момент я отключился, а вы в это время, видно, дров и наломали.
ГРОМЫКО. Но вы же речь произнесли! Параллель еще с Испанией прове-
ли!
МИХАИЛ. Правильно. А я и сейчас могу сказать, что с Испания и Аф-
ганистан на одной параллели расположены. А вы из этого чисто геог-
рафического факта сделали грязные политические выводы. Вот и Эдик
может подтвердить, он там тоже тогда был.
ЭДИК. Могу. Я тогда сразу понял, что Михаил Сергеевич географию
лучше Леонида Ильича знает.
ЕГОР. А из-за чего, собственно говоря, сыр-бор разгорелся, Михаил
Сергеевич? Главное выяснили, остальное - неважно.
МИХАИЛ. Тебе все неважно. А кто отвечать будет за это преступле-
ние?
ЕГОР. Вон как вы вопрос ставите. Понял.Действительно, кто? По-мое-
му, деда надо гнать из президентов. С почетом, но гнать. Преступ-
ники нам в Политбюро сегодня не нужны.
ЯЗОВ. А кто же тогда Президентом будет?
МИХАИЛ. Как кто?
ЕГОР. Сразу видно, генерал - совсем ничего не соображает.
Диалог Тысяча Двадцать Второй.
28 октября 1988 года. Москва,
Музей. Центральный зал. Левая
половина зала заставлена полками с
"Новым мышлением", правая - лесами
перестройки. Лысый агроном-юрист
раскладывает в порядке важности
завоевания первой апрельской
революции: мыло, стиральный
порошок, сахар и другие реликты. Из
кладовой выходит профессиональный
революционер со значком "153
квартала в партии". На нем шинель
Ф.Э.Дзержинского и шляпа
И.И.Бухарина
МИХАИЛ. Чего нос повесил, Егор Кузьмич?
ЕГОР. Нинка письмо прислала. Обижается, что мало ее печатаем.
МИХАИЛ. Какая Нинка?
ЕГОР. Ну эта, Андреева. Я ведь ей тогда пообещал все передовицы в
"Пионерской правде" для ее стихов зарезервировать.
МИХАИЛ. Она что, и стихи пишет?
ЕГОР. Только стихи и пишет, такая романтическая девушка. Она мне
целый ямб посвятила.
МИХАИЛ. Ну-ка, ну-ка.
ЕГОР. (читает) "Беспринципных я не люблю,
Беспринципных всех удавлю.
Днем и ночью ору сгоряча,
Что давно хочу Кузьмича!
МИХАИЛ. Везет же тебе. Постой, ты говоришь: "только стихи и пишет"
А кто же тогда ту статью написал?
ЕГОР. Вы что, забыли? Как и договаривались - камраде Медведев.
МИХАИЛ. Ты что-то напутал. Вадим ответную статью в "Правде" писал.
ЕГОР. И в "Правду" и в "Советскую Россию" - все он писал.
МИХАИЛ. А Нинку зачем мы в это дело впутывали?
ЕГОР. Ну как же? Вы же сами просили, чтобы все выглядело демокра-
тично, чтобы голос масс слышен был.
МИХАИЛ. Да, демократия - это мой конек.
ЕГОР. Как бы на этом коньке шею нам не сломать, Закон о выборах
никак из ума не идет. По-моему, мы с ним переборщили.
МИХАИЛ. А что такое?
ЕГОР. Да по этому закону верных коммунизму людей на съезд можно
только через общественные организации протащить.
МИХАИЛ. Ну, это ты преувеличиваешь. Я думаю, что этот закон сильно
увеличит партийную группу в высшем органе Советской власти.
ЕГОР. Да причем тут партийная группа! Я про верных ленинцев гово-
рю, а не про партийную группу, это разные вещи. Если бы все члены
партии настоящими коммунистами были, мы бы уж давно до светлого
будущего дошли.
МИХАИЛ. А что такое, по-твоему настоящий коммунист?
ЕГОР. Настоящий коммунист - это член партии, который не может про-
жить более 12 часов без руководящего указания.
МИХАИЛ. Надо работать с теми, кто есть.
ЕГОР. Про то и речь. Я и говорю: хорошо бы всех депутатов от об-
щественных организаций выбирать.
МИХАИЛ. Ты слишком прямолинеен, Егор. Не забывай, что на нас смот-
рит весь мир. И оттого,что он видит, зависит многое. Запад должен
увидеть у нас то, что он так хочет увидеть: де-мо-кра-ти-за-ци-ю.
Иначе он с нами разговаривать серьезно никто не станет.
ЕГОР. Обойдемся. У нас своих собеседников хватает.
МИХАИЛ. Ты, может и обойдешся, а я нет. Страна в глубочайшем кри-
зисе. Того и гляди, народ сам начнет действовать. Сам понимаешь?
Без тебя, без меня, без партии.
ЕГОР. Это из области фантастики. Народ наш без нас и сопли-то под-
тереть не сможет.
МИХАИЛ. Ты на периферии зациклился. Томскими категориями мыслишь.
Пора понять, что Европа - это не Сибирь. Москва, Ленинград, Литва,
Эстония - вот наши болевые точки, вот откуда следует ждать удара.
А здесь ударят, по всей стране круги пойдут. И тогда уж тебе прий-
дется собственные сопли дегустировать. Да и Сибирь долго спать не
будет.
ЕГОР. Я не думаю, что все так серьезно.
МИХАИЛ. Очень серьезно! Кредиты нам нужны. Товары ихние, ширпот-
реб, чтобы народ хоть немного успокоить. Ты думаешь мне охота кло-
уна из себя строить: ездить повсюду и людей работать уговаривать,
причитать, что жизнь лучше стала. Эту пластинку первые два-три го-
да крутить можно, а потом все равно придется платить по векселям.
Так что с выборами вопрос непростой. Надо отвлечь народ. Карнавал
ему устроить. Пусть в демократию поиграет. Да и Запад, глядя на
игрища, подобреет. Ты думаешь, зачем мы Ельцина на октябрьском
Пленуме заклевали?
ЕГОР. Честно говоря, до сих пор не пойму. Как-то спонтанно получи-
лось.
МИХАИЛ. Спонтанно только птицы галдят. После этого Пленума Борис
получил статус обиженного партией. А в народе это все равно, что
национальный герой. Октябрьский Пленум для Бориса - это начало его
предвыборной кампании. Мы его еще раза два так "обидим" и он нам
такое шоу устроит, что все ахнут: "Вот это демократия!" Вся шушера
вокруг него сплотится, все неформалы и крикуны на него молится бу-
дут.
ЕГОР. А партии-то какой навар от этого шоу будет?
МИХАИЛ. Ну, во-первых, левое крыло нашего парламента будет возг-
лавлять наш человек. Во-вторых, наши потенциальные кредиторы из-за
океана подумают, что лед тронулся, в-третьих, люди воспримут депу-
татство Бориса как свою историческую победу и это отвлечет их хоть
немного от пустых прилавков. Да, кстати, как там твоя "Память по-
живает? Эти ребята скоро могут понадобится.
ЕГОР. Шумят понемногу. На большее их не хватает. А зачем они могут
понадобится.
ЕГОР. Шумят понемногу. На большее их не хватает. А зачем они могут
пригодится? Разве что стекла в магазинах бить и взрывпакеты в мет-
ро забывать.
МИХАИЛ. И стекла тоже. Нам нужны собственные резервы для наведения
порядка. Армия хочет оставаться чистой.
ЕГОР. Ишь какие чистюли нашлись!
МИХАИЛ. Это требование армии и сним, я думаю, надо согласится. Без
нее мы ничто.
ЕГОР. За нами партия и народ, Михаил Сергеевич.
МИХАИЛ. Ах, оставь! Они действительно за нами ... гонятся. Пока
нам еще удается маневрировать, но даже мои способности не безгра-
ничны.
Диалог Тысяча Двадцать Третий
Москва. Кремль. Зал заседаний
Президиума Верховного Совета. Над
председательским местом висит еще
раз отреставрированная картина
"Три богатыря". На лошади Ильи
Муромца сидит лысый джентельмен.
В левой руке у него "Новое
мышление", правой он упирается в
грудь волосатого богатыря в юбке,
который пытается дотянуться до
авторского экземпляра. Третий
батыр звездно-полосатым лассо
удерживает железную леди,
предлагая ей попробовать СОИ.
Конь ковбоя маленьким глазом
неодобрительно косит на своего
всадника, а большим
заинтересованно смотрит в зал.
МИХАИЛ. Сегодня у нас один вопрос. Как случилось так, что горный
Карабах совсем никого не слушается? Давайте послушаем для начала
товарищей оттуда, может они нам объяснят, почему они не могут
справится с положением на месте.
СЕКРЕТАРЬ. Я думаю, что ...
МИХАИЛ. А вот этого не надо. Я не против того, чтобы руководители
вашего ранга иногда задумывались, нов условиях пролетарского ин-
тернационализма надо выражаться более конкретно.
СЕКРЕТАРЬ. Дело в том, Михаил Сергеевич...
МИХАИЛ. То, что я Михаил Сергеевич об этом вся страна уже три года
знает. А то, что дело совсем не в том, о чем вы хотите сказать, ЦК
и Президиум тоже знают. Ты давай по существу вопроса и не стесняй-
ся признавать ошибки.
СЕКРЕТАРЬ. Конечно, если вспомнить историю этого ...
МИХАИЛ. Стоп, стоп, стоп. Историю с географией мы все в школе про-
ходили. Где и как все было, об этом другие товарищи лучше тебя
раскажут. А тебе надо больше упор на специфике делать. Истина кон-
кретна. Специфичность безобразий, которые ты там допустил, так и
бьет в глаза, а ты скрываешь.
СЕКРЕТАРЬ. Я еще ничего не успел сказать, Михаил Сергеевич.
МИХАИЛ. Опять Михаил Сергеевич. У тебя время в обрез, а ты все Ми-
хаил Сергеевич, Михаил Сергеевич. Сегодня, когда вся страна хочет
по-быстрому перестроится, вы у меня как кость в горле (кашляет.
Егор подходит и бьет по спине). Спасибо, Егор Кузмич. Перестройка
- это общенародное дело, а вы хотите это дело под откос пустить.
СЕКРЕТАРЬ. Мы тоже на пере...
МИХАИЛ. Слушай, что-то я тебя не пойму. Я тебе про Фому, ты мне
про Ерему. Может, тебе легче на азебарджанском доклад делать, так
сразу и скажи.
СЕКРЕТАРЬ. Я армянин, Михаил Сергеевич, и на азербайджанском гово-
рить не буду.
МИХАИЛ. Вот, вот. С этого надо было начинать. При чем тут армянин?
У нас, может все армяне, а говорят на том языке, на котором поло-
жено. Чем тебе азербаджанский не нравится?
СЕКРЕТАРЬ. Я этого не говорил.
МИХАИЛ. Я вас всех насквозь вижу. Дай вам волю, вы все начнете на
армянском говорить, а о последствиях подумали?
СЕКРЕТАРЬ. Но каждый имеет право...
МИХАИЛ. Право, право. Научились говорить. Ты знаешь, где твое пра-
во? Твое право вон у тебя около правой руки. А лево - это право?
Твое право вон у тебя около правой руки. А лево - это там, где ты
партбилет носить должен. А ты небось, его дома забыл.
СЕКРЕТАРЬ. Нет вот он (достает из заднего кармана брюк)
МИХАИЛ. Так я и знал. Теперь все ясно. Вы видите, товарищи, где он
партбилет носит? Он ему, оказывается, не сердце греет, а жо...
трусы греет. Так, так, так. А я удивляюсь, что он два слова свя-
зать не может.
СЕКРЕТАРЬ. Могу, но вы не ...
МИХАИЛ. Опять Михаил Сергеевич виноват, ха-ха-ха.
ПРЕЗИДИУМ. Хи-хи-хи. Здорово вы его, Михаил Сергеевич!
МИХАИЛ. Ты мне вот лучше что скажи: ты сам лично где жить хочешь:
в Азебарджане или в Армении?
СЕКРЕТАРЬ. В Армении, но это не значит...
МИХАИЛ. Все ясно. О чем с ним можно разговаривать?
СЕКРЕТАРЬ. Но все-таки, я хотел бы, чтобы вы поняли, что все не
так просто.
МИХАИЛ. Ты нас сложностями не пугай. Сложностей боятся - при соци-
ализме не жить. Без сложностей нам нельзя.
ПРЕЗИДИУМ. Правильно. Что же мы без них делать будем! Регламент! У
него время вышло.
МИХАИЛ. И точно вышло. Ишь как разговорился. Кто следующий? Това-
рищ Амбарцумян, давайте, давайте, только поконкретнее, пожалуйста.
РЕКТОР. Я буду говорить...
МИХАИЛ. Для этого мы вам и слово дали. Давайте так, товарищи, до-
говоримся, чтобы зря время не тратить, без вводных слов, пожалуйс-
та, а то мы до ночи не кончим. А у нас и дома еще дела есть. Вос-
питание подрастающего поколения нельзя откладывать в долгий ящик.
А дома, небось у каждого что-нибудь подрастает. Иначе нельзя.. На-
до думать о будущем. Наша перестройка, по всему видать, так народу
понравилась, что его теперь от нее лет сто-двести за уши не оття-
