- Наверное, я наконец, стала взрослой женщиной, - пояснила она.
- Ты издеваешься надо мной, - обиделся Джеф. - И я не виню тебя. Я
вел себя как трус. Выдал все в первый же момент. И ушел с грамофоном под
мышкой, как ребенок, которого выгнали из школы за курение.
- На твоем месте я бы не волновалась из-за таких пустяков. На самом
деле я рада, что он все узнал.
- Рада? - недоверчиво переспросил Джеф.
- Да, - подтвердила Люси. - Я не умею лгать. Это слишком большая
нагрузка на мои скромные мозги. - И тут же она поменяла тон, став
серьезной, почти угрожая. - Я поняла, что это не для меня. Ни за что в
жизни.
- Люси, - Джеф пытался спасти остатки летних иллюзий. - Если мы еще
когда-нибудь встретимся, что ты подумаешь?
Люси повернулась и задумчиво посмотрела на него. Но голос ее
прозвучал еще более игриво.
- Подумаю: "Какой трогательный молодой человек. Странно, что мне
когда-то показалось, что влюблена в него.
Они стояли и смотрели в глаза друг другу - Люси наигранно беспечно и
Джеф по-детски обиженно, когда незаметно для них из-за угла крыльца
появился Оливер. Он был одет по-дорожному и после долгого путешествия
выглядел измятым и уставшим. Он шел медленно, будто делая над собой
усилие. Остановившись перед Люси и Джефом, он сказал:
- Привет.
Они повернулись и увидели его.
- Привет, Оливер, - без особой теплоты в голосе поприветствовала
Люси. - Я не слышала, как подъехала машина.
- Я просто пришел попрощаться, - смущенно сказал Джеф.
Оливер выждал:
- Ну?
- Я хочу извиниться, - продолжил Джеф.
Оливер кивнул.
- Хм... - неопределенно ответил он. - Неужели? - Он прошел через
крыльцо, глядя на поломанный грамофон.
- Что здесь произошло?
- Тони... - начал было Джеф.
- Просто поломался, - перебила Люси.
Оливер не проявил интереса.
- Поломался? - без всякого любопытства спросил он. - Джеф, у тебя
все?
- Да все, - ответила за него Люси. - Он уже собирался уходить. - Она
протянула руку Джефу. - Прощайте, - сказала она, заставляя его пожать ей
руку. - Идите своей пружинистой походкой. И учитесь хорошо, получайте
хорошие отметки в школе.
Джеф попытался что-то сказать, но не смог. Он вырвал руку, резко
развернулся и скрылся за углом дома. Глядя на него, Люси чуть не
разрыдалась. И не потому что он уходил, и она никогда больше не увидит
его, и не потому что какое-то время они были близки, и теперь все это было
перечеркнуто. Она хотела зарыдать, потому что он выглядел таким неуклюжим,
потому что она знала, как больно он ранен, и что это ее вина.
14
Когда Джеф ушел, Оливер повернулся к Люси:
- Где Тони? - спросил он.
- Он вернется через несколько минут, - ответила Люси.
- О, - Оливер окинул взглядом вещи расставленные на крыльце. - А где
твои вещи? - спросил он. - В доме?
- Я не укладывала вещи, - сказала Люси.
- Но я же предупредил в телеграмме, - Оливер произнес эти слова с
прежним обычным раздражением, вызванным нерасторопностью жены, - я же
сказал быть готовой к трем часам. Мне хочется всю дорогу ехать в темноте.
- Я не могу ехать домой, - ответила она. - Ты разве не получил мое
письмо?
- Получил, - Оливер не скрывал своего нетерпения. - Ты сказала, что
нам нужно многое обсудить. Мы можем поговорить дома, а не здесь. Мне не
хочется здесь задерживаться. Иди и уложи вещи.
- Не так-то все просто, - не сдавалась Люси.
Оливер вздохнул.
- Люси, - начал он. - Я все обдумал. Я решил забыть все, что
произошло этим летом.
- Действительно? - в ее словах проскользнули непривычные жесткие
нотки.
- Я приму твое обещание, что это больше не повторится.
- Действительно? - теперь твердость ее голоса перешла в беспощадный
металл. - И ты поверишь мне на слово?
- Да.
- Две недели назад ты не верил ни одному моему слову.
- Потому что ты лгала, - ответил Оливер.
- Почему ты думаешь, что я не солгу снова? - спросила Люси.
Оливер присел, лицо его выражало крайнюю усталость. Голова бессильно
опустилась на грудь.
- Не мучай меня, Люси.
- Ответь мне, - беспощадно настаивала Люси. - Откуда ты знаешь, что я
снова не солгу?
- Потому что я ВЫНУЖДЕН верить тебе, - почти беззвучно произнес
Оливер. - Я все это время просидел один в нашем доме и пытался представить
себе свою жизнь без тебя... и я понял, что не смогу вынести этого.
- Даже если я лгу, а ты ненавидишь лжецов? - Люси стояла над Оливером
и беспощадно продолжала: - Даже если я вызываю у тебя отвращение?
- Я стараюсь забыть все, что я говорил, - отвечал Оливер.
- А я не могу забыть, - сказала Люси. - Ты был прав. Это
действительно отвратительно. Я сама себе противна.
Оливер поднял голову и посмотрел на нее.
- Но ты изменишься теперь?
- Изменюсь? - переспросила Люси. - Да, изменюсь. Но наверное, не так
как ты думаешь.
- Люси, разве ты не любишь меня? - Он задал этот вопрос впервые в
жизни.
Люси задумчиво посмотрела на мужа.
- Да, - медленно произнесла она. - Да, люблю. Я все последние десять
лет думала о тебе. О том чем я тебе обязана. О том как ты нужен мне.
Сколько ты сделал для меня. Как ты прочно стоишь на ногах. Как ты надежен.
- Люси, - ответил Оливер, - мне приятно слышать это.
- Погоди, - перебила она. - Не спеши. Но ты сделал и кое-что другое,
Оливер. Ты воспитал меня. Ты обратил меня в иную веру.
- Обратил в другую веру? - непонимающе переспросил Оливер. - Что ты
имеешь в виду?
- Ты всегда так много говорил о принципах, о правде, о том, что на
все нужно смотреть трезво, не обманывать себя. Ты даже написал письмо Тони
на эту тему этим летом, когда ты волновался о его зрении.
- Да, написал, - подтвердил Оливер. - Ну и что?
- Я всего лишь твоя ученица, - объяснила Люси. - Я самая плохая
ученица, потому что первый человек, на котором я испытала свою новую веру
- это ты.
- О чем ты? - не понимал Оливер.
- Ложь ранит тебя, правда, Оливер? Люси говорила спокойно, будто
втолковывала математическую проблему.
- Да, - согласился Оливер, но голос его при этом звучал устало, он
будто защищался.
- Обман любой, чей угодно вызывает в тебе отвращение, - Люси не
оставляла своего учительского назидательного тона.
- Да, конечно, - опять согласился Оливер.
- И ты веришь в это? - спросила Люси.
- Да.
- Тогда ты лжешь, - сделал вывод она.
Оливер раздраженно вскинул голову. - Не смей так говорить.
- Ты лжешь мне, - сказала Люси. - Но больше всего ты лжешь себе.
- Я не лгу, - напряженно произнес он.
- Мне доказать это? - Люси говорила дружеским бесстрастным тоном. -
Мне доказать, что большая часть твоей жизни основана на лжи?
- Ты не сможешь этого сделать, потому что это неправда.
- Не правда? Давай отвлечемся от нас самих на минуту. Кто твой лучший
друг?
- К чему ты клонишь? - спросил Оливер.
- Я о Сэме. Добрый доктор Петтерсон. Вы с ним знакомы уже двадцать
лет. Он с женой каждый день бывают у нас. Ты играешь с ним в гольф. Ты
делишься с ним. Не удивлюсь, если ты уже рассказал ему об этой...
неприятности у нас с тобой.
- Кстати говоря, действительно рассказал, - подтвердил Оливер. - Мне
нужно было поговорить с кем-то. Он и твой друг тоже. Он посоветовал мне
вернуться к тебе.
Люси кивнула.
- Мой друг, - повторила она. - И твой друг. А что ты знаешь о докторе
Петтерсоне, нашем близком друге?
- Он умен и объективен, - ответил Оливер. - Он еще и прекрасный
доктор. Это он вытащил Тони.
Люси снова кивнула.
- Все это так. Но кроме этого есть еще кое-что, правда? Например, о
его отношениях с другими женщинами.
- Ну, нельзя быть полностью уверенным.
- И вот ты опять лжешь, - мягко вставила Люси. - Теперь понятно, что
я имею в виду? Ты ведь знаешь, что у них с миссис Вейлс. Ты знаешь и об
Эвелин Стивенс. ты знаешь, что было между ним и Шарлоттой Стивенс, потому
что все это началось в нашем доме два года назад. И с тех пор эта история
обсуждалась нашими гостями прямо за столом.
- Ладно, - сдался Оливер. - Я знаю.
- А теперь я скажу тебе еще кое-что, - спокойно продолжала Люси. - Он
делал попытки и в мою сторону. Потому что именно такой он человек. Потому
что он не может посмотреть на женщину дважды, не проявив этого. И ты
должен был это знать тоже.
- Я не верю в это.
- Веришь. Ты бывал у него сотни раз, ты приглашал его к нам. И этих
тоже. Мужья и жены. Преданных, разведенных, неудовлетворенных,
любопытствующих, развязных... ты всех их знал. И ты был с ним обходителен,
дружелюбен, а когда шли сплетни или начинался газетный скандал, ты
смеялся. Но когда удар пришелся в твои ворота, ты не смеялся. Вся твоя
терпимость, цивилизованность, юмор оказались не для внутреннего
пользования.
- Прекрати, - вырвалось у Оливера.
Но Люси была неумолима.
- Я все время думала над этим, Оливер. Все эти последние десять дней.
И я поняла, что ты прав. По крайней мере, то что говорил, все верно. Даже
если ты сам не можешь соблюдать эти правила.
- Мы будем жить как ты пожелаешь, - начал он. - Мы не будем
приглашать тех, кого ты не захочешь видеть в нашем доме. У нас будут
совсем другие друзья.
- Я не это хотела сказать. Мне нравятся наши друзья. То, что я
чувствовала себя счастливой все эти годы, было частично благодаря им. Мне
и думать не хочется о том, что я их больше не увижу.
Оливер встал, его щеки горели.
- Что же ты тогда, черт побери, хочешь? - закричал он.
- Я хочу жить, - спокойно ответила Люси, - жить так, чтобы меня
больше никто никогда не сумел обвинить во лжи. Так, чтобы я сама не могла
обвинить себя во лжи.
- Ладно, - низким голосом ответил Оливер. - Если так, то я рада, что
все это произошло.
- Не торопись. Как всегда, ты спешишь остановиться на пол-истины. На
самой привлекательной ее половине. Той, где ты выглядишь благородным,
которая устраивает тебя. Но та скрытая часть - секретная, неприятная,
унизительная - она тоже существует, Оливер. С этого момента тебе придется
принимать обе половины...
- Если ты собираешься исповедоваться насчет кого-то другого -
студентов всяких, докторов, гостей к обеду или попутчиков в поезде, избавь
меня от этого. Меня не интересует твое прошлое. Я не желаю об этом
слушать.
- Я не собираюсь исповедоваться о прошлом, Оливер, - тихо возразила
Люси. - Потому что там ничего нет.
- Тогда что? - спросил Оливер.
- Я хочу исповедовать о будущем, - ответила она.
Оливер обратил на жену ошеломленный и одновременно сердитый взгляд. -
Ты угрожаешь?
- Нет. Просто хочу вернуться в наш дом чистой, если мне суждено в
него вернуться. Если я возвращаюсь домой, у нас начинается новая жизнь, и
я хочу, чтобы ты это понял.
- Нельзя начать новую жизнь после пятнадцати лет брака, - возразил
Оливер.
- Действительно, - покорно кивнула Люси. - Может и нельзя. тогда это
будет просто другая жизнь. До сих пор ты обращался со мной как с той
девочкой, которую ты встретил много лет назад. Как будто мне все еще
двадцать лет, будто меня нужно оберегать, охранять, опекать. А в важных
делах, со мной просто не нужно считаться. И до сих пор я принимала это,
потому что... Кто знает, почему я принимала это? Потому что была ленива.
Потому что так было легче. Потому что боялась рассердить тебя. Но
теперь... теперь ты уже так зол, что мне уже нечего опасаться. Наша
