Вот посмотрите на мою и убедитесь.
Эммануэль и глазом не успела моргнуть, как графиня стянула через
голову полувер и бросила его на землю, дав возможность оценить ее
потрясающий бюст не только Эммануэль, но и всем, кто оказался в этот момент
поблизости.
Зайдя в зал, две подружки начали играть в теннис, после чего Эммануэль
жутко утомилась.
Ариана дала сигнал к перерыву и потянула за шнур, вызывая лестницу.
Вытащила из спортивной сумки два полотенца, энергично растерлась сама и
подошла с полотенцем в руках к совершенно выбившейся из сил подруге. Та не
могла даже сама стянуть с себя полувер, он застрял у нее под мышками, и
Ариане пришлось прийти на помощь.
Эммануэль прислонилась к лестнице, бессильно раскинув руки, и
напоминала собой какое-то странное распятие...
Ариана легкими движениями вытирала ее грудь и спину, но не прекратила
это занятие и после того, как все было вытерто насухо. И к ощущению
недостатка воздуха, усталости, жажды, прибавилось новое, не лишенное
приятности. Внезапно Ариана отшвырнула полотенце и, сомкнув руки на спине у
свой ученицы, прижалась к ней всем телом. Эммануэль почувствовала, что
чужие груди трут ее грудь, и как только они соприкоснулись, ей стало так
хорошо, что сопротивляться этому натиску она не могла. Сквозь шорты она
ощутила, как тугой холмик Арианы прижался к ней еще теснее и откинулась, а
так как обе они были теперь одинакового роста, губы Арианы оказались на
уровне губ Эммануэль. И Эммануэль получила первый настоящий поцелуй Арианы:
глубокий, исследующий поочереди, ни чего не минуя, каждый миллиметр
поверхности ее губ, ее языка, все вмятинки ее неба, ее зубы. Он был таким
долгим, этот поцелуй - минуты он длились или часы? Эммануэль забыла о своей
усталости, о своей жажде. Она стала тихонько раскачиваться, чтобы лоно ее
проснулось, бутон отвердел и нашел успокоение, прижавшись к плотному животу
другой женщины. И когда это наступило и возбуждение достигло такой точки,
что бутон ее плоти стал походить на маленькое, но крепкое навершие копья,
Эммануэль, сама не сознавая себя, сжала ногами бедро Арианы и стала
тереться о него своим лоном. Ариана замерла, потом оторвала губы от губ
Эммануэль, посмотрела на свою добычу и засмеялась радостно, словно
школьница, довольная удачной проделкой. Этот смех смутил немного Эммануэль
и объяснил ей, что в этих сплетениях Ариана не искала никаких
сентиментальных, нежных чувств, Это был смех плотоядный, жадный, но
Эммануэль все равно хотелось, чтобы ее целовали еще, чтобы груди Арианы не
отрывались от ее груди. Но та снова, как при их встречи, подхватила
Эммануэль под мышки и подняла ее еще выше на несколько ступенек. Теперь
Эммануэль стояла на лестнице. Она подумала, что Ариана хочет поцеловать ее
в грудь, но руководительница игры держала голову на расстоянии и не
отрывала смеющихся глаз от лица своей жертвы. И прежде чем Эммануэль
сообразила, что же происходит, рука Арианы проникла под шорты и прижалась к
влажной коже Эммануэль.
Пальцы Арианы были столь же умелые, как и ее губы. Они щекотали
восставшую плоть, а потом два сдвинутых пальца решительно углубились в тело
Эммануэль, работая настойчиво и в то же время осторожно. И оргазм буквально
смыл Эммануэль, затопил ее, стремившуюся раскрыться как можно шире
навстречу столь умело берущей ее руке. Когда, наконец, почти потеряв
сознание, она соскользнула с лестнице, графиня подхватила ее, прижала к
себе, и если бы Эммануэль могла видеть в эти минуты глаза Арианы, она не
заметила бы в них ни искорки насмешки.
Однако, когда Эммануэль окончательно пришла в себя, к Ариане вернулась
ее прежняя насмешливость. Поддерживая Эммануэль за плечи, она спросила:
- Ты сможешь передвигать ноги по лестнице?
Смущение овладело Эммануэль, она опустила голову, как пристыженный
ребенок. Ариана взяла ее за подбородок, посмотрела в ее глаза. Голос Арианы
стал хриплым. Так она еще никогда не разговаривала с Эммануэль:
- Скажи мне, другие женщину уже делали это с тобой?
Эммануэль сделала вид, что не слышала вопроса, но Ариану было трудно
провести. Она спросила еще раз:
- Отвечай же! Занималась любовью с женщинами?
Эммануэль упорно молчала. Ариана приблизила губы к ее губам.
- Пойдем ко мне, - выдохнула она. - Хорошо?
Но Эммануэль замотала головой.
Ариана все еще держала подругу за подбородок, но больше не произнесла
ни слова. И когда она, наконец, отпустила Эммануэль, ничего в ней не
показывало, что она огорчена отказом.
- Полезли наверх, - сказала она только.
Уже наверху она заметила, что забыла на площадке свой наряд. "О, и ты
оставила свой полувер! Дать его тебе?" - крикнула она и поняла, что в
первый раз обратилась к Ариане на "ты".
Ариана сделала королевский жест.
- Оставь его там. Он ничего не стоит.
И она двинулась вперед, держа в одной руке ракетку и сумку, накинув на
плечи полотенце, совсем не заботясь о том, ечали на приветствия встречных, и с каждым взмахом груди Ариана
обнажалась еще более. Эммануэль испытывала стыд и тревогу. Она поспешила
расстаться с Арианой, поклявшись про себя больше не видеться с нею. Ариана
наклонилась и едва тронула губами щеку подруги.
- До скорого, мой цыпленочек, - проворковала она и прыгнула за руль
своей машины.
И только когда она исчезла, Эммануэль пожалела, что не попыталась ее
задержать. Ей хотелось еще раз увидеть эти груди. И главное, ей хотелось
осязать их, трогать, ощупывать. Ей хотелось быть совсем голой перед Арианой
и чтобы та была так же обнажена и лежала бы на ней, вытянувшись во всю
длину своего крепкого тела. Да, пусть они обе будут обнаженными, такими,
какими они никогда не бывали, голее самых голых!
Ей захотелось прижать груди к другой груди и свою расщелину к другой
расщелины. И она хотела, чтобы ее ласкали женские руки, женские губы,
женские ноги. Если бы Ариана сейчас вернулась, с каким упоением отдалась бы
ей Эммануэль!
- Не принять ли нам душ? - спросила Эммануэль.
Би нашла эту мысль превосходной...
Как только они вошли в комнаты, Эммануэль мгновенно сбросила свои
одежды, так стремительно, будто они вспыхнули на ней. Би стала раздеваться
лишь тогда, когда Эммануэль кинула на пол последнюю деталь своего костюма.
Но сначала она сказала:
- Какое у вас красивое тело! Затем она медленно развязала ленточку
воротника. Под блузкой у нее тоже не было лифчика. Эммануэль ахнула от
изумления: у Би была совершенно мальчишеская грудь.
- Видите, какая я плоская, - сказала молодая американка.
Но смущенной она не казалась. Наоборот, она явно наслаждалась
удивлением Эммануэль. А та не могла оторвать взгляда от розовых точек,
таких маленьких, бледных, казавшихся совсем не зрелыми. Би забеспокоилась:
- Вам кажется это уродливым?
- О нет, наоборот! Это прекрасно! - воскликнула Эммануэль с такой
горячестью, что Би даже умилилась.
- Но у вас самой такая прелестная грудь, - заметила она. - Мы с вами
удивительно контрастируем.
Но Эммануэль нельзя было переубедить.
- Что хорошего иметь большие груди? Их можно сколько угодно видеть на
журнальных обложках. А вы совсем не похожи на других женщин. Это-то и
великолепно.
Голос ее стал немного глуше:
- Я никогда не видела ничего столь волнующего. Честное слово, я не
шучу.
- Знаете, признаюсь вам, - поведала Би, медленно снимая юбку, это даже
забавно. Мне, конечно, не хотелось бы, чтобы у меня были маленькие груди,
но вообще не иметь грудей - в этом есть даже что-то юмористическое,
какой-то изыск. И я долгое время боялась - вдруг моя грудь начнет
увеличиваться, и тогда я потеряю всю свою самобытность. И знаете, с какой
молитвой обращалась я к богу? "Боже Всемогущий, сделай так, чтобы у меня
никогда не было настоящих грудей!" И я, наверное, была пай-девочкой, потому
что добрый Бог меня услышал.
- Какое счастье! - откликнулась Эммануэль. - Это было б ужасно, если
бы ваша грудь выросла. Я вас люблю именно такой!
Да и ноги Би били замечательны: Длинные, с такой чистотой линии,
словно их писал какой-то великий художник. Узкие бедра дополняли
впечатление рафинированности и породы. Но окончательно поразило Эммануэль
зрелище, открывшееся перед нею, когда Би стянула трусики.
Лобок был начисто выбрит. Эммануэль никогда не видела, чтобы эта часть
тела так отчетливо выделяясь внизу живота и чтобы в ней было столько
кричащей женственности; ничего на свете не могло быть более красивым и
более зовущем к любви. Отсутствие волос лишало таинственности расселину,
ведущую в глубину тела. Она была открыта взору и влекла погрузиться в
темную влажную глубину. Контраст этой вызывающей женственности с бюстом
эфеба был потрясающ. Эммануэль не могла оторвать взгляда от наготы своей
новой знакомой, и ей показалось, что кто-то трогает рукой и ее самое.
"Надо, - сказала она себе, - чтобы Би сделала это сейчас же, чтобы она
раскрыла створки чудесной раковины, эту расщелину, эту трещину. О, эта
расщелина, посмотришь на нее - и дрожь охватывает тебя". Она уже приоткрыла
губы, чтобы попросить Би о такой милости, но Би предупредила ее.
Повернувшись к двери спальни, она спросила: "Это душ?".
Эммануэль вздрогнула и, не в силах уже владеть собою, выдохнула:
- Пошли!
Гостья замерла перед распахнутой дверью и... Рассмеялась:
- Но мне хотелось освежиться, а не выспаться, - сказала она.
Неужели она вправду решила, что ее пригласили вздремнуть часок, или
она притворяется невинной, подумала Эммануэль. Она посмотрела прямо в глаза
своей обнаженной подруге и - увы - не увидела в них никакого намека.
Она приблизилась к Би.
- Ладно, мы займемся любовью под душем, - сказала она твердо и
решительно.
Стоя рядом под перекрещивающимися струями всех трех душей обе женщины
повизгивали от удовольствия.
Эммануэль сказала Би, что хочет ей показать, как можно использовать
гибкий душевой шланг. Держа шланг в одной руке, другой она обняла подругу и
попросила ее расставить ноги.
Би улыбнулась и послушно выполнила просьбу. Эммануэль направляет
сверху вниз, прямо на лобок американки струю теплой воды, потом приближает
ее и водит теперь то спиралями, то вертикально, то по горизонтали. Видно,
что ей хорошо знакомы правила игры. Вода струится по бедрам Би.
- Хорошо? - спрашивает Эммануэль.
Би молчит, только утвердительно кивает головой, но спустя минуту
признается:
- О, очень хорошо.
Не переставая манипулировать душем, Эммануэль подается вперед и берет
губами малюсенький сосок Би. Руки Би ложатся на затылок Эммануэль. Зачем?
Чтобы оттолкнуть или прижать к себе покрепче?
Эммануэль плотнее сжимает губы вокруг этого кукольного соска, трогает
его кончиком языка, посасывает. Он тот час же вырастает под этой лаской и
Эммануэль выпрямляется, торжествуя.
- Вы видите.
И, пораженная, замолкает. Лицо Би утратило черты безмятежности и
покоя: зрачки серых глаз расширены, губы полуоткрыты. Детское лицо исчезло,
и Би, такая, какую еще ни разу не видела Эммануэль, искаженная силой
наслаждения, наслаждается без крика, без дрожь, словно ей на хочется
выдавать всю силу охватившего ее экстаза. Это длиться так долго, что
Эммануэль начинает думать, помнит ли подруга о ее присутствии. Но вот
гримаса страсти постепенно исчезает с лица Би, и Эммануэль жалеет, что это
не может длиться так вечно. Она так поражена увиденным, что не может
произнести ни слова. Би, такая же безмолвная, улыбается ей.
И теперь Эммануэль целует ее в губы. Она стонет от удовольствия,
ощущая прикосновение кожи Би к своей. Какая это чудесная ласка сама по
себе! А ведь ее можно и разнообразить. Эммануэль еще крепче прижимается к
Би, начинает тереться своим пушистым холмиком о гладкий лобок Би. Та
