Остап рассказал аудитории несколько ветхозаветных анекдотов, почерп-
нутых еще в детстве из "Синего журнала", и этим закончил интермедию.
Краткостью лекции все были слегка удивлены. И одноглазый не сводил
своего единственного ока с гроссмейстеровой обуви*.
Однако начавшийся сеанс одновременной игры задержал растущее подозре-
ние одноглазого шахматиста. Вместе со всеми он расставлял столы покоем.
Всего против гроссмейстера сели играть тридцать любителей. Многие из них
были совершенно растеряны и поминутно глядели в шахматные учебники, ос-
вежая в памяти сложные варианты, при помощи которых надеялись сдаться
гроссмейстеру хотя бы после двадцать второго хода.
Остап скользнул взглядом по шеренгам "черных", которые окружали его
со всех сторон, по закрытой двери и неустрашимо принялся за работу. Он
подошел к одноглазому, сидевшему за первой доской, и передвинул коро-
левскую пешку с клетки е2 на клетку е4.
Одноглазый сейчас же схватил свои уши руками и стал напряженно ду-
мать. По рядам любителей прошелестело:
- Гроссмейстер сыграл е2 - е4.
Остап не баловал своих противников разнообразием дебютов. На ос-
тальных двадцати девяти досках он проделал ту же операцию: перетащил ко-
ролевскую пешку с е2 на е4. Один за другим любители хватались за волосы
и погружались в лихорадочные рассуждения. Неиграющие переводили взоры за
гроссмейстером. Единственный в городе фотограф-любитель уже взгромоздил-
ся было на стул и собирался поджечь магний, но Остап сердито замахал ру-
ками и, прервав свое течение вдоль досок, громко закричал:
- Уберите фотографа! Он мешает моей шахматной мысли!
"С какой стати оставлять свою фотографию в этом жалком городишке. Я
не люблю иметь дело с милицией", - решил он про себя.
Негодующее шиканье любителей заставило фотографа отказаться от своей
попытки. Возмущение было так велико, что фотографа даже выперли из поме-
щения.
На третьем ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать ис-
панских партий. В остальных двенадцати черные применили хотя и устарев-
шую, но довольно верную защиту Филидора*. Если б Остап узнал, что он иг-
рает такие мудреные партии и сталкивается с такой испытанной защитой, он
крайне бы удивился. Дело в том, что великий комбинатор играл в шахматы
второй раз в жизни.
Сперва любители, и первый среди них - одноглазый, пришли в ужас. Ко-
варство гроссмейстера было несомненно. С необычайной легкостью и, безус-
ловно, ехидничая в душе над отсталыми любителями города Васюки, гросс-
мейстер жертвовал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и налево. Обха-
янному на лекции брюнету он пожертвовал даже ферзя. Брюнет пришел в ужас
и хотел было немедленно сдаться, но только страшным усилием воли заста-
вил себя продолжать игру.
Гром среди ясного неба раздался через пять минут.
- Мат! - пролепетал насмерть перепуганный брюнет. - Вам мат, товарищ
гроссмейстер!
Остап проанализировал положение, позорно назвал "ферзя" "королевой" и
высокопарно поздравил брюнета с выигрышем. Гул пробежал по рядам любите-
лей.
"Пора рвать когти!" - подумал Остап, спокойно расхаживая среди столов
и небрежно переставляя фигуры.
- Вы неправильно коня поставили, товарищ гроссмейстер, - залебезил
одноглазый. - Конь так не ходит.
- Пардон, пардон, извиняюсь, - ответил гроссмейстер, - после лекции я
несколько устал!
В течение ближайших десяти минут гроссмейстер проиграл еще десять
партий.
Удивленные крики раздавались в помещении клуба "Картонажник". Назре-
вал конфликт. Остап проиграл подряд пятнадцать партий, а вскоре еще три.
Оставался один одноглазый. В начале партии он от страха наделал множест-
во ошибок и теперь с трудом вел игру к победному концу. Остап, незаметно
для окружающих, украл с доски черную ладью и спрятал ее в карман.
Толпа тесно сомкнулась вокруг играющих.
- Только что на этом месте стояла моя ладья! - закричал одноглазый,
осмотревшись. - А теперь ее уже нет.
- Нет, значит, и не было! - грубовато сказал Остап.
- Как же не было? Я ясно помню!
- Конечно, не было.
- Куда же она девалась? Вы ее выиграли?
- Выиграл.
- Когда? На каком ходу?
- Что вы мне морочите голову с вашей ладьей? Если сдаетесь, то так и
говорите!
- Позвольте, товарищ, у меня все ходы записаны.
- Контора пишет!* - сказал Остап.
- Это возмутительно! - заорал одноглазый. - Отдайте мою ладью!
- Сдавайтесь, сдавайтесь, что это за кошки-мышки такие!
- Отдайте ладью!
- Дать вам ладью? Может быть, вам дать еще ключ от квартиры, где
деньги лежат?
С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно,
зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их в голову одноглазого
противника.
- Товарищи! - заверещал одноглазый. - Смотрите все! Любителя бьют.
Шахматисты города Васюки опешили.
Не теряя драгоценного времени, Остап швырнул шахматную доску в керо-
синовую лампу и, ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и
лбам, выбежал на улицу. Васюкинские любители, падая друг на друга, рину-
лись за ним.
Был лунный вечер. Остап несся по серебряной улице легко, как ангел,
отталкиваясь от грешной земли. Ввиду несостоявшегося превращения Васюков
в центр мироздания бежать пришлось не среди дворцов, а среди бревенчатых
домиков с наружными ставнями. Сзади неслись шахматные любители.
- Держите гроссмейстера! - ревел одноглазый.
- Жулье! - поддерживали остальные.
- Пижоны! - огрызался гроссмейстер, увеличивая скорость.
- Караул! - кричали изобиженные шахматисты.
Остап запрыгал по лестнице, ведущей на пристань. Ему предстояло про-
бежать четыреста ступенек. На шестой площадке его уже поджидали два лю-
бителя, пробравшиеся сюда окольной тропинкой прямо по склону. Остап ог-
лянулся. Сверху катилась собачьей стаей тесная группа разъяренных пок-
лонников защиты Филидора. Отступления не было. Поэтому Остап побежал
вперед.
- Вот я вас сейчас, сволочей! - гаркнул он храбрецам-разведчикам,
бросаясь с пятой площадки.
Испуганные пластуны ухнули, переваливаясь за перила, и покатились ку-
да-то в темноту* бугров и склонов. Путь был свободен.
- Держите гроссмейстера! - катилось сверху.
Преследователи бежали, стуча по деревянной лестнице, как падающие ке-
гельные шары.
Выбежав на берег, Остап уклонился вправо, ища глазами лодку с верным
ему администратором.
Ипполит Матвеевич идиллически сидел в лодочке. Остап бухнулся на ска-
мейку и яростно стал выгребать от берега. Через минуту в лодку полетели
камни. Одним из них был подбит Ипполит Матвеевич. Немного повыше вулка-
нического прыща у него вырос темный желвак. Ипполит Матвеевич упрятал
голову в плечи и захныкал.
- Вот еще, шляпа! Мне чуть голову не оторвали. И я - ничего. Бодр и
весел. А если принять во внимание еще пятьдесят рублей чистой прибыли,
то за одну гулю на вашей голове - гонорар довольно приличный.
Между тем преследователи, которые только сейчас поняли, что план
превращения Васюков в Нью-Москву рухнул и что гроссмейстер увозит из го-
рода пятьдесят кровных васюкинских рублей, погрузились в большую лодку и
с криками выгребли на середину реки. В лодку набилось человек тридцать.
Всем хотелось принять личное участие в расправе с гроссмейстером. Экспе-
дицией командовал одноглазый. Единственное его око сверкало в ночи, как
маяк.
- Держи гроссмейстера! - вопили в перегруженной барке.
- Ходу, Киса! - сказал Остап. - Если они нас догонят, я не смогу по-
ручиться за целость вашего пенсне.
Обе лодки шли вниз по течению. Расстояние между ними все уменьшалось.
Остап выбивался из сил.
- Не уйдете, сволочи! - кричали из барки.
Остап не отвечал. Было некогда. Весла вырывались из воды. Вода пото-
ками вылетала из-под беснующихся весел и попадала в лодку.
- Валяй! - шептал Остап самому себе.
Ипполит Матвеевич маялся. Барка торжествовала. Высокий ее корпус уже
обходил лодочку концессионеров с левой руки, чтобы прижать гроссмейстера
к берегу. Концессионеров ждала плачевная участь. Радость на барке была
так велика, что все шахматисты перешли на правый борт, чтобы, поравняв-
шись с лодочкой, превосходными силами обрушиться на злодея-гроссмейсте-
ра.
- Берегите пенсне, Киса, - в отчаянии крикнул Остап, бросая весла, -
сейчас начнется!
- Господа! - воскликнул вдруг Ипполит Матвеевич петушиным голосом. -
Неужели вы будете нас бить?!
- Еще как! - загремели васюкинские любители, собираясь прыгать в лод-
ку.
Но в это время произошло крайне обидное для честных шахматистов всего
мира происшествие. Барка накренилась и правым бортом зачерпнула воду.
- Осторожней, - пискнул одноглазый капитан.
Но было уже поздно. Слишком много любителей скопилось на правом борту
васюкинского дредноута. Переменив центр тяжести, барка не стала коле-
баться и в полном соответствии с законами физики перевернулась.
Общий вопль нарушил спокойствие реки.
- Уау! - протяжно стонали шахматисты.
Целых тридцать любителей очутились в воде. Они быстро выплывали на
поверхность и один за другим цеплялись за перевернутую барку. Последним
причалил одноглазый.
- Пижоны! - в восторге кричал Остап. - Что же вы не бьете вашего
гроссмейстера? Вы, если не ошибаюсь, хотели меня бить?
Остап описал вокруг потерпевших крушение круг.
- Вы же понимаете, васюкинские индивидуумы, что я мог бы вас пооди-
ночке утопить, но я дарую вам жизнь. Живите, граждане! Только, ради соз-
дателя, не играйте в шахматы! Вы же просто не умеете играть! Эх вы, пи-
жоны, пижоны!.. Едем, Ипполит Матвеевич, дальше! Прощайте, одноглазые
любители! Боюсь, что Васюки центром мироздания не станут! Я не думаю,
чтобы мастера шахмат приехали бы к таким дуракам, как вы, даже если бы я
их об этом просил! Прощайте, любители сильных шахматных ощущений! Да
здравствует клуб четырех лошадей!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Глава XXXVIII. И др.
Утро застало концессионеров на виду Чебоксар. Остап дремал у руля.
Ипполит Матвеевич сонно водил веслами по воде. От холодной ночи обоих
подирала цыганская дрожь. На востоке распускались розовые бутоны. Пенсне
Ипполита Матвеевича все светлело. Овальные стекла их заиграли. В них по-
переменно отразились оба берега. Семафор с левого берега изогнулся в
двояковогнутом стекле так, будто бы у него болел живот. Синие купола Че-
боксар плыли в стеклах Воробьянинова, словно корабли. Сад на востоке
разрастался. Бутоны превратились в вулканы и принялись извергать лаву
наилучших кондитерских окрасок. Птички на левом берегу учинили большой и
громкий скандал. Золотая дужка пенсне вспыхнула и ослепила гроссмейсте-
ра. Взошло солнце.
Остап раскрыл глаза и вытянулся, накреняя лодку и треща костями.
- С добрым утром, Киса, - сказал он, давясь зевотой, - я пришел к те-
бе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по
чем-то там затрепетало*...
- Пристань, - доложил Ипполит Матвеевич.
Остап вытащил путеводитель и справился.
- Судя по всему - Чебоксары. Так, так... "Обращаем внимание на очень
красиво расположенный г. Чебоксары"... Киса, он в самом деле красиво
расположен?.. "В настоящее время в Чебоксарах 7702 жителя"... Киса! Да-
вайте бросим погоню за бриллиантами и увеличим население Чебоксар до
7704 человек. А? Это будет очень эффектно... Откроем "Пти шво"* и с это-
го "Пти шво" будем иметь верный гран-кусок хлеба... Ну-с, дальше... "Ос-
нованный в 1555 году, город сохранил несколько весьма интересных церк-
вей. Помимо административных учреждений Чувашской республики, здесь име-
ются: рабочий факультет, партийная школа, педагогический техникум, две
школы второй ступени, музей, научное общество и библиотека... На Чебок-
сарской пристани и на базаре можно видеть чувашей и черемис, выделяющих-
ся своим внешним видом"...
Но еще прежде, чем друзья приблизились к пристани, где можно было ви-
