вскоре уже лежал на песке. Тело его было покрыто зудящими
красными пятнами.
На трибунах раздался вой, из чего Конан заключил, что
подобного прежде не случалось. Судя по всему, обычно
амазонки приносили в жертву своим деревьям-людоедам людей,
измученных пытками и длительным заключением в подземных
застенках. Такие великаны, как он, деревьям были явно не по
зубам. Отодрав последний, цеплявшийся за него лист, Конан
решил воздать амазонкам сполна.
Хабела, спеленатая, словно мумия, толстыми листьями,
была уже над стволом. Подпрыгнув, Конан схватился за
листья, тащившие ее вверх. Его веса листья уже не
выдержали. Часть листьев оторвалась от ствола, другие
разорвались пополам, выпустив из своих хищных объятий
несчастную принцессу. Конан вновь стоял на горячем песке,
держа девушку в руках. Он тут же сорвал с ее тела обрывки
листьев, корчившихся, словно от боли. Все тело принцессы
было усеяно такими же, как у него, красными пятнами. Конан
легко разорвал связывавшие принцессу путы, что были
наполовину разъедены соком куламту.
Амазонки заволновались. Несколько стражниц спрыгнули на
арену и понеслись к белым пленникам. Сорвав остатки зеленой
пленки с лица Хабелы, Конан приготовился ко встрече с
этими врагами рода человеческого.
Амазонки, однако, не спешили приближаться к нему.
Остановившись в нескольких метрах от киммерийца, они
принялись всячески угрожать ему, потрясая при этом своим
оружием. Неожиданно Конан понял, что они боятся не нагого
безоружного человека, но деревьев, стоящих у него за
спиной. Похоже, эти адские прожорливые деревья
представлялись амазонкам всесильными, как боги. И тут ему в
голову пришла замечательная идея.
Повернувшись назад, он уперся плечом в дерево, только
что собиравшееся полакомиться им. Дерево корчилось и
раскачивало своей изуродованной кроной, совершенно забыв о
Конане. Пористый его ствол казался достаточно хрупким.
Надавив на ствол, Конан услышал слабый скрип и
почувствовал, что дерево подается вперед. Собравшись с
силами, он приложился к стволу еще раз, и дерево, неожиданно
для него, упало наземь - в песке оно удерживалось лишь
несколькими белыми усиками, служившими этому
дереву-каннибалу корнями.
На трибунах раздавались крики, полные негодования.
Конан взял ствол так, словно тот был тараном. В длину он
имел футов десять, в толщину - не меньше фута. Несмотря на
внушительные размеры, ствол был на удивление легким.
С бревном наперевес Конан пошел в атаку. Амазонки стали
с визгом разбегаться. Киммериец довольно усмехнулся.
Стражницы ужасно боялись своего священного дерева и
старались держаться от него подальше. Взмахнув бревном,
Конан уложил сразу двух амазонок. Остальные побежали к
трибунам.
На пленников тут же посыпался целый дождь дротиков.
Одно из копий вонзилось в бревно рядом с его рукой.
Несколько изогнутых метательных ножей просвистели у него
над головой.
- Хабела! - приказал Конан, - хватай копье и иди за
мной!
Они устремились к трибунам - Конан впереди, принцесса
за ним. Стоило киммерийцу взмахнуть исходящим едким соком
бревном, как кольцо амазонок распалось. Выскочив из ямы,
пленники побежали к улочке, ведущей к Западным Воротам.
Конан полагал, что по крайней мере половина воинства
Гамбуру набросится на беглецов, стоит только им выйти из
ямы. Но происходило что-то совсем иное. В воздухе мелькали
огненные стрелы, крыши многих домов уже были объяты
племенем. На площади в лужах крови лежало с дюжину трупов
амазонок, пронзенных копьями. Воздух оглашался неистовыми
грозными криками. На город амазонок кто-то напал.
Он увидел, как на площади появилось целое воинство
чернокожих мужчин. Двигаясь стройными рядами, они разили
направо и налево мечущихся амазонок.
Среди лучников Конан заметил своего старого приятеля
Юму и выкрикнул его имя. Увидев его, Юма заулыбался и
что-то скомандовал своим воинам. Ряд воинов расступился,
пропустив зингарскую принцессу и Конана, и тут же сомкнулся
вновь. Конан отбросил бревно в сторону. Тут же отряд стал
отступать к улочке, ведшей к воротам.
Конан захохотал и дружески огрел Юму.
- А я-то думаю, кто это еще на мою голову свалился!
Ничего не скажешь - ты поспел вовремя!
Юма засмеялся и выдернул стрелу, пущенную амазонкой, из
своего щита, обтянутого кожей носорога.
- Думаю, ты и без меня смог бы с ними справиться!
Пока отряд пробивался к Западным воротам, Юма рассказал
о том, как его людям в конце концов удалось найти след
работорговцев, что вел в Гамбуру. Тогда же, собрав всех
своих воинов, Юма и пошел в поход на столицу амазонок.
- Я боялся, что тебя уже нет в живых, - закончил свой
рассказ черный царь. - Я совсем забыл о том, что подобные
приключения для тебя стали делом привычным и побороть всех
амазонок разом тебе ничего не стоит.
Приблизившись к воротам, Конан заметил голубоглазого
рыжебородого Сигурда, возглавлявшего отряд пиратов,
прикрывавших черных воинов с тыла. Северяне
поприветствовали друг друга криками - для разговоров время
еще не настало.
Выйдя из ворот города, которым правила Нзинга, Конан с
облегчением вздохнул. Да, королева была женщиной
незаурядной и страстной, но роль любовника монаршей особы
явно не устраивала Конана. К тому же она могла и устать от
его объятий - и тогда его кости белели бы рядом с костями
его предшественников.
- Теперь я понял, что значит стрелять по-турански, -
сказал Конан, обратившись к Юме. Амазонки вышли было из
ворот, но люди Юмы сомкнули свои ряды и осыпали их таким
градом стрел, что те тут же скрылись за стенами города.
Вскоре отряд въехал под полог леса. Лишь теперь Конан и
Сигурд смогли обнять друг друга. Взглянув на Хабелу, Сигурд
встал перед ней на колено.
- Принцесса, - сказал он изумленно, - клянусь грудью
Иштар и огненным брюхом Молоха, - вам надо что-нибудь одеть
на себя! Что о вас подумает ваш батюшка? возьмите хотя бы
это!
Ванир снял с себя рубаху и накинул ее на плечи
принцессе. Та надела ее, высоко закатав рукава. Сигурд был
рослым малым, рубаха его доходила Хабеле до колен.
- Благодарю вас, Сигурд! - ответствовала принцесса. -
Вы конечно же правы. Я столько времени провела среди нагих
людей, что даже привыкла к собственной наготе.
- Ну и куда теперь, Конан? - спросил Сигурд. - Не знаю,
как ты, но я-то этими самыми джунглями сыт по горло. Если
тебя не съедят заживо москиты и пиявки, то, что от тебя
останется, с удовольствием доедят львы.
- Мы возвращаемся в Кулало, - ответил Конан, - и сразу
же отправляемся на борт "Вастреля". Если наши люди уплыли,
не дожидаясь нас, я все равно разыщу их и спущу с них
шкуру!
- Но ведь сначала нам нужно отпраздновать победу! -
возмутился Юма. - Теперь, когда мои люди превзошли амазонок
Гамбуру, они полны решимости сразиться с ними снова и
захватить все их земли! Самое время пить вино...
Конан покачал головой.
- Благодарю тебя, но боюсь, дружище, у нас нет на это
времени. Нам пора возвращаться в Зингару. Против отца
принцессы Хабелы короля Фердруго готовится какой-то заговор
- и потому, чем быстрее мы окажемся в Кордаве, тем лучше.
Похоже, в заговоре этом участвует добрая половина
стигийских магов, так что праздновать победу еще рано.
Сначала нам надо победить.
Глава 17
ГИБЕЛЬ "ВАСТРЕЛЯ"
Путь из Гамбуру в столицу царя Юмы Кулало и далее, к
устью реки Зикамба, в котором и был оставлен "Вастрель",
занял на один день. Хабелы слишком ослабла для того, чтобы
идти пешком. Черные воины соорудили для нее бамбуковые
носилки, и потому путешествие для нее было
необременительным.
Что касается Конана, то несколько часов отдыха,
полбурдюка бананового вина и гигантский кусок жареного мяса
восстановили его силы сполна. Как и прежде, Конан был куда
сильнее и выносливее всех тех, с кем ему доводилось
встречаться. Особой гордости от этого он не испытывал,
считая это качество то ли доставшимся ему от предков, то ли
ниспосланным ему богами, - и в том и в другом случае он был
здесь ни при чем.
Солнце уже заходило, когда они вышли на поросший
пальмами берег Зикамбы. К тому времени, когда они достигли
ее устья, на небосклоне уже появилась луна. В дельте реки
вода была грязной - морские волны поднимали с речного дна
тучи ила. Пираты вышли к морю и - замерли, потрясенные
увиденным.
Сигурд ахнул и разразился градом проклятий. Конан
молчал, однако лицо его тут же потемнело от гнева.
"Вастрель" лежал на мелководье, на палубах его играли
волны. Вместо мачт торчали головешки, огонь изрядно
подпортил и палубу. На берегу, у края леса, виднелось в
десяток холмиков земли, которая не успела даже просохнуть.
Все это говорило о том, что недавно здесь произошел
бой, в котором "Вастрель" потерпел поражение.
Звук шагов отряда Конана и Юмы пробудил караульных.
Послышались крики и топот. Вспыхнувшие факелы осветили
небольшой отряд матросов, державших свои сабли наголо. Конан
приказал своим спутникам стоять на месте, сам же поспешил
вперед.
Это были его люди, но выглядели они так жалко, что их
трудно было узнать. У большинства руки и ноги были
перебинтованы, некоторые опирались на костыли. Его помощник
Зельтран поспешил вперед. Он держал саблю в левой руке,
правая рука была перевязана.
- Капитан! - воскликнул он. - А мы уж и не чаяли вас
видеть! Джунгли вас словно заглотили!
- Как видишь, Зельтран, я жив, - спокойно ответил
Конан. - Но скажи мне - что здесь произошло? Я понимаю,
что на вас напали, но кто мог это сделать?
Зельтран печально кивнул. Только теперь Конан заметил,
как осунулось лицо помощника.
- Это сделал грязный пес Зароно! - заговорил Зельтран
хриплым голосом. - Три дня тому назад "Петрель" застал нас
врасплох...
- Врасплох? - зарычал Конан. - Что это означает? Вы что
- не выставили дозорных?
Зельтран чертыхнулся.
- Как же не выставили... Даже если бы все мы стояли в
дозоре, ни один из нас не смог бы заметить его! Нас окутал
такой туманища, какого я отродясь не видел! Смотреть сквозь
него - все равно что смотреть сквозь каменную стену!
- Что верно, то верно, капитан! - поддержал помощника
матрос. - Капитан Конан, тут без волшебства не обошлось! Это
все магия, провались я на этом самом месте!
- И вы хотите сказать, что "Петрель" смог подойти к вам
в таком тумане?! - повысил голос Конан.
Зельтран кивнул.
- Да, сэр. Именно так все и произошло. Сначала мы
услышали скрип оттого, что наши галеоны сошлись бортами, и
в тот же миг головорезы Зароно появились на нашей палубе.
Мы сражались - боги тому свидетели, - вы и сами видите наши
раны; но неприятель превосходил нас числом, к тому же
появление его было для нас совершенно неожиданностью. В
конце концов они оттеснили нас за борт. Я пытался прикрыть
своих ребят.
- Послушайте, капитан, - вмешался в разговор матрос, -
клянусь вам, он сражался за троих!
- Но тут что-то случилось с моей головой, - продолжал
Зельтран. - Когда я пришел в себя, я уже был привязан к
мачте, а вокруг скалили зубы эти псы. Потом появился сам
