(поговаривали о нескольких миллиардах долларов), и даже не о встреченном
при входе Ефиме Рубцове, моем давнем оппоненте из "Свободы", который так
радушно осклабился, что я и впрямь подумал о всеобщем воздействии даже на
такие заскорузлые души нашей перестройки.
Встреча с Питером Скарлборо не выходила из головы. Его появление
здесь к разряду случайностей не отнесешь, а даже краткая характеристика,
выданная ему Алексом Разумовским, свидетельствовала о чрезвычайном
событии, что затевалось здесь.
Мысли мои, ясное дело, относились к области догадок, но, хотел я того
или нет, новая встреча с моим лондонским знакомцем не сулила спокойствия.
Я прежде всего должен был проверить некоторые свои подозрения.
Итак, допустим, Питер Скарлборо, он же Флавио Котти, просто не подал
виду, что узнал меня, да еще в обществе Алекса Разумовского. Что он мог
узнать о нас?
Чтоб собраться с мыслями, я сначала сходил в кафе. Оно располагалось
в дальнем загоне выставочного зала, где были "приемные апартаменты"
знаменитого "Кодака", как обычно взявшего на себя обслуживание
многочисленной армии фоторепортеров. Насыпал в стаканчик две полные ложки
"максвелла", бросил ложечку сахара и залил смесь кипятком из титана.
Размешал, попробовал на вкус - кофе получился черным, как деготь, и
горьким, как миндальный орех. Сделал глоток-другой и направился к
компьютерам, что стояли в ряд, замыкая рабочие столы с пишущими машинками.
Набрал имя, фамилию, страну. На экране тут же появились строчки: "Олег И.
Романько, 1948 г.р. Харьков, СССР, олимпийская деревня прессы, корпус 122,
км.901, тел. 229-35-71". Не утерпел и сделал запрос на Алекса, и машина
выдала его данные: "Алекс Ф.Разумовский, 1940 г.р. Харбин, Великобритания,
олимпийская деревня, корпус 17, км.412, тел. 217-33-22".
Таким образом, интересующие сведения Флавио мог получить без особого
труда: достаточно было дать десятку какому-нибудь служащему, чтоб тот
принес голубой листочек с распечаткой точных сведений об искомых
личностях...
Машинка со вставленным белым листом бумаги, словно укор, торчала
перед глазами, но ничего дельного не лезло в голову. Впрочем, мыслей было
хоть отбавляй, но ни одна из них ни на йоту не приближала меня к разгадке.
Я был в тупике, и это следовало признать честно, но как раз на такое
согласие у меня и не хватало мужества. Я как мог старался отодвинуть миг
прозрения, а в голове - полная мешанина, всякая чепуха - от желания,
страстного желания, ошибиться до отчаянной мысли вместе с Алексом взять
Скарлборо за горло - в прямом и переносном смысле - и выдавить из него
признания.
Выручил меня... Кто бы вы подумали?
Питер Скарлборо!
Я совсем собрался уже двинуться куда-нибудь на соревнования, было
просто невыносимо сидеть перед белым листом бумаги, наблюдая с тайной
завистью за коллегой из АПН, успевшим с утра пораньше создать внутренний
комфорт с помощью допинга под названием "Столичная", когда меня окликнули:
- Мистер Романько?
Я оглянулся через плечо. Невысокий смуглолицый человек, скорее всего,
латиноамериканского происхождения, в синей расстегнутой рубашке и в
джинсах вопросительно уставился на меня, изобразив на скуластом лице нечто
напоминающее улыбку. Я отметил, что "ладанку" свою он предусмотрительно
перевернул, и я не мог прочесть его имя.
- Слушаю вас.
- Вас ждут у входа в пресс-центр. Ваш хороший знакомый... Так, во
всяком случае, попросили передать вам...
- Кто? - невольно вырвалось у меня, но латиноамериканец лишь
осклабился, словно удивился наивности вопроса и отрицательно покачал
головой.
- Я впервые вижу этого господина. Он попросил найти господина
Романько, что я и сделал. Чао! - объяснил скороговоркой незнакомец и
ретировался.
Я вышел из пресс-центра на залитую ярким солнцем площадь перед
выставочным залом и растерянно огляделся - десятки машин, журналисты,
полицейские, бой-скауты...
- Хелло, мистер Олех Романко!
Я стремительно обернулся. Питер Скарлборо. Он снисходительно
улыбался, явно смакуя мою растерянность.
- Великодушно извините за столь неожиданное появление. Но я,
признаться, почувствовал неодолимое желание поговорить с вами, едва
обнаружил вас в Джимнезиуме. Но вы так неожиданно исчезли... Как бы там ни
было, но у нас с вами есть кое-что общее в прошлом и, смею надеяться, вы
не в претензии к нам?
- Какие мелочи, Питер! Мы ведь с вами - почти друзья, не так ли? Если
не считать некоей черной кошки, пробежавшей между нами, ну, чепуха, мелочи
жизни, разные там... попытки выбить мне мозги или наоборот - вправить их,
как вам будет угодно... ну, еще неудавшийся опыт по превращению меня в
круглого идиота. Ведь не сумей я вырваться тогда из вашего лондонского
застенка, конать бы мне в какой-нибудь психиатрической клинике до конца
дней... - Я уже обрел себя, и ненависть не застлала мне глаза, а до
предела обострила мысль и налила мышцы стальной крепостью. Не торчи тут на
каждом шагу официальные и переодетые полицейские да чины из службы
безопасности, врезал бы я Питеру Скарлборо, он же Флавио Котти, если
верить Алексу, врезал бы от всей души...
Но я расплылся в такой улыбке, что сторонний наблюдатель, без
сомнения, умилился бы при виде встречи двух старых, добрых приятелей,
взявшихся взахлеб обсуждать, куда бы им двинуться, чтоб надраться по
такому случаю.
- Вот и прелестно, мистер Олех Романко! Как там у вас говорят: кто
старое помянет, тому глаз вон?
- И еще добавляю: думай о будущем, но помни о прошлом...
- Что нам делить с вами, господин Олех Романко? И мы не достигли
цели, и вы проиграли, не так ли?
- Ой ли, Питер! Вы позволите мне так запросто обращаться к вам?
- Бога ради!
- Не спешите с выводами, Питер. Если вы умудрились расправиться с
Мишелем Потье...
- Отчего вы считаете, что это наших рук дело? - озабоченно спросил
Питер Скарлборо и тут же разочарованно покачал головой, поняв, что выдал
себя. - Ну, да ладно... Но, простите, каждый в своем деле - хозяин, Потье
влез не туда, куда ему следовало. Мы предупреждали его, он не внял доброму
совету, хотя, прими наше предложение, его гонорар исчислялся бы суммой, по
меньшей мере, с шестью нулями. Согласитесь, такие деньги на дороге не
валяются?
- Спасибо, Питер, за откровенное признание.
- Пожалуйста, эта новость не стоит ломаного гроша. Использовать ее вы
можете, но кто вам поверит без доказательств?
- Вы правы. Но для меня не менее важно другое: Потье оказался не
только мужественным, но честным человеком. И все же, Питер, что заставило
вас вот так в открытую встретиться со мной?
- А что мне может грозить в Сеуле? Даже ваше заявление в местную
полицию не может быть принято, ибо факты, о которых вы могли бы поведать,
не имеют к законодательству Кореи никакого касательства. И потом у вас на
руках - ни единого подтверждающего документа! Согласны? - Я кивнул
головой. - Ну, вот видите. А причина моего появления... она кроется в вас,
мистер Олех Романко. - Он остановил на мне взгляд своих темных, бездонных,
как горное озеро, глаз, где ничего не прочтешь, как бы не тужился. Зато
Питер Скарлборо, он же Флавио Котти, явно хотел бы кое-что прочесть по
моему выражению лица. Но я знал, как нужно держать себя с такими, как он.
- Во мне? - Я наполнил искренностью свою удивление.
- В вас, мистер Олех Романко. Поверьте, я и впрямь отношусь к вам с
уважением... после того, как вы чертовски ловко провели нас в Лондоне.
Такое под силу только сильной личности, и я отдаю вам должное.
- И на том спасибо!
- Так вот... причина моего объявления проста: по-дружески, если вы
позволите, хочу вас поостеречь и отказаться от дальнейших расследований.
Вы... как бы вам это яснее выразить?.. Словом, вы наступили на больную
мозоль. А мы этого не прощаем, и пример - увы, печальный пример мистера
Потье тому свидетельство. Будь вы представителем свободного мира,
предложили бы вам деньги за... за уход со сцены, но вас, русских,
подкупать не принято.
- Верно рассудили, Питер. За исключением одного...
- Чего?
- Вы ошиблись, посчитав, что с Потье у меня оборваны нити, ведущие к
тем, о ком вы печетесь столь рьяно. Вы у меня вот здесь, Питер! - рявкнул
я и ткнул прямо к его носу до боли сжатый кулак.
Я блефовал, как азартный картежник. Наверное, глупо, но не удержался
от этого шага. Может быть, потому, что испытывал неистребимое желание хоть
чем-то достать Скарлборо, хоть на миг заставить его усомниться в
собственной неуязвимости.
- Вот это мне и нужно было выяснить! - воскликнул Питер Скарлборо. -
Прощайте, мистер Олех Романко, и подумайте всерьез о нашем предложении.
6
- Он ни словом, ни полсловом не обмолвился обо мне? - в какой уж раз
спрашивал Алекс, мучительно решая какую-то задачку.
- Нет, не спрашивал.
- Если Флавио увидел и узнал тебя, то как он мог _н_е _у_з_н_а_т_ь
меня?
- Не понимаю... Ну, может, закоротился на мне...
- Хорошо, будем считать, что отсчет времени начался... Нельзя терять
ни минуты. Это очень серьезные люди, Олег. Очень! Слов на ветер они не
бросают. Но нет худа без добра: своим появлением Питер, то есть Флавио,
подтвердил, что ты... ты держишь в руках нить.
- Хотел бы я знать, в какой она руке? - мрачно пошутил я.
- Это детали, - парировал Алекс. - Не хотелось бы мне возвращаться...
даже на миг в тот проклятый мир, но доведется! Раз уж наши пути
скрестились снова, кто-то из нас двоих должен исчезнуть.
- Ты о чем?
- О Флавио, провались он в преисподнюю! - вырвалось у обычно
сдержанного, холодного Алекса. - Прости, это черное, что накопилось в душе
и что я считал давно перегоревшим, вспыхнуло вновь. Флавио - мой должник.
- Но в чем? - не удержался я.
- Как-нибудь, когда мы засядем с тобой в укромном местечке и, не
торопясь, поговорим о прошлом, я расскажу о Флавио. Пока же скажу: своим
одиночеством и пустой душой я обязан ему... он убил мою любовь... мою
единственную женщину, которую любил и люблю по сей день. А такое не
прощается...
Я не счел возможным задавать лишние вопросы.
- Что ты намерен делать? - спросил Алекс, когда мы поняли, что
исчерпали тему разговора.
- Засяду за репортаж. Редакции ведь нет дела до моих проблем, она
послала в Сеул, чтоб знать новости из первых рук...
- Тогда - до вечера. Я позвоню или зайду к тебе. Хорошо?
- Договорились.
На этом мои потрясения не кончились. Я возвращался из отеля
"Интерконтиненталь" с коктейля, который давали для прессы организаторы
Олимпиады-92, барселонцы.
Голова слегка кружилась от легкого белого вина.
Почти у входа в пресс-центр, куда я напоследок собрался заглянуть в
надежде увидеть Дональдсона, столкнулся нос к носу с Хоакином Веласкесом.
- Олех, как я рад вас видеть! Испугался, как мне быть, если вы не
приедете, как обещали. Ведь я даже не догадываюсь, что делать с письмом
для вас. А меня предупредили: это - очень, очень важно!
- Погоди-ка, Хоакин, о каком письме речь?
- Как? Разве вы не ждете какой-то важной вести от того господина?
- От какого господина, Хоакин? Да объясни ты, ради бога!
- Как, разве вам ничего не говорит имя господина Дивера?
- У тебя письмо от Майкла? - У меня перехватило дыхание.
- Да, но что с вами, Олех? На вас лица нет! Вам плохо?
- Все нормально, старина Хоакин, все просто прекрасно, дорогой ты мой
