бое - альпийское. К каждому пробегавшему мимо селения автобусу или лег-
ковому автомобилю подбегали дети и исполняли перед движущейся аудиторией
несколько па наурской лезгинки. После этого дети бежали за машиной, кри-
ча:
- Давай денги! Денги давай!
Пассажиры швыряли пятаки и возносились к Крестовому перевалу.
- Святое дело, - сказал Остап, - капитальные затраты не требуются,
доходы не велики, но в нашем положении ценны.
К двум часам второго дня пути Ипполит Матвеевич. под наблюдением ве-
ликого комбинатора, исполнил перед летучими пассажирами свой первый та-
нец. Танец этот был похож на мазурку, но пассажиры, пресыщенные дикими
красотами Кавказа, сочли его за лезгинку и вознаградили тремя пятаками.
Перед следующей машиной, которая оказалась автобусом, шедшим из Тифлиса
во Владикавказ, плясал и скакал* сам технический директор.
- Давай денги! Денги давай! - закричал он сердито.
Смеющиеся пассажиры щедро вознаградили его прыжки. Остап собрал в до-
рожной пыли тридцать копеек. Но тут сионские дети осыпали конкурентов
каменным градом. Спасаясь из-под обстрела, путники скорым шагом направи-
лись в ближний аул, где истратили заработанные деньги на сыр и чуреки.
В этих занятиях концессионеры проводили свои дни. Ночевали они в
горских саклях. На четвертый день они спустились по зигзагам шоссе в
Кайшаурскую долину. Тут было жаркое солнце, и кости компаньонов, поряд-
ком промерзшие на Крестовом перевале, быстро отогрелись.
Дарьяльские скалы, мрак и холод перевала сменились зеленью и домови-
тостью глубочайшей долины. Путники шли над Арагвой, спускались в долину,
населенную людьми, изобилующую домашним скотом и пищей. Здесь можно было
выпросить кое-что, что-то заработать или просто украсть. Это было Закав-
казье.
Повеселевшие концессионеры пошли быстрее.
В Пассанауре, в жарком богатом селении с двумя гостиницами и нес-
колькими духанами, друзья выпросили чурек и залегли в кустах напротив
гостиницы "Франция" с садом и двумя медвежатами на цепи. Они наслажда-
лись теплом, вкусным хлебом и заслуженным отдыхом.
Впрочем, скоро отдых был нарушен визгом автомобильных сирен, шорохом
новых покрышек по кремневому шоссе и радостными возгласами. Друзья выг-
лянули. К "Франции" подкатили цугом три однотипных новеньких автомобиля.
Автомобили бесшумно остановились. Из первой машины выпрыгнул Персицкий.
За ним вышел "Суд и быт", расправляя запыленные волосы. Потом из всех
машин повалили члены автомобильного клуба газеты "Станок".
- Привал! - закричал Персицкий. - Хозяин! Пятнадцать шашлыков!
Во "Франции" заходили сонные фигуры и раздались крики барана, которо-
го волокли за ноги на кухню.
- Вы не узнаете этого молодого человека? - спросил Остап. - Это ре-
портер со "Скрябина", один из критиков нашего транспаранта. С каким, од-
нако, шиком они приехали. Что это значит?
Остап приблизился к пожирателям шашлыка и элегантнейшим образом раск-
ланялся с Персицким.
- Бонжур! - сказал репортер. - Где это я вас видел, дорогой товарищ?
А-а-а! Припоминаю. Художник со "Скрябина"! Не так ли?
Остап прижал руку к сердцу и учтиво поклонился.
- Позвольте, позвольте, - продолжал Персицкий, обладавший цепкой па-
мятью репортера. - Не на вас ли это в Москве на Свердловской площади на-
летела извозчичья лошадь?
- Как же, как же! И еще, по вашему меткому выражению, я якобы отде-
лался легким испугом.
- А вы тут как, по художественной части орудуете?
- Нет, я с экскурсионными целями.
- Пешком?
- Пешком. Специалисты утверждают, что путешествие по Военно-Грузинс-
кой дороге на автомобиле - просто глупость!
- Не всегда глупость, дорогой мой, не всегда! Вот мы, например, едем
не так-то уж глупо. Машинки, как видите, свои, подчеркиваю - свои, кол-
лективные. Прямое сообщение Москва - Тифлис. Бензину уходит на грош.
Удобство и быстрота передвижения. Мягкие рессоры. Европа!
- Откуда у вас все это? - завистливо спросил Остап. - Сто тысяч выиг-
рали?
- Сто не сто, а пятьдесят выиграли.
- В девятку?
- На облигацию, принадлежащую автомобильному клубу.
- Да, - сказал Остап, - и на эти деньги вы купили автомобили?
- Как видите.
- Так-с. Может быть, вам нужен старшой? Я знаю одного молодого чело-
века. Непьющий.
- Какой старшой?
- Ну такой... Общее руководство, деловые советы, наглядное обучение
по комплексному методу... А?
- Я вас понимаю. Нет, не нужен.
- Не нужен?
- Нет. К сожалению. И художник также не нужен.
- В таком случае займите десять рублей!
- Авдотьин, - сказал Персицкий. - Будь добр, выдай этому гражданину
за мой счет три рубля. Расписки не надо. Это лицо не подотчетное.
- Этого крайне мало, - заметил Остап, - но я принимаю. Я понимаю всю
затруднительность вашего положения. Конечно, если бы вы выиграли сто ты-
сяч, то, вероятно, заняли бы мне целую пятерку. Но ведь вы выиграли все-
го-навсего пятьдесят тысяч рублей ноль ноль копеек! Во всяком случае -
благодарю!
Бендер учтиво снял шляпу. Персицкий учтиво снял шляпу. Бендер прелю-
безно поклонился. Персицкий ответил любезнейшим поклоном. Бендер при-
ветственно помахал рукой. И Персицкий, сидя у руля, сделал ручкой. Но
Персицкий уехал в прекрасном автомобиле к сияющим далям, в обществе ве-
селых друзей, а великий комбинатор остался на пыльной дороге с дура-
ком-компаньоном.
- Видали вы этот блеск? - спросил Остап Ипполита Матвеевича.
- Закавтопромторг или частное общество "Мотор"*? - деловито осведо-
мился Воробьянинов, который за несколько дней пути отлично познакомился
со всеми видами автотранспорта на дороге. - Я хотел было подойти к ним
потанцевать.
- Вы скоро совсем отупеете, мой бедный друг. Какой же это Закавтоп-
ромторг? Эти люди, слышите, Киса, вы-и-гра-ли пятьдесят тысяч рублей. Вы
сами видите, Кисуля, как они веселы и сколько они накупили всякой меха-
нической дряни! Когда мы получим наши деньги - мы истратим их гораздо
рациональнее. Не правда ли?
И друзья, мечтая о том, что они купят, когда станут богачами, вышли
из Пассанаура. Ипполит Матвеевич живо воображал себе покупку новых нос-
ков и отъезд за границу. Мечты Остапа были обширнее. Его проекты были
грандиозны. Не то заграждение Голубого Нила плотиной, не то открытие
игорного особняка в Риге с филиалами во всех лимитрофах*.
На третий день, перед обедом, миновав скучные и пыльные места: Ана-
нур, Душет и Цилканы, путники подошли к Мцхету - древней столице Грузии.
Здесь Кура поворачивала к Тифлису. Вечером путники миновали ЗАГЭС - Зе-
мо-Авчальскую гидроэлектростанцию. Стекло, вода и электричество сверкали
различными огнями. Все это отражалось и дрожало в быстро бегущей Куре.
Здесь концессионеры свели дружбу с крестьянином, который привез их на
арбе в Тифлис к одиннадцати часам вечера, в тот самый час, когда вечер-
няя свежесть вызывает на улицу истомившихся после душного дня жителей
грузинской столицы.
- Городок неплох, - сказал Остап, выйдя на проспект Шота Руставели, -
вы знаете, Киса...
Вдруг Остап, недоговорив, бросился за каким-то гражданином, шагов че-
рез десять настиг его и стал оживленно с ним беседовать. Потом быстро
вернулся и ткнул Ипполита Матвеевича пальцем в бок.
- Знаете, кто это? - шепнул он быстро. - Это "Одесская бубличная ар-
тель "Московские баранки"". Гражданин Кислярский. Идем к нему. Сейчас вы
снова, как это ни парадоксально, гигант мысли и отец русской демократии.
Не забывайте надувать щеки и шевелить усами. Ах, черт возьми! Какой слу-
чай! Фортуна! Если я его сейчас не вскрою на пятьсот рублей - плюньте
мне в глаза! Идем! Идем!
Действительно, в некотором отдалении от концессионеров стоял молоч-
но-голубой от страха Кислярский в чесучовом костюме и канотье*.
- Вы, кажется, знакомы, - сказал Остап шепотом, - вот особа, прибли-
женная к императору, гигант мысли и отец русской демократии. Не обращай-
те внимания на его костюм. Это для конспирации. Везите нас куда-нибудь
немедленно. Нам нужно поговорить.
Кислярский, приехавший на Кавказ, чтобы отдохнуть от старгородских
потрясений, был совершенно подавлен. Мурлыча какую-то чепуху о застое в
бараночно-бубличном деле, Кислярский посадил страшных знакомцев в экипаж
с посеребренными спицами и подножкой и повез их к горе Давида. На верши-
ну этой ресторанной горы поднялись по канатной железной дороге. Тифлис в
тысячах огней медленно уползал в преисподнюю. Заговорщики подымались
прямо к звездам.
Ресторанные столы были расставлены прямо на траве. Глухо бубнил кав-
казский оркестр, и маленькая девочка, под счастливыми взглядами родите-
лей, по собственному почину танцевала между столиками лезгинку.
- Прикажите чего-нибудь подать! - втолковывал Бендер.
По приказу опытного Кислярского было подано вино, зелень и соленый
грузинский сыр.
- И поесть чего-нибудь, - сказал Остап. - Если бы вы знали, дорогой
господин Кислярский, что нам пришлось перенести сегодня с Ипполитом Мат-
веевичем, вы бы подивились нашему мужеству.
"Опять, - с отчаянием подумал Кислярский. - Опять начинаются мои му-
чения. И почему я не поехал в Крым? Я же ясно хотел ехать в Крым! И Ген-
риетта советовала!"
Но он безропотно заказал два шашлыка и повернул к Остапу свое услуж-
ливое лицо.
- Так вот, - сказал Остап, оглядываясь по сторонам и понижая голос, -
в двух словах. За нами следили уже два месяца, и, вероятно, завтра на
конспиративной квартире нас будет ждать засада. Придется отстрели-
ваться*.
У Кислярского посеребрились щеки.
- Мы рады, - продолжал Остап, - встретить в этой тревожной обстановке
преданного борца за родину.
- Гм... да! - гордо процедил Ипполит Матвеевич, вспоминая, с каким
голодным пылом он танцевал лезгинку невдалеке от Сиони.
Он набивая рот сыром и зеленью. Он с удовольствием отрыгал винные па-
ры, чтобы продлить наслаждение. Остап метнул на него сердитый взгляд, и
Ипполит Матвеевич подавился зеленой луковкой.
- Да! - шептал Остап. - Мы надеемся с вашей помощью поразить врага. Я
дам вам парабеллум.
- Не надо, - твердо сказал Кислярский.
В следующую минуту выяснилось, что председатель биржевого комитета не
имеет возможности принять участие в завтрашней битве. Он очень сожалеет,
но не может. Он незнаком с военным делом. Потому-то его и выбрали пред-
седателем биржевого комитета. Он в полном отчаянии, но для спасения жиз-
ни отца русской демократии (сам он старый октябрист) готов оказать воз-
можную финансовую помощь.
- Вы верный друг отечества! - торжественно сказал Остап, запивая па-
хучий шашлык сладеньким кипиани. - Пятьсот рублей могут спасти отца
русской демократии.
- Скажите, - спросил Кислярский жалобно, - а двести рублей не могут
спасти гиганта мысли?
Остап не выдержал и под столом восторженно пнул Ипполита Матвеевича
ногой.
- Я думаю, - сказал Ипполит Матвеевич, - что торг здесь неуместен!
Он сейчас же получил пинок в ляжку, что означало: "Браво, Киса, бра-
во, что значит школа".
Кислярский первый раз в жизни услышал голос гиганта мысли. Он так по-
разился этому обстоятельству, что немедленно передал Остапу пятьсот руб-
лей. После этого он уплатил по счету и, оставив друзей за столиком, уда-
лился по причине головной боли. Через полчаса он отправил жене в Старго-
род телеграмму: "Еду твоему совету Крым всякий случай готовь корзинку".
Долгие лишения, которые испытал Остап Бендер, требовали немедленной
компенсации. Поэтому в тот же вечер великий комбинатор напился на ресто-
ранной горе до столбняка и чуть не выпал из вагона фуникулера на пути в
гостиницу. На другой день он привел в исполнение давнишнюю свою мечту.
Купил дивный серый в яблоках костюм. В этом костюме было жарко, но он
все-таки ходил в нем, обливаясь потом. Воробьянинову в магазине готового
