совершенно голые.
При возгласе Эммануэль Ариана приподнялась на локте и, ничуть не
удивившись, радостно закричала:
- Да это наша непорочная дева! Присоединяйся к нам! Боже мой, какой
наряд! Снимай его поскорее.
В правой руке Ариана с элегантной непринужденностью держала
напряженный символ мужской мощи одного из своих соседей по дивану, член
другого - на ее левой груди. Все трое радостно улыбались Эммануэль.
Первый мужчина уже соединился с Арианой, в то время как второй
устроился между ее грудей. Молодая графиня извивалась, корчилась,
выгибалась дугой, ни один ее мускул не остается без работы.
- А вам не хотелось бы присоединиться к нам? - спрашивает принц.
"Ни в коем случае", - думает Эммануэль, но вслух отказывается и
решается.
- Вам будет гораздо удобнее, если вы снимите одежду, - следует новое
предложение.
Не заставляя повторять дважды, Эммануэль расстегивает пояс, ищет
взглядом место, куда бы его можно положить.
Один из мужчин отрывается от грудей Арианы, встает, подходит к ней,
берет ее за руку. Она послушно следует за ним. Он укладывает Эммануэль на
диван, раскидывает ее ноги так, что ее выставка жемчужин сверкает перед ним
на фоне черного треугольника. Мужчина опускается на колени, она чувствует
прикосновение его языка, ласкающего клитор, складки губ. Она закрывает
глаза, отдаваясь этой ласке, сосредоточившись только на ней. Она досталась
умелому мастеру: вскоре она уже была лишь наслаждающимся телом, забывшим
все свои недавние страхи и тревоги, сотрясающемся от криков: "О, как
хорошо! Я уже...
Уже..." Он отпускает ее лишь после того, как силы почти покидают ее. И
все-таки, ощутив прикосновение его копья к своим бедрам, она протягивает
руку, и ее ловкие пальцы ведут его к только что приготовленному полю битвы.
Он согласен, и принимается за нее осторожно, медленно, сдерживая себя, пока
громким стоном удовлетворенного сладострастия, она не дает ему сигнал, и
тогда горячими толчками пряный поток, который она любит чувствовать ртом,
хлещет в самую глубину ее тела.
Между тем возле нее уже другие, они стаскивают ее партнера, хватают ее
за ягодицы, играют с грудью, опрокидывают на подушки. Она слышит чей-то
короткий приказ, произнесенный на непонятном языке. Ей переводят: поднять
ноги так, чтобы колени упирались в грудь. Она подчиняется и тут же острая
боль пронзает ее анус. Она кричит, завет на помощь. Над ней склоняется
Ариана. Эммануэль хватает ее за руку.
Лицо Эммануэль почти расплющено тяжелым животом, и вдруг она
чувствует, как кто-то раздвигает ей ноги. Напрасно она пытается
сопротивляться: кто-то буквально вспарывает ее, овладевая ее без лишних
нежностей. Тогда, подставившая и свои уста и лоно, она приходит в
панический ужас: погибла, ничто ее не спасет, она умрет сейчас, задохнется!
Но тут же и ругает себя за этот девический испуг, и, если бы она могла
кричать, ее крик был бы криком триумфатора!
Эммануэль даже захотелось обнять тех, кто помог ей в этом и поцеловать
их, по-дружески, в обе щеки. В своем энтузиазме она совсем забыла, что рот
ее по-прежнему занят. Но ей и в самом деле стало тяжко: она стала
задыхаться, и мужчина сжалился над нею. Но не успела она как следует
перевести дыхание, как его место оказалось занятым другим. И снова она,
покорная, почти бездыханная, оказалась в объятиях двух любовников.
Чуть погодя, когда чьи-то руки подняли ее и понесли, стараясь по
дороге изучить ее анатомию, она смогла разглядеть одного из тех, кто только
что отметил ее своим раскаленным копьем.
Дай мне твою грудь.
Она привстает на коленях, опирается на локти так, что ее левая грудь
нависает над усами партнера, потом наклоняется еще ниже, приближается
маленький, полный горячей крови сок к губам, которые так радовали ее
поцелуями.
Под правой рукой Эммануэль появилось лицо Арианы. Она спрашивает
волосатого мужчину:
- Ты не будешь против, если я к тебе присоединюсь?
- Конечно, нет.
- Впрочем, - добавила Ариана доверительным тоном, - она любит, когда
ее делят на части.
Это правда, признается себе Эммануэль, это сущая правда!
Ласкаемая двумя страстными ртами, Эммануэль отпускает на волю свое
собственное тело. Она плывет в волнах легкого ветра: тысячи пенных шапок,
тысячи языков водорослей, тысячи мягких караловых щупальцев ласкают ее
корпус, нагруженный до краев драгоценным грузом изумрудов и пряностей,
добытых для нее золотокожими людьми с неизвестных острово в...
Именно трое таких джентльменов вежливо, негромко попросили ее лечь на
спину, а Ариану так же вежливо и предупредительно поставили на четвереньки
так, что ее лобок оказался лишь в нескольких сантиметров от губ Эммануэль.
Это же, подумала она, классическое расположение лесбиянок! (Она освоила эту
позицию за несколько последних свиданий с Арианой и уже, по правде говоря,
пресытилась ею). Сейчас они попросят нас... Но она ошиблась: один из
джентльменов расстегнул свои безупречно элегантные брюки и принялся
наносить Ареане энергичные удары прямо перед глазами - нет, буквально на
глазах! - Эммануэль, так что она не упускала ни малейшей детали этого
спектакля.
Бесконечно долго лежала Эммануэль, наблюдая, как медленно, с
основательностью работает член мужчины: погрузился, вышел, снова
погрузился. Никогда в жизни не приходилось ей столь возбуждающего зрелища:
сцены разыгрывались так близко от ее губ и снимались столь крупным планом.
Туда-сюда, туда-сюда, и эти бесконечные хлюпающие звуки. Но она не могла
оставаться до бесконечности лишь зрителем, безучастным свидетелем; она тала
кричать, биться в судорогах, но никто не прикасался к ней, и все-таки она
первой из троих достигла апогея упоения, не прибегнув даже к помощи своих
пальцев.
Но вот после первых же спазм второй джентльмен, тот, который до сих
пор не вступал в действие, крепко схватил ее правую руку, положил точно на
ее напряженный бутон плоти, и ей пришлось вернуться к испытанному методу.
Потом он вытащил маленький фотоаппарат и сфотографировал всю эту сцену. Но
Эммануэль не обратила на это ни малейшего внимания, ее глаза неотрывно
следили за всеми перепитиями любовного действа.
И вот наступил решающий момент: копье показывается наружу и тут же
погружается в жадно открытый рот Эммануэль, донося до ее обоняния запах
незнакомого мужчины и хорошо знакомый запах Арианы.
Почти обнаженный юноша, чья одежда состояла только из низкоподвязаного
пояса и небольшого фартука спереди; молоденькие с едва округлившимися
грудками, девушки, низ живота которых был украшен белыми а алыми цветами
жасмина, с шеями, охваченными шелковыми лентами, на которых весели амулеты
из слоновой кости, сделанные в виде маленьких фаллосов, размер которых
позволял, кстати, некоторым гостям лишить невинности их владелец
(девственниц, специально отобранных для того, чтобы сохранить свою
девственность лишь до конца праздника), сновали по всем залам и терассам,
предлагая эти деликатесы, а так же много других блюд - от соловьиных яиц до
молодых ростков бамбука.
И тоном приказа он заканчивает:
- Обнажитесь!
Опираясь на левую руку, Эммануэль откинулась назад. Приподняв подол
туники, раскинула в стороны свои ноги: среди черных завитков блеснули
жемчужины. Медленно, двумя пальцами раскрыла розовые губы.
- Вперед! - звучит команда офицера, адресованная, несомненно, к тем
мужчинам, которые ее окружают.
Сколько их, много или мало? Может быть, их тысячи?
Пусть! На что она надеялась, так это на то, что среди них найдется
несколько достаточно крепких парней, которые не дадут превратиться этой
чудесной ночи в детскую забаву. Она успокоилась, когда здоровенный малый, с
толстыми губами и вьющейся шевелюрой, приблизился к ней и опустился на
колени Он отвел ее ладонь, которой она прикрывалась, как фиговым листком,
и, опираясь на одну руку, взял в другую свое оружие, и Эммануэль
почувствовала такую крепкую и горячую мощь его члена, что о лучшем она и
мечтать не могла. Более того, для первого приступа ей бы хватило
чего-нибудь не столь впечатляющего.
Она хотела придавить жалобный крик, но все же слезы покатились на
ресницах Эммануэль, словно она все еще оставалась девственницей. А мужчина входил в нее все глубже и глубже. Эммануэль даже и не
предполагала, что в нее можно так далеко проникнуть. Наконец он, кажется,
достиг крайней точки, не уступив ни сантиметра пространства своей
партнерше. И тогда, приостановив свое движение, он замер на миг, а потом
возобновил его, но это не было движение поршня туда-обратно:
Он ворочался в глубине, как могучий зверь, поудобнее устраивающийся в
логове. Он словно расширял ее внутренности, пока она не стала сама влажным,
разгоряченным зверем, издававшем сдавленные крики наслаждения.
- Вот это коллекция! - Она засмеялась и спрыгнула с кровати.
Беспорядочно разбросанные, различной длинны, в причудливом
разнообразии окрасок и форм - фаллосы! Целая плантация этих растений!
Одни были змееобразные, другие напоминали грибы. Были прямолинейные, с
отверстиями, уставившимися в небо; были и изогнутые, восточного типа,
окрашенные в медные цвет, одни длинные, другие короткие, стройные
тонконожки и коренастые крепыши, гладкие и шершавые.. Основания стволов
были скрыты в чем-то мягком.
Владелица, гордясь, вынимала фаллосы из сундучка один за другим.
Некоторые из них были сделаны из пористой резины, наощупь напоминающей
человеческую плоть, другие - из фарфора или порцелана, и могли извергать из
себя жидкость. Они выстроились теперь по порядку - от гигантских шишек до
сущих крысиных хвостиков. Часть была снабжена грушеобразной приставкой -
нажмешь на нее, и размер увеличивается вдвое, а то и больше. Некоторые,
сделанные из дерева, раскрашенные и полированные, воскресили в памяти
Эммануэль храм, куда пришла она с Марио и где пережила свое первое
бангкокское потрясающее приключение.
Далеко же она ушла от этого места!
Эммануэль выбирает вещь из эбенового дерева, взвешивает ее в руке.
Черные узловатые жилы выступают на поверхности, напоминая корни
баньяна. Другие не привлекают Эммануэль. Нет, она предпочитает это изделие
из редкого материала. Вот он, "олисбос", изящно изогнутый, такой приятный
наощупь - она так хорошо отдаться ему!
Но у Арианы на уме другое.
- Да брось ты их! А вот, что скажешь об этом произведении?
И она показывает своей ученицы предмет из слоновой кости. Он совершено
необычной формы. Вовсе не заботясь о правдоподобии, смелом бесстыдно
импровизируя, мастер создал что-то вроде короткого вздутого банана,
закругленного с обоих концов. Эммануэль не может понять, как удержать эту
штуку после того, как введешь ее. Чего доброго, она выскользнет из пальцев
и совсем исчезнет во влагалище.
- Вот как надо им пользоваться, - приступила к объяснению Ариана.
- Видишь: он внутри полый и наполнен ртутью. Тебе совсем не надо
использовать его, как любовника, по методу "ввести-вывести". Ты просто
вводишь его и оставляешь там. А теперь можешь походить и усесться на
кресло-качалку.
- В кресло-качалку?
- Я же тебе сказала: полость наполнена ртутью. А ртуть все время в
движении, постоянно переливается там, ударяет о бока, ни на секунду не
останавливается. Разве тебе непонятно, как это можно использовать?
- Я хочу попробовать прямо сейчас!
- Подожди. Взгляни сначала на это...
С первого взгляда в новом экспонате небыло ничего замечательного.
Сделанный из какого-то блестящего материала, средних размеров,
традиционной формы, он ничем не мог заинтересовать. Правда, поражал его
вес. И еще Эммануэль заметила длинный шнур, отходящий от его основания.
- Это, наверное, электролюбовник? - догадалась она.
- Это вибромассажер. Он доставляет тебе такие же ощущения, которые ты
