- Люси, - тихо сказал он. - Тони сказал, что видел тебя и молодого
человека в доме его сестры.
Конец прыжка.
Люси захватила дыхание долгим и шумным вздохом.
- О. Так он и сказал?
- Да.
Она говорила безучастным мертвым голосом.
- И что именно он, по его словам, видел?
- Я не могу повторить этого, Люси.
- Ты не можешь повторить, - отозвалась она голосом, лишенным всякого
тембра.
- Не могу, - подтвердил он. - Но, к сожалению, все это очень похоже
на правду.
- О... мне так жаль. - Люси наклонила голову, и он не мог видеть ее
лица, и на мгновение ему показалось, что она уже собирается признаться. -
Жаль главным образом Тони, - сказала она. Ошибка. Прыжок не закончен.
Потому что это был не сам прыжок. Это было парение во сне, кружение,
хватание руками за воздух. - Послушай, Оливер, - трезво обратилась к мужу
Люси. - Ты должен кое-что знать о своем сыне. Это е слишком приятно. Ты
ведь знаешь, как он способен выдумывать разные истории? назовем вещи
своими именами. Лгать. Сколько раз мы уговаривали его.
- Он уже не делает этого, - возразил Оливер.
- Это ты так думаешь, - сказала Люси. - Просто истории его стали
более замысловатыми, когда он подрос, более правдоподобными, менее
невинными.
- А я думал, он уже избавляется от этого, - ответил Оливер.
- Потому что ты не знаешь его. Ты видишься с ним раз в неделю, когда
он становится паинькой. Ты не знаешь его так, как знаю я. Потому что ты
уже много лет не проводил с ним подряд целые сутки. - Поджог, ужаснулась
Люси собственной мысли. Чиркнув спичкой, уже ничего не остается, как
отойти в сторону и наблюдать за тем, как горит дом. Все отрицать,
настаивать на алиби. - Вот почему, все это произошло, - сказала она. -
Дело в том, что он ведет себя со мной не как ребенок. А как ревнивый,
властный любовник. Ты же сам это говорил.
- Не совсем, - возразил Оливер. - Я пошутил...
- Это не шутка, - сказал Люси. - Ты же знаешь, что он делает, когда
приходит домой и не застает меня. Он обыскивает весь дом, звонит всем
друзьям. Он идет ко мне в спальню и ждет возле окна, ни с кем не
разговаривает. Ты же сам видел это сотни раз, правда?
- Да, и мне это никогда не нравилось, - угрюмо произнес Оливер. - Мне
казалось, что ты это слишком поощряешь. Это было одной из причин, по
которой я нанял Баннера.
- И еще ты советовал мне побольше оставлять его одного, - быстро
заговорила Люси. - Давать побольше времени проводить с самим собой.
Заставить его быть независимым. То же самое ты говорил Джефу. Ну, мы и
следовали твоему указу. Твоему указу. Вот тебе и результат.
- Что ты хочешь этим сказать? - Оливер был в замешательстве. Мы
оставляли его одного время от времени, - пояснила Люси. - Мы тщательно
избегали того, чтобы он чувствовал себя постоянно в центре внимания. И ему
это очень не понравилось. И вот его месть. Эта жуткая грязная история.
Оливер покачал головой.
- Маленький мальчик не может придумать такое.
- Почему? - спросила Люси. - Особенно теперь. Ведь среди прочих твоих
наставлений ему был прописан курс сексуальных отношений.
- И что в этом плохого? Уже пора...
- Уже пора ему подстегнуть свою ревность этой новой интересной
информацией и уничтожить нас этим.
- Люси, - задал вопрос Оливер, - Ты говоришь правду?
Люси сделала глубокий вдох, подняла голову и посмотрела мужу прямо в
глаза.
- Клянусь, - солгала она.
Оливер повернулся, подошел к двери и открыл ее. - Баннер, - позвал он
юношу, - Баннер.
- Что ты собираешься делать? - поинтересовалась Люси.
- Хочу поговорить с ним. - Оливер вернулся в комнату.
- Ты не можешь... - попробовала возразить она.
- Придется, - мягко настаивал Оливер.
- Ты не можешь так опозорить меня. Ты не можешь так опозорить меня.
Ты не имеешь права унижать меня перед этим мальчишкой.
- Я бы хотел поговорить с ним наедине, - попросил Оливер.
- Если ты сделаешь это, - пригрозила Люси. - Я никогда не прощу тебя.
- Она произнесла эти слова не потому что действительно так думала. Она
повторяла то, что сказала бы невинная автоматическая идеальная жена.
Оливер резко отмахнулся.
- Будь добра, Люси.
Так их и застал вошедший в комнату Баннер - стоящими друг напротив
друга и напряженно сцепившимися глазами. Наконец Оливер заметил юношу.
- О, да, - сказал он, - вы уже здесь. - Он повернулся к жене. - Люси,
- выжидательно напомнил он. Не глядя на Джефа, она быстро направилась к
двери и вышла. Через некоторое время, Оливер сделав над собой явное
усилие, вежливо кивнул Джефу. - Присядьте, - предложил он.
Джеф помедлил, потом присел на деревянный стул. Оливер принялся
медленно расхаживать взад-вперед перед ним:
- Для начала, я бы хотел поблагодарить вас за те письма, в которых вы
докладывали мне каждую неделю об успехах моего сына.
- Ну, - ответил Джеф. - Поскольку вы сами не могли приехать сюда, я
посчитал, что будет лучше информировать вас о том, чем мы здесь
занимаемся.
- Мне очень нравились ваши письма, - похвалил Оливер. - Они
чрезвычайно тонки и проницательны. Вы по всей видимости, прекрасно
понимаете что происходит с Тони, и у меня создалось впечатление, что вы
его действительно полюбили.
- Он очень достойный мальчик, - сказал Джеф.
- Достойный? - Оливер с неопределенной интонацией повторил это слово,
будто это понятие было по его мнению неприложимо к его сыну. - Неужели? Но
вот письма у меня сложилось о вас довольно четкое впечатление.
Джеф засмеялся немного смущенно.
- Правда? Надеюсь, я не выдал себя чем-то?
- Наоборот, - сказал Оливер. - Я представляю себе очень
интеллигентного, умного и порядочного молодого человека. Я даже начал
подумывать о том, что когда вы окончите колледж, и если вы перемените свое
решение стать дипломатом, я мог бы найти вам место в моем деле.
- Рад слышать это, сэр, - смущенно сказал Джеф. - Буду иметь в виду.
- Между прочим, - добавил Оливер, будто посчитал невежливым
преждевременно приступать к основному вопросу и перебирал разные мелкие
темы, - та девушка, о которой вы говорили в день нашего знакомства. я даже
запомнил точно ваши слова. Я спросил вас, есть ли у вас девушка, вы
ответили: "Приблизительно". Она что все еще учится в школе в Бостоне?
- В школе? - изумлено переспросил Джеф.
- Да, - подтвердил Оливер. - Главная болельщица вашей школьной
футбольной команды?
Джеф смущенно рассмеялся.
- Нет, - сказал он. - Я не встречался никогда с бостонскими
школьницами. И ни с какими главными болельщиками. Девушка, о которой я
говорил, на первом курсе колледжа Вассар, а в общем, я тут больше хвастал.
Я вижусь с ней от силы пять-шесть раз в год. А почему вы спрашиваете?
- Ну, я наверное, что-то перепутал, - небрежно ответил Оливер. -
Может, что-то проскользнуло в одном из писем Тони. Его почерк оставляет
много места воображению получателя. - Он повел плечами. - Неважно. Итак -
никаких болельщиц.
- Ни единой, - подтвердил Джеф.
Оливер выждал некоторое время.
- А как насчет женщин постарше? - ровным тоном спросил он. - Замужних
женщин?
Джеф опустил глаза.
- Вы что действительно ожидаете, что я отвечу вам, мистер Краун.
- Нет, наверное, нет, - Оливер вынул из кармана свою чековую книжку и
ручку. - Миссис Краун платила вам аккуратно каждую неделю?
- Да, - ответил Джеф.
- Но она еще не расплатилась с вами за эту неделю? - спросил Оливер,
держа чековую книжку открытой.
- Нет, - сказал Джеф. - Минуточку, сэр.
- Сегодня пятница, - спокойно продолжал Оливер, - мы договаривались
на тридцать долларов за семидневную рабочую неделю, правда? Так это будет
пять седьмых от тридцати - ну, грубо говоря округлим до двадцати одного.
Если вы не против, я выпишу чек. У меня сейчас мало наличности.
Джеф встал.
- Мне не нужны деньги, - сказал он.
Оливер поднял в удивлении брови.
- Почему? - спросил он. - Вы же брали деньги каждую неделю у миссис
Краун, не так ли?
- Да. Но...
- Что случилось на этой неделе? - Оливер произносил слова размеренно
и рассудительно. - Ну разве что эта неделя на два дня короче.
- Мне не нужны деньги, - настаивал Джеф.
Оливер упорно не желал понимать его.
- При таком положении вещей, - сказал он, - вы ведь не думаете, что
вам следует оставаться здесь, не правда ли?
- Правда, - пробормотал Джеф так тихо, что Оливер едва расслышал его
слова.
- Конечно нет, - по-отечески снисходительно подтвердил Оливер и
протянул Джефу чек. - Вот, возьмите. Вы честно заработали их. Помню, я в
вашем возрасте, всегда мог найти применение двадцати долларам. Не может
быть, чтобы все так изменилось с тех пор.
Джеф печально посмотрел на чек в руке и направился к двери. Затем он
повернулся:
- Наверное, я должен сказать, что я сожалею, что мне стыдно или
что-то в этом роде. Наверное, вам так будет легче.
Оливер добродушно улыбнулся:
- Не обязательно, - сказал он.
- Но ничего подобного, - с вызовом бросил юноша. - Это самое лучшее,
что у меня было в жизни.
Оливер кивнул.
- Так всегда бывает, - прокомментировал он. - В двадцать лет.
- Вам этого не понять, - без всякой связи с предыдущей мыслью сказал
Джеф. - Вы не знаете ее.
- Может быть, - согласился Оливер.
- Она чистая, нежная. Вы не имеете права обвинять ее. Это все я. Это
моя вина.
- Я и не собираюсь лишать вас каких-то заслуг, - угодливо ответил
Оливер. - Но должен вам сказать, что когда тридцатипятилетняя женщина
начинает путаться с двадцатилетним мальчишкой, его заслуга состоит не
более чем в его присутствии.
- Вы... - с горечью в голосе начал Джеф, решительно нападая на
стоящего перед ним мужчину. - Вы так уверены в себе. Вы все о себе знаете.
Она говорила мне. Отсиживаетесь. Даете всем указания, кто что должен
делать. Что думать. Люди работают на вас. Ваш ребенок. Ваша жена. Все
должно быть по-вашему. Вы вежливы, холодны, беспощадны. Боже, даже сейчас
вы не соизволите рассердиться. Вы приезжаете и узнаете, что я люблю вашу
жену, и что же вы делаете? Вы выписываете чек. - Мелодраматичным жестом он
скомкал чек и бросил его на пол.
Оливер не сменил своего вида заинтересованного изумления.
- Это один из аргументов, который часто доводится слышать в адрес
сыновей богатых семей, - сказал он. - У них нет должного уважения к
деньгам.
- Надеюсь, она уйдет от вас, - продолжал Джеф. - И если это
произойдет, я женюсь на ней.
- Баннер, - Оливер подавил улыбку, - простите6 что я так говорю, но
вы ведете себя как последний дурак. Вы сентиментальны. Вы говорите слова,
типа любовь, брак, нежность, чистота, и я понимаю почему, и даже
восхищаюсь вами. Вы не хам, и хотите быть о себе высокого мнения. Хотите
видеть себя страстным, исключительным. Ну, это довольно естественно, и я
вас не могу винить - но должен вам сказать, что это не вяжется с фактами.
- Что вы можете знать о фактах? - с горечью спросил Джеф.
- Вот что я знаю, - ответил Оливер. - Никакого романа у вас не было.
Вы все это себе придумали. Вы придумали женщину, которой не существует,
чувство, которого нет.
- Не говорите этого, - перебил Джеф.
- Будьте добры, дайте мне закончить, - Оливер махнул рукой. - Вы
ухватились за нечто обыденное и незначительное и приукрасили все это
розами и лунным светом. Вы приняли бессовестность по-детски глупой женщины
за страсть, и в результате вы пострадаете от этого больше всех.
