И не вздумай обЦяснять Председателю Совнакорма, что недостоин и вообще к
этому миру отношения не имеешь. Не порть нам дипломатию...
Александр Иванович так же внезапно и бесследно исчез, оставив нас с
Аллой снова наедине. Но желание обниматься у меня прошло.
- Да, в самом деле, Игорь, к чему ломаться? Ты что, не получал туземных
орденов и медалей после тех своих командировок? А оказаться в числе личных
друзей советского деспота совсем не вредно. Кто знает, когда удастся домой
вернуться?
Алла всегда была практичной женщиной, я только удивился, как быстро она
освоилась в новом для себя мире.
Пожалуй, гораздо лучше, чем я, и держалась, что с мужчинами, что с
женщинами, совершенно как равная. Впрочем, чему удивляться? По логике она и
должна бы ставить себя выше их. Ну как мы это всегда представляли: наше
время - вершина цивилизации, а те кто жил раньше, - словно бы слегка
обиженные Богом. Не дожили, не успели попользоваться благами прогресса. С
одной стороны, это понятно, люди прошлого проигрывают прежде всего в том,
что уже успели умереть, а мы еще живы, чем и счастливее их. Но с другой
стороны, в таком вот невероятном повороте - при личной встрече разделенных
полутора веками поколений оказалось, что нисколько мы их не лучше, а во
многом и уступаем. Но опять же не потому, что они нас в чем-то существенном
превосходят, а просто они более адекватны окружающей обстановке.
- Что ты так озабочен, Игорь? - спросила Алла, уловив мою депрессию. -
По-моему, все очень даже неплохо. Интересно. Я пока обратно не рвусь. А ты?
- Ей Богу не знаю. Смутно все как-то. Непривычно. Даже выразить не
могу, но... Знаю, что нет особых причин тосковать, но сосет что-то...
Депрессия. А может, уехать нам куда-нибудь, отдохнуть, тогда и полегчает?..
Алла презрительно вскинула голову. Такое с ней тоже бывало не раз. Не
попал я ей в тон.
- Может, ты просто ревнуешь: как только мне становится хорошо, у тебя
портится настроение.
Не хватало мне сейчас еще семейной сцены. А я знал, что одно
неосторожное слово - и Алла может раскрутиться по полной программе. Просто
так. Или потому, что интуиция у нее почище моей? Каким-то образом
догадывается о Людмиле?
А ведь про нее почти уже забыл. Ну, было что-то, а может быть и не
было. Конфабуляция, плод контузии. Мелькнула какая-то мысль, что интересно
было б с этой дамочкой вплотную пообщаться, вот и привиделось в бреду. Так,
пожалуй, к этому и надо относиться... Не забывая русскую поговорку: "Быль
молодцу не в укор".
К счастью, прием здесь был организован по вполне европейским
стандартам. Скользили по залу официанты с подносами, уставленными бокалами и
рюмками, на столиках теснились тарелки, блюдца и розетки с холодными
закусками, и гости перемещались парами и в одиночку, сходясь, чтобы
обменяться парой фраз, или задерживаясь для более существенного разговора.
Вот и к нам вовремя, словно почувствовав, что назревает конфликт,
подошел Новиков под руку с супругой. Я не видел их с самого прощания в форте
и сейчас искренне обрадовался. Под мягким взглядом Ирины даже Алла мгновенно
успокоилась.
Я приложился губами к руке женщины, на которую да сих пор не мог
смотреть без замирания сердца. Причем без всякой сексуальной доплели. Просто
так.
И вдруг моя депрессия удивительным образом прошла. Наверное, правы были
средневековые рыцари, изобретя понятие "дамы сердца". Не вкладывая в это
понятие ничего телесного, исключительно возвышенное обожание...
Я испугался, что Алла опять догадается о моих чувствах, но, к счастью
она отвлеклась на что-то другое. Или просто уже успела привыкнуть, не видя в
том греха...
- Я слышала о ваших делах, Игорь, - ласково улыбнулась Ирина, - рада,
что все так удачно обошлось... Простите наших "гвардейцев", они конечно, на
ваш взгляд, несколько грубоваты, но ведь не со зла...
Какая тонко чувствующая женщина. Если бы она начала говорить о
признании моих боевых заслуг - не знаю! А здесь все сказано с таким тактом и
сочувствием... Был бы сейчас здесь XIV век, с каким бы удовольствием я упал
бы перед ней на одно колено... А так пришлось ограничиться только легким
полупоклоном. Даже руку поцеловать еще раз я постеснялся.
Еще чуть позже Алла подвела меня к молоденькой даме в жемчужно-сером
узком платье, с распущенными бледно-золотистыми волосами и удивительно
яркими глазами.
- Познакомься, Игорь, Анна Шульгина, жена Александра Ивановича...
Вот тут я поразился окончательно. У беспощадного прагматика и веселого
циника Шульгина - такая жена? Что-то я здесь совершенно не понимаю...
Потом меня отозвал в сторонку Новиков.
- Пока время есть, поскольку товарищ Троцкий задерживается, пойдем в
укромном месте парой слов перебросимся.
В небольшой комнатке где-то в глубине дома, на антресолях второго
этажа, мы с ним оказались вдвоем, хотя я по привычке уже ждал очередного
симпозиума с участием руководящего состава "Братства". Это и к лучшему.
Устал я от непредсказуемых встреч и дискуссий с представителями всех
социальных слоев и групп.
А здесь уютно, тихо, лампа под зеленым шелковым абажуром, окно в
глубокой полукруглой нише, за стеклами темно, неизменная бутылка какого-то
коллекционного портвейна, в общем полная конфиденция.
Тем более что пора было расставлять очередные точки... И желательно
раньше, чем Андрей Дмитриевич начнет следующий цикл перманентной
идеологической обработки. Потому как за оказанную мне услугу я, считай,
расплатился уже сполна и дальше имею полное право держаться с ним на равных.
В таком приблизительно духе я и выразился.
- Справедливо, - кивнул Новиков. - Тем более что ты никогда и не
рассматривал наши отношения в подобном разрезе. С первого и до последнего
момента ты был абсолютно свободен в своих делах. Я говорил. И сейчас говорю
то же самое. Можешь уехать в любой момент. В Харьков, в Париж, обратно в
форт. Только сначала давай до конца обЦяснимся. А то так и останешься в
недоумениях...
Портвейн был удивительно густ и ароматен, пить его хотелось именно так,
как задумывали создатели, - маленькими глотками, наслаждаясь букетом, в
сопровождении неспешной беседы.
- ... Это, конечно, несколько в духе старинных романов, такое вот
подведение итогов, но, думаю, семантически оправдано, - сказал Новиков,
поправляя заметно мешающий ему галстук-бабочку. - Чтобы сразу все прояснить
и избежать недомолвок и ненужных догадок. Я ведь тоже, наравне с тобой,
оказался здесь довольно посторонним человеком. И включался в ситуацию прямо
с колес. За год тут многое успело измениться. Мне проще тоже было бы
постоять в сторонке, мол, ребята начали игру, пусть сами и заканчивают...
- О какой игре ты говоришь? Шульгин мне говорил, что операция по
ликвидации заговора была тщательно спланирована и подготовлена. Настолько
тщательно, что показалась лично мне очень похожей на провокацию...
- Не судите, да не судимы будете. Многое они успели сделать, и притом
неплохо, но кое-где крупно просчитались. Очень трудно, скажу тебе, работать
в обществе, о психологии которого имеешь весьма приблизительное
представление...
- А как же?.. - начал я и тут же осекся. Все верно, я ведь и сам
оказался в аналогичном положении. Разница в шестьдесят и даже сто лет
кажется небольшой, ты воображаешь, что все тебе в людях из прошлого (или из
параллельного мира) понятно, ты ведь читал их книги, смотрел фильмы, более
того, застал в живых современников этого мира. Своего деда, допустим, или
как я того старика архитектора в вагоне... А ведь на самом деле... Даже
собственного деда подчас очень трудно понять, вы словно говорите на разных
языках, а он ведь уже адаптирован, прожил значительную часть жизни
одновременно с тобой, изменился соответственно. А мы оказались в обществе
своих прадедов, в их, так сказать, исходном качестве.
То же самое, разумеется, вынужден чувствовать и Новиков, тем более
проживший год еще и в моем мире.
- Мы многое прозевали, - продолжил Андрей, не отделяя себя от своих
товарищей. - Когда стало ясно, что фурункул вот-вот вскроется, действовать
пришлось в форс-мажорных обстоятельствах. Тебя ввели в игру потому, что ты,
во-первых, действительно человек бывалый, во-вторых - не похож на здешнего
русского, вообще выглядишь и ведешь себя несколько странно на наметанный
взгляд, а уж у Сиднея Рейли он более чем наметан. А мы знали, что аналитики
"Системы" давно нас вычислили, поняли, что все упирается в весьма странных
людей, появившихся неизвестно откуда и неизвестно чего добивающихся.
Поскольку вообразить, что имеют дело с пришельцами из будущего, у людей
нынешнего рационального времени воображения не хватило, они условно
согласились с подброшенной им дезинформацией, будто мы - реэмигранты,
представители некоего еще более тайного и еще более могущественного
общества, чем они сами. Ты, по счастью, очень для такой роли подходил.
- Да Рейли мне говорил нечто подобное и подошел к истине довольно
близко. Например, понял, что оружие вы изготавливаете методом молекулярной
дубликации...
- Даже так? Умен был парень. Ну, тем более... Одновременно стало
известно, что из Лондона в Москву направляется агент-координатор, причем
двойник, везущий последние инструкции своим и одновременно дезинформацию для
нас. Та самая Людмила-Ванда. Вот у Шульгина с Кирсановым и возникла идея.
Подставить им тебя. Причем, - Андрей поднял палец, - не просто подставить,
но по собственным каналам сдать. Мол, имеется близкий к руководству
"Братства" человек, обладающий важнейшей информацией, амбициозный, но
нестойкий. Беспринципный. Очень любящий деньги и красивую жизнь, падкий до
женского пола. Готовый при первом удобном случае перебежать на побеждающую
сторону. А в том, что они близки к окончательной победе, у вождей "Системы"
сомнений не было.
- Да, рекомендации блестящие. Так почему же мне сразу этого не сказали?
И пользы больше было бы, и риска меньше...
- Вот уж нет. Если тебе заранее сообщить все - ты бы себя обязательно
выдал. Если не словом, так хоть взглядом. Слишком понимающим. А так все
выходило крайне естественно.
Ты проявил интерес к Ванде, понятия не имея, кто она на самом деле, она
как разведчик умный и опытный...
- Была, - вставил я невольно.
- Умерла? При каких обстоятельствах?
Я вкратце доложил.
- Ну, Бог с нею. Хотя и жаль. Мы имели расчет на серьезное,
перспективное внедрение. На ситуацию "Бой после победы". А вот тебе заодно и
маленькое подтверждение моей правоты. Я о смерти Ванды не знал, ты знал - и
автоматически этим знанием поделился. Просто, как я понимаю, к слову, без
всякой цели и умысла.
- А разве...
- Какие у разведчика могут быть "разве"? Прямой вопрос тебе задан не
был, подробного разбора мы еще не проводили, собственных планов, для
реализации которых следовало бы довести до меня эту информацию (довольно
важную, кстати), тоже. Значит, болтнул просто для красного словца.
- Ну знаешь! - возмутился я.
- Знаю. И про себя знаю, и про тебя тоже. Отчего и придумали тебе
именно эту легенду, а не какую другу. Но давай продолжим. - Новиков взглянул
на круглые стенные часы в дубовом с медью футляре. Здесь у них вообще
отчего-то очень много часов, и уличных, и в помещениях. Возможно, оттого,
что наручные и карманные в дефиците.
- Минут у нас еще двадцать есть, а потом придется прерваться... На
