво получилось. А что-то женщин не видать. Куда
вы их подевали?
НАРОД. В бане они. Сегодня ихний день.
МИХАИЛ. Что у вас и баня есть?
НАРОД. Есть, все есть: и баня по субботам и в удовольствие работа,
одного только нет - счастья.
МИХАИЛ. Счастье в труде, товарищи. Нельзя нам об этом забывать.
НАРОД. Помним! Поэтому и счастья нет, что мало трудимся.
МИХАИЛ. Вижу, и до вас дошло.
НАРОД. Дошло. Спасибо, Михаил Сергеевич, Приезжайте к нам еще раз.
До свидания.
МИХАИЛ. Так у меня еще есть время. Еще 25 минут могу с вами совето-
ваться.
НАРОД. Да ладно, отдохните лучше, а с нас и того хватит!
МИХАИЛ. Вижу уже подзарядились, так и рветесь на работу. Здорово я
вас воодушевил?
НАРОД. Здорово! Послезавтра товарищам раскажем - тоже подзаря-
дятся.
МИХАИЛ. А почему послезавтра? Сегодня же и раскажите.
НАРОД. Сегодня не получится. Подумать надо и разрядится. Начальство
так и сказало: поговорите с Михаилом Сергеевичем по хорошему - по
отгулу получите на обдумывание и разрядку.
МИХАИЛ. То есть творчески хотите подойти к моим словам.
НАРОД. Конечно, чтоб все по уму было.
МИХАИЛ. Спасибо вам.
НАРОД. Не за что. До свидания, Михаил Сергеевич.
МИХАИЛ. Как не за что? Да вы сами не знаете, какой вы замечательный
народ.
НАРОД. Знаем. Мы - новая историческая общность.
МИХАИЛ. Какая общность?
НАРОД. Ну как же, вы нас сами так обозвали: Советский народ
МИХАИЛ. Это не я.
НАРОД. Да мы не обижаемся, Михаил Сергеевич. А почему вы сегодня
без Раисы Максимовны?
МИХАИЛ. Что, обратили внимание?
НАРОД. Ну а как же! Непривычно как-то. Она не померла?
МИХАИЛ. Да вы что! Типун вам на язык! Сплюньте три раза через левое
плечо (плюет). А вы почему плюете?
НАРОД. Неудобно как-то.
МИХАИЛ. Да вы не стессняйтесь, по рабоче-крестьянскому.
НАРОД. Тьфу, тьфу, тьфу!
МИХАИЛ. Что же вы наделали? Как же я теперь в таком виде в шахту
спущусь?
НАРОД. А вы сначала на ферму зайдите - буренки оближут. До свида-
ния, Михаил Сергеевич, приезжайте к на еще раз.
МИХАИЛ. Стойте, куда же вы? Остановите их сейчас же, я еще с ними
не попрощался!
КОМАНДИР. Бесполезно, Михаил Сергеевич, у них смена кончилась.
МИХАИЛ. (кричит) До свидания, товарищи!
НАРОД. (кричит) Спасибо!
МИХАИЛ. За что они меня благодарят?
КОМАНДИР. За вашу веру в народ, за то, что верите, что еще раз с
нами втретитесь.
МИХАИЛ. А как же иначе?
КОМАНДИР. Иначе нельзя, но они этого не понимают. Второй раз на та-
кие мероприятия их разве зарубежной путевкой заманить можно.
МИХАИЛ. Зарубежной, говорите. А что их так тянет за рубеж?
КОМАНДИР. Любознательность. Каждому хочется от Эйфелевой башни или
пирамиды Хеопса кусочек домой привезти.
МИХАИЛ. Какой любознательный народ у нас!
КОМАНДИР. Даже слишком. Многие в поисках тамошних достопримечатель-
ностей так увлекаются, что теряются. В прошлом году половина не
вернулась.
МИХАИЛ. Так надо же отыскать товарищей, помочь вернуться.
КОМАНДИР. Помогаем, но таможня не пропускает - все мешки проверяет.
МИХАИЛ. Жаль. Такое население теряем.
Диалог Тысяча Двадцать Первый
29 сентября 1988 года 13 часов 15
минут. Москва. Старая площадь.
Кабинет. Над столом в гамаке
покачивается бывший помощник
комбайнера. Бывшие технологи,
лекальщики, мичуринцы и ветераны
других мирных профессий пытаются
попасть в резонанс с колебаниями
руководителя. От окна к двери туда -
сюда бегает генерал и пытается грудью
заслонить штатских от сквозняка.
МИХАИЛ. Все бы ничего, да вот национальные окраины словно ошалели
- все отсоединится хотят.
ЯЗОВ. Если так дело дальше пойдет, придется войска из Афганистана
отзывать для усмирения этих недотыкашей.
МИХАИЛ. Какие войска?
ЯЗОВ. Ограниченный контингент, 250 тысяч красноармейцев.
МИХАИЛ. Ого! А что он там делает, контингент этот?
ЯЗОВ. Долг какой-то отдают.
ЕГОР. Не какой-то, а интернациональный, и не отдают, а выполняют.
МИХАИЛ. А как он туда попал?
ЯЗОВ. Не знаю.
МИХАИЛ. А кто знает? Ты же министр обороны и не знаешь?
ЯЗОВ. Они до меня еще начали долг отдавать, я ткт ни при чем.
МИХАИЛ. А кто при чем? Кто этим вопросом владеет?
ЕГОР. Я! Все знаю: и сколько мы туда продовольствия и техники вво-
зим, и сколько медалей и орденов оттуда вывозим, знаю даже имена
двух последних вождей ихней апрельской революции, а вот как этот
ограниченный туда попал, не знаю.
МИХАИЛ. Стоп, стоп, стоп. Я кажется начинаю понимать. Ты сказал,
что знаешь ихних вождей апрельской революции. Мне кажется тут и
