капитан из группы Коломийцева и бухнул на стол набитый чем-то портфель.
- Что это? - спросил Рыскаль недовольно.
- Непрописанный летун, товарищ майор, - доложил капитан, выкладывая
перед Рыскалем листки протокола.
Глава 12
НЕПРОПИСАННЫЙ ЛЕТУН
К категории непрописанных летунов относились, вопервых, гости кварти-
ры 1 116 - той самой, с балкона которой ночью выкидывали бутылки;
во-вторых, три молодые супружеские пары, снимавшие однокомнатные кварти-
ры без прописки; в-третьих, несколько постоянно живущих в доме членов
семей кооператоров, по тем или иным причинам прописанных в других мес-
тах. И наконец, в-четвертых, гражданин Зеленцов.
Гостей из дома вежливо удалили, взяв подписку о неразглашении, ос-
тальных причислили к списку прописанных летунов. А вот гражданина Зелен-
цова задержали, поскольку он имел неосторожность выбросить из окна порт-
фель с документами и бумагами для служебного пользования. Это навело
полковника Коломийцева на мысль, что Зеленцов может быть причастен к
угону дома, но, допросив его, Федор Иванович убедился в ошибке и сплавил
Зеленцова майору.
И вот теперь портфель лежал на столе, а бледный, но надменный Зелен-
цов сидел на диванчике в коридоре перед дверью кабинета Рыскаля. Рядом
находился старшина милиции.
Рыскаль ознакомился с протоколом.
История Валерия Павловича Зеленцова была довольно обычной.
Валерий Павлович являл собою пример человека с блестящей служебной
карьерой. В свои тридцать семь лет он был заместителем директора круп-
нейшего в нашем городе научно-производственного объединения со штатом
работающих в несколько десятков тысяч человек. НПО занималось выпуском
металлоконструкций, каких - это не важно, мы не будем вдаваться в секре-
ты обороны страны.
Примечательно, что Зеленцов к металлоконструкциям, а также к обороне
страны никакого отношения не имел. В свое время он окончил финансо-
во-экономический факультет - далеко без блеска. Получить диплом ему по-
могла общественная деятельность, которой Зеленцов начал заниматься еще в
школе, а в институте продолжил, да с таким размахом, что временами забы-
вал, на каком, собственно, курсе он учится. Если бы не вежливые напоми-
нания деканата о том, что пора явиться на экзамен с зачеткой, то Зелен-
цов так и не вырвался бы из своей кипучей деятельности.
На экзамен, милорд, требовалось только явиться, не более.
Каких только общественных постов не занимал молодой Зеленцов! От не-
обременительных, хотя и ответственных должностей председателя фа-
культетского ДОСААФ или Красного Креста до секретаря комсомольской орга-
низации курса, а затем и факультета, члена партийного бюро и профорга.
Мелкие обязанности, вроде председателя общества охраны природы, делегата
на многочисленные конференции, общественного инструктора райкома, комис-
сара студенческого строительного отряда и так далее, и тому подобное -
облепляли Зеленцова, как мухи липучку. Едва он успевал выступить с отче-
том на слете ленинских стипендиатов (сами стипендиаты в это время при-
лежно учились и были, в общем, благодарны Зеленцову за то, что он прик-
рывает их своею грудью), только-только возлагал какой-то венок на чью-то
могилу, чудом успевал слетать в Лондон для руководства группой учащихся,
как перед ним уже маячили новые президиумы, съезды и фестивали. Зеленцов
пыхтел, героически отшучивался на соболезнования, всем говорил значи-
тельно: надо!
И действительно было надо.
Такие люди, как Валерий Павлович, чрезвычайно полезны. Они позволяют
огромному количеству специалистов спокойно работать и не думать о так
называемой общественной работе. Они знают: есть Зеленцов, он функциони-
рует. Если бы общественные нагрузки Зеленцова распределить равномерно, я
боюсь, институт лишился бы десятка дипломированных специалистов.
При всем том Валерий Павлович отличался тем, что решительно ничего не
делал ни на одном из занимаемых постов.
- Перестаньте меня дурачить! То - заменял десяток людей, то - ничего
не делал! Я не понимаю!
- И никогда не поймете, милорд.
Между тем рабочий стиль Зеленцова был единственно возможным. Если бы
Валерий Павлович хотя бы в одной из общественных сфер предпринял ка-
кие-либо реальные акции, то это неминуемо повлекло бы за собою и ре-
альные трудности, а там, глядишъ, и провал, ибо образование у него было
небольшое, ум -невеликий, а работоспособность - средняя. Поэтому с блес-
ком занимать все общественные посты можно было лишь при одном условии
-ничего не делая.
- Но чем же он все-таки занимался?.. Эти фестивали... президиумы...
- Тем, чем и занимаются на фестивалях и в президиумах. У Валерия Пав-
ловича был лишь один талант, развитый, правда, в высшей степени. Он умел
представительствовать.
Этот талант включал в себя несколько компонентов.
Во-первых, внешность Зеленцова была такова, что при взгляде на его
статную фигуру и открытое лицо сами собой вылезали из памяти слова: "Пе-
редовой представитель нашей славной советской молодежи". Валерий Павло-
вич не был ни красив, ни дурен, ни мал, ни велик, ни худ, ни толст. Не
был он блондином, равно как и брюнетом. Он не был смугл или бледен, вял
или резок, шумен или тих. В нем всего было в меру.
Иногда он позировал для плакатов на самые разнообразные темы. В его
квартире, на кухне, шутки ради висели некоторые из них: "Храните деньги
в сберегательной кассе!" (Зеленцов был изображен со сберкнижкой, протя-
нутой к зрителю); "Наш ударный труд Нечерноземью!" (Зеленцов в строи-
тельной каске с мастерком); "Лет до ста расти нам без старости!" (Зелен-
цов в футболке, а рядом - могучая девушка зеленцовского типа); "Скажем
войне - нет!" (Зеленцов бьет молотом по маленькому тщедушному поджигате-
лю войны на кривых ножках, который держит в обеих руках по бомбе) - и
еще несколько подобных.
Таким образом, внешность Зеленцова была самим Богом создана для пла-
катов и трибун.
Но еще лучше, во-вторых, был у него голос, и вообще умение говорить.
Валерий Павлович мог придать самой заурядной, штампованной фразе бездну
искренности, взволнованности и оптимизма. Когда он выходил на трибуну,
открывал рот и, точно солирующая флейта в оркестре, исторгал из себя
первую фразу: "Мы, как и весь наш народ..." - ей-Богу, хотелось плакать!
Зеленцов мог выступать в любую минуту, перед любой аудиторией, на лю-
бую тему. Фразы выкатывались из него, круглые и блестящие, как шарико-
подшипники. Их не нужно было редактировать, тем более литовать. Они были
залитованы еще до своего рождения.
- Простите, я снова не понимаю.
- Извините, милорд, я не хочу распространяться на эту тему, ибо дан-
ный текст тоже предстоит литовать, и, хотя наши фразы не менее круглы и
блестящи, я боюсь, что они чем-то отличаются от зеленцовских.
И наконец, в-третьих, Зеленцов был мастером документа. Он, к примеру,
мог таким образом сочинить отчет о проваленном или попросту неосу-
ществленном мероприятии, что и проводить его не было никакой надобности.
Все равно субботники и воскресники, рейды и кампании, почины и соревно-
вания никогда не достигли бы в реальности того совершенства, какое мог
придать им Зеленцов на бумаге. И пытаться не стоило! Это только испорти-
ло бы дело.
Зеленцов это понимал, потому из любви к чистому искусству сочинял
сводки и доклады, намеренно не обращая внимания на реальные цифры и по-
казатели. Искусство и жизнь - разные категории, это давно доказано фило-
софами, не так ли?
Таким образом, Валерий Павлович был в некотором роде совершенством.
Легкий, как мыльный пузырь, он стремительно взлетал вверх и в настоящий
момент находился на ступеньке замдиректора НПО с явным намерением перей-
ти еще выше, в министерство.
Не стоит и говорить, что дома у Зеленцова был полный порядок. Пере-
числяю: жена, дочь, мебель, машина, музыка, книги. Одевался модно, но
без пижонства. Пил умеренно. Делал физзарядку и уже подумывал о том, не
пора ли заняться оздоровительным бегом. Однако пока не занимался.
И все же природе редко удается изваять полное совершенство. Имелся
изъян и у Зеленцова. Прискорбно говорить об этом, милорд, но из песни
слова не выкинешь. Валерий Павлович Зеленцов был бабник.
Как принято говорить, он не пропускал ни одной. Был из той распрост-
раненной породы бабников, которые любят и умеют пускать пыль в глаза.
Зеленцов делал это без фанфаронства, он всегда выглядел деловым, никогда
не опускался до влюбленности, тем более - до любви. Он как бы отрывал
себя на часок-другой от государственных дел для свидания, ничего не обе-
щая партнерше и не обнадеживая. Как ни странно, это действовало неотра-
зимо. Правда, контингент подруг, если можно так выразиться, был у Вале-
рия Павловича вполне определенным. В молодости преобладали официантки
шашлычных, продавщицы, кассирши, секретарши. По мере продвижения Зелен-
цова вверх по служебной лестнице круг любовниц тоже менялся. Теперь в
нем присутствовали товароведы, начальницы отделов, врачи, многочисленные
служащие общественных организаций. Попадались и дамы искусства: художни-
цы, режиссеры телевидения, актрисы, но редко. Они были как бы пикантной
приправой к деловым, прекрасно соблюдавшим условия игры партнершам.
Валерий Павлович не упускал случая похвалиться связями среди сильных
мира сего, причем чаще всего говорил правду, лишь изредка блефовал. Он
вводил в этот круг и любовниц, используя их уже не по прямому назначе-
нию, а для деловых контактов. Постепенно у него образовалась разветвлен-
ная сеть адресов и должностей, обладательницы которых при случае могли
усладить тело, но чаще оказывали иные услуги: что-то доставали, куда-то
устраивали, кому-то помогали. Их и любовницами уже нельзя было назвать,
милорд, в прямом смысле слова! Да и как разделить функции, если, бывало,
Валерий Павлович подкатывал на своих "Жигулях" к директрисе колбасного
магазина за бужениной, но в придачу к ней получал и кратковременное удо-
вольствие здесь же, в кабинете.
В отличие от Демилле, который, особенно по молодости, влюблялся,
вспыхивал, мучался угрызениями совести... "У тебя же на лице все написа-
но!" - говорила Ирина с горечью... спешил, был неразборчив - мог влю-
биться в молоденькую студенточку, а то в женщину лет на десять старше,
жалел одиноких, разрывался, а в результате все портил - и дома, и у воз-
любленной, - так вот, в отличие от нашего героя, Зеленцов действовал
хладнокровно, четко и скрытно. Скрывать приходилось и от начальства, и
от жены, ибо обнаруженная распущенность грозила крахом карьеры и семей-
ной жизни. И он делал это исключительно профессионально, имея всегда
убедительнейшее алиби, ни разу не пропустив из-за свидания очередного
митинга или слета.
Конечно, и там, и там догадывались, иной раз знали достоверно, одна-
ко... предпочитали закрывать глаза. Даже на солнце есть пятна. Видели,
что человек старается, что служба и семья для него выше любовных связей,
а значит, не стоит ворошить грязное белье. И жена Зеленцова тоже так ду-
мала, привыкла думать так.
Внешнее приличие соблюдалось всегда, хотя за спиной Зеленцова ходили
слухи и сплетни. И на них не обращали внимания, считая, что быстро рас-
тущий (в служебном смысле) человек всегда вызывает черную зависть. Тут
ему такое могут пришить, что только держись!
Таким образом, изъян при ближайшем рассмотрении превращался в одно из
достоинств Зеленцова, так что я, пожалуй, возьму назад свои слова и
признаю, что в лице Валерия Павловича природе удалось вылепить полное
совершенство, без малейшего изъяна.
Перечисленные достоинства, а еще паче - служебное положение привели с
годами к тому, что Валерий Павлович стал ощущать колоссальную уверен-
ность в себе и несколько утратил бдительность. Он чувствовал: "еще нем-
ного, еще чуть-чуть" - и ему будет позволено все. Видимо, потому и прои-
