Но этого, увы, не случилось. И вот я теперь пострадал за свою хитрость.
И нахожусь перед вами.
Тогда инспекция вызывает эту хорошенькую кассиршу. И ей говорит:
- Что же вы дурака валяете? Ведь вот он у вас какой!
Кассирша говорит:
- А я почем знала? Я думала, что он меня уволил по другой причине. А
что касается этого, то это меня отнюдь бы не тревожило. Подумаешь, Худо-
жественный театр! За что другое, а как раз за это меня не надо было
увольнять. Смешно.
Заведующий говорит:
- Да, кажется, с этой кассиршей я бы смог сработаться. Я жалею, что я
ее выгнал, не узнав характеристики.
В общем, эта кассирша снова работает в этом магазине.
Но заведующий, к сожалению, там уже не работает.
Ему сделали строгий выговор с предупреждением и сказали, чтоб в дру-
гой раз он не пускался бы на подобное арапство для угождения своим низ-
менным вкусам.
И перевели его работать в склады. Там он, может быть, и отводит душу.
Но хочется думать, что это его одернуло и он уже расстался со своей
привычкой, благодаря которой он испортил настроение двадцати трем женщи-
нам, из которых одна была даже недурненькая.
Интересная хитрость была также допущена в одном общежитии.
Предлагаем вашему вниманию рассказ об этом небольшом происшествии.
ХИТРОСТЬ, ДОПУЩЕННАЯ В ОДНОМ ОБЩЕЖИТИИ
В одном общежитии жила некто Маруся Кораблева. Очень кокетливая осо-
ба. Молоденькая. Лет восемнадцати. Довольно вертлявая и вообще склонная
к мещанскому уюту.
Она училась, конечно, плоховато. Но в высшей степени любила нравиться
мужчинам. И для этой цели она подводила себе глазки и пудрила кожицу. И,
кроме того, очень отчаянно душилась. Духами или одеколоном. Ей это было
все равно.
И она, несмотря на свои скромные капиталы, непременно всегда трати-
лась на эту жидкость.
У нее перед кроваткой стоял ночной столик, и на этом столике у нее
всегда красовался пузырек с духами. И лежала разная подмазка, зеркальце
и так далее.
Только вдруг однажды Маруся стала замечать, что кто-то у нее берет
эти духи. Кто-то ими пользуется.
Стала она тогда в столик класть пузырек. Все равно кто-то неуклонно
отливает. Может быть, какая-нибудь ее подруга, не имея своей парфюмерии,
пользуется чужой.
Марусенька и в столик прятала свои духи и под подушку зарывала - не
помогает. Чья-то невидимая рука нет-нет, да и скрадет немного.
Стала она отметки делать на этикетке - сколько было. Тоже не помога-
ет. Воры с этим не считались и при каждом удобном случае знай себе отли-
вают.
Короче говоря, Маруся придумала такую штуку. Она взяла и на баночке
сделала наклейку "яд" и поверх наклейки изобразила череп с двумя костя-
ми. И этот флакончик поставила на стол. И с тех пор никто уже больше не
прикасался к жидкости.
За исключением, впрочем, одного раза. Одна истеричка взяла и зараз
выпила всю жидкость.
Она, видите ли, поссорилась с одним знакомым. И сдуру заглотала всю
жидкость, правда без особого вреда для себя.
А если б не этот случай, то это ее изобретение было бы на высоте по-
ложения. Можно было бы даже патент схлопотать, так сказать, за остроту и
хитрость мысли.
Но, безусловно, изобретение несколько меркнет, ибо оно направлено на
мещанские интересы - на охрану частной собственности.
В общем, после этого случая Маруся Кораблева переменила тактику. Она
теперь носит пузырек в сумочке. Отчасти это неудобно и тяжело, но зато
безопасно.
Сей забавный рассказ предлагаем вниманию кокетливых особ. Без желания
доставить им неприятные минуты.
А следующий рассказ, наоборот, кокетливых просит не тревожиться. А
пущай его читают отцы и деды и также матери. Детям же читать тоже не ре-
комендуется, чтоб философская мысль этого произведения не натолкнула бы
их на нечто похожее.
РАССКАЗ О ТОМ, КАК ДЕВОЧКЕ САПОЖКИ ПОКУПАЛИ
Трофимыч с нашей коммунальной квартиры пошел своей дочке полсапожки
покупать.
Дочка у него, Нюшка, небольшой такой дефективный переросток. Семи
лет.
Так вот, пошел Трофимыч с этой своей Нюшкой сапоги приобретать. Пото-
му как дело к осени, а сапожонок, конечно, нету.
Вот Трофимыч поскрипел зубами - мол, такой расход, - взял, например,
свою Нюшку за лапку и пошел ей покупку производить.
Зашел он со своим ребенком в один коммерческий магазин. Велел пока-
зать товар. Велел примерить. Все вполне хорошо: и товар хорош, и мерка
аккуратная. Одно, знаете, никак не годится - цена не годится. Цена, пря-
мо скажем, неинтересная.
Тем более Трофимыч, конечно, хотел купить эти детские недомерки сов-
сем за пустяки. Но цена его напугала.
Пошел тогда Трофимыч, несмотря на отчаянный Нюшкин рев, в другой ма-
газин. В другом магазине опять та же цена. В третьем магазине - та же
картина. Одним словом, куда ни придут, та же история: и нога по сапогу,
и товар годится, а с ценой форменные ножницы - расхождение, и вообще
Нюшкин рев.
В пятом магазине Нюшка примерила сапоги. Хороши. Спросил цену. Ему
говорят:
- Напрасно ходите, цена, говорят, всюду казенная, и никакой скидки.
Начал Трофимыч упрашивать, чтоб ему скостили несколько рублей для мо-
рального равновесия, а в это время Нюшка в новых сапожках подошла к две-
ри и, не будь дура, вышла на улицу.
Кинулся было Трофимыч за этим своим ребенком, но его заведующий удер-
жал.
- Прежде, - говорит, - заплатить надо, товарищ, а потом бежать по
своим делам.
Начал Трофимыч упрашивать, чтоб обождали.
- Сейчас, - говорит, - ребенок, может быть, явится. Может, ребенок
пошел промяться в этих новых сапожках.
Заведующий говорит:
- Это меня не касается. Я товара не вижу. Платите за товар деньги.
Или с магазина не выходите.
Трофимыч отвечает:
- Я с магазина не выйду. Я обожду, когда ребенок явится.
Но только Нюшка в магазин не вернулась.
Она вышла из магазина в новеньких баретках и, не будь дура, домой
пошла.
"А то, - думает, - папаня, как пить дать, обратно не купит, по причи-
не все той же дороговизны".
Так и не вернулась.
Нечего делать - заплатил Трофимыч сколько спросили, поскрипел зубами
и пошел домой.
А Нюшка была уже дома и щеголяла в своих баретках.
Хотя Трофимыч ее слегка потрепал, но, между прочим, баретки так при
ней и остались.
Теперь, после этого факта, может быть, вы заметили: в государственных
магазинах начали отпускать на примерку по одному левому сапогу.
А правый сапог теперь прячется куда-нибудь, или сам заведующий зажи-
мает его в коленях и не допускает трогать.
А детишки, конечно, довольно самостоятельные пошли.
Поколение, я говорю, довольно свободное.
А что со стороны ребенка допущено такое маленькое коварство, то это
скорей всего, я так думаю, по причине папиной скупости, или, может, у
него деньжонок не хватило.
На этом невинном детском рассказике мы хотели закончить наш отдел
"Коварство", с тем чтобы перейти к новому - "Неудачи", однако близость
этого отдела почты позволяет нам рассказать еще одну новеллу, в которой
два этих предмета - коварство и неудачи - соединились между собой.
И вот что получилось.
ИСТОРИЯ С ПЕРЕОДЕВАНИЕМ
Конечно, всем известно, что в гостинице достать номер сейчас не так
легко.
Я как приехал на юг, так сразу в этом убедился.
Слез с парохода, зашел в одну гостиницу, там портье говорит:
- Знаете, я прямо удивляюсь на современную публику. Как пароход при-
ходит, так все непременно к нам. Как будто у нас тут гостиница. Ну -
гостиница. Но номеров у нас нет. Переполнение.
Тогда я решаюсь пуститься на такую хитрость. Я выхожу на улицу и об-
думываю план действия.
В руках у меня два места. Одно место - обыкновенная корзинка, на ка-
кую глядеть мало интереса. Зато другое место - очень великолепный фибро-
вый или, вернее, фанерный чемодан.
Корзинку я оставляю у газетчика, выворачиваю наизнанку свое резиновое
международное пальто с клетчатой подкладкой, напяливаю кепку на нос, по-
купаю сигару и ее закуриваю и вот в таком неестественном виде со своим
экспортным чемоданом вламываюсь снова в эту гостиницу.
Швейцар говорит:
- Напрасно будете заходить - номерей нету.
Я подхожу до портье и говорю ему ломаным языком:
- Ейн шамбер-циммер, говорю, яволь?
Портье говорит:
- Батюшки-саеты, никак иностранец к нам приперся.
И сам отвечает тоже ломаным языком:
- Яволь, яволь. Она, шамбер-циммер, безусловно яволь. Битте-дритте,
сию минуту. Сейчас выберу номер, какой получше и где поменьше клопов.
Я стою в надменной позе, а у самого поджилки трясутся.
Портье, любитель поговорить на иностранном языке, спрашивает:
- Пардон, - говорит, - господин, извиняюсь. Ву зет Германия, одер,
может быть, что-нибудь другое?.. "Черт побери, - думаю, - а вдруг он,
холера, по-немецки кумекает? И сейчас на этом языке разговорится".
- Но, - говорю, - их бин ейне шамбер-циммер Испания. Компрене? Испа-
ния. Падеспань.
Ох, тут портье совершенно обезумел.
- Батюшки-светы, - говорит, - никак к нам испанца занесло. Сию мину-
ту, говорит. Как же, как же, говорит, знаю, слышал - Испания, падеспань.
И у самого, видать, руки трясутся. И у меня трясутся. И у него тря-
сутся. И так мы оба разговариваем и трясемся.
Я говорю ломаным испанским языком:
- Яволь, говорю, битте-цурбитте. Несите, говорю, поскорей чемодан в
мою номерулю. А после, говорю, мы поговорим, разберемся что к чему.
- Яволь, яволь, - отвечает портье, - не беспокойтесь.
А у самого, видать, коммерческая линия перевешивает.
- Платить-то как, - говорит, - будете. Инвалют одер все-таки неужели
нашими.
И сам делает из своих пальцев знаки, понятные приезжим иностранцам, -
нолики и единицы.
Я говорю:
- Это я как раз вас не понимает. Неси, говорю, холера, чемодан поско-
рее.
Мне бы, думаю, только номер занять, а там пущай из меня лепешку дела-
ют.
Вот хватает он мой чемодан. И от старательности до того энергично
хватает, что чемодан мой при плохом замке раскрывается.
Раскрывается мой чемодан, и, конечно, оттуда вываливается, прямо ска-
жем, разная дрянь. Ну, там, бельишко залатанное, полукальсоны, мыльце
"Кил" и прочая отечественная чертовщина.
Портье поглядел на это имущество, побледнел и сразу все понял.
- А нуте, - говорит, - испанский подлец, покажи документ.
Я говорю:
- Не понимает. А если, говорю, номеров нету, я уйду.
Портье говорит швейцару:
- Видали? Он пытался пройти под флагом иностранца.
Я хочу поскорей уйти, но швейцар говорит:
- Тес, товарищ, подойдите сюда. Не бойтесь. Скажите, неужели вам так
нужен номер?
Я говорю:
- На пароходе закачало - еле стою. И даже согласен дать премию,
только чтоб мне дали в номере полежать.
Портье говорит.
- У нас взяток не берут. А если вам так нужен номер, то я вам могу
дать просто так Безвозмездно. Но он без ключа Номер заперт, а ключ поте-
рян. За это вы слесарю заплатите пятнадцать рублей. Он вам откроет и
ключ подберет из старья.
Я плачу эти деньги и получаю номер.
А вечером узнаю, что никто от этого номера ключа не терял, а просто
они мне загнали за пятнадцать целковых обыкновенный ключ от этого номе-
ра. Об этом мне сказал сосед, с которого они взяли за то же самое десять
целковых. А с меня на пять рублей дороже, как с бывшего испанца.
В общем, я был доволен, что получил номер.
На этом рассказе мы закончим наше повествование о коварстве. Конечно,
возможно и даже скорей всего мы позабыли еще что-нибудь отметить из этой
области Так что если читатели вспомнят что-нибудь острое о коварстве,
пусть они это отметят в своих сердцах.
Прочтите только тут еще небольшое послесловьице к нашему отделу "Ко-
варство". После чего мы с вами перейдем к четвертой книге - "Неудачи".
И в этой книге будем говорить о таких делах, от которых мужчины зад-
