его сачок для бабочек, чтобы избежать раздражающих задержек. Это было
путешествие во времени вспять - над нами сновали яркие птицы (чирр!
чирр!), и всякий раз, как мы поднимались на пригорок, вдали виднелась
парочка верблюдов. (Их контуры словно были очерчены углем. Впрочем, хватит
об этом. Кому какое дело до выражения верблюжьих морд. Это не волнует даже
их самих - право, отвратные твари...) Приземистая загорелая женщина прошла
мимо нас, с трудом таща на голове высокий кувшин. Миштиго что-то заметил
по этому поводу своему карманному секретарю. Я кивнул женщине и произнес
приветствие. Она поздоровалась в ответ, но кивать, конечно, не стала.
Уже успевшая взмокнуть Эллен непрерывно обмахивалась большим зеленым
веером из перьев. Рыжая шагала, держась очень прямо, над верхней губой
выступили капельки пота, глаза прятались за потемневшими до предела
стеклами защитных очков. Наконец, мы взобрались на последнюю невысокую
горку.
- Смотрите, - сказал Рамзес.
- Матерь Божья! - воскликнул Дос Сантос.
Хасан пробормотал что-то невнятное.
Рыжая глянула в мою сторону и тотчас же отвернулась. Темные очки
мешали мне разглядеть выражение ее лица. Эллен продолжала обмахиваться
веером.
- Что они делают? - спросил Миштиго. Я впервые видел его искренне
удивленным.
- Как что? Разбирают великую пирамиду Хеопса, - ответил я.
Вопрос, который вертелся у всех на языке, через некоторое время
задала Рыжая:
- Зачем?
- Как вам сказать, - начал я, - в округе ощущается некоторый дефицит
строительных материалов, ведь в Старом Каире все радиоактивно, - и они
добывают материалы, растаскивая по частям этот образчик стереометрии.
- Но они оскверняют памятник минувшей славы человеческого рода, -
воскликнула она.
- Нет ничего дешевле минувшей славы, - заметил я. Нас заботит
настоящее, и именно в настоящем им нужны материалы.
- И давно это началось? - спросил Миштиго.
- Мы начали демонтаж три дня назад, - ответил Рамзес.
- Что дает вам право это делать?
- Демонтаж санкционирован Департаментом Искусств, Памятников и
Архивов Управления Земли, Шрин.
Миштиго повернулся ко мне, его янтарные глаза странно блестели.
- Вы! - сказал он.
- Я глава этого департамента, это верно.
- Почему никто больше не слышал об этой вашей затее?
- Потому что теперь сюда приезжают очень немногие, - объяснил я. -
Это еще один хороший повод разобрать пирамиду. В наши дни на нее не
слишком часто смотрят. У меня есть право санкционировать такие акции.
- Но я добирался сюда из другого мира, чтобы ее увидеть.
- Тогда смотрите поскорее, - сказал я ему. - Она тает быстро.
Он повернулся и посмотрел.
- Очевидно, вы совершенно не представляете себе ее истинного
значения. Или, если представляете...
- Напротив, я точно знаю, чего она стоит.
- ...И эти несчастные, - он возвысил голос, обозревая сцену, -
которые работают там, внизу, под жгучими лучами вашего ужасного солнца -
они трудятся в крайне примитивных условиях! Вы что, даже не слыхали о
существовании подъемно-транспортных механизмов? Конечно, слышал. Это
дорого.
Все эти люди сами вызвались здесь работать за символическую плату - и
"Экторз Эквити" не позволил нам применять плетки, несмотря на то, что люди
сами это предлагали. Все, что мы можем, - это щелкать плетками в воздухе
около работающих.
- Что это за "Экторз Эквити"?
- Профсоюз актеров. Хотите увидеть технику? - Я сделал жест рукой. -
Посмотрите вон туда, на горку.
Он посмотрел.
- Что там происходит?
- Мы ведем запись на видеопленку.
- Чего ради?
- Когда работа закончится, мы собираемся отредактировать запись,
сократив ее до приемлемой длины, и воспроизвести ее в обратном
направлении. Назовем, наверное, так: "Строительство Великой пирамиды".
Сгодится, чтобы посмеяться - и чтобы подзаработать. Ваши историки все
время теряются в догадках относительно того, как мы ее построили. Может
быть, наша лента их порадует. Я решил, что лучше всего здесь подойдет
вариант ГСПН.
- ГСПН?
- Грубая сила и полное неведение. Вы только посмотрите, как они
переигрывают: ходят следом за камерой, ложатся и сразу встают, когда она
поворачивается в их сторону. В окончательном варианте они будут кишеть на
всей площадке как муравьи. Но ведь это первый земной фильм за долгие годы.
Они по-настоящему взволнованы.
Дос Сантос разглядывал оскаленные зубы Рыжей и напряженные мускулы у
нее под глазами. Затем он взглянул на пирамиду.
- Вы сумасшедший! - заявил он.
- Нет, - ответил я. - Отсутствие памятника само может быть в
некотором роде памятником.
- Памятником Конраду Номикосу?
- Нет, - сказала Рыжая. Деструктивное искусство существует так же
безусловно, как и креативное. Думаю, что он затеял нечто подобное. Он
играет в Калигулу. Может быть, я даже понимаю почему.
- Благодарю вас.
- Не радуйтесь. Я сказала "может быть" - художник делает это с
любовью.
- Любовь - это ненависть с отрицательным знаком.
- "Я умираю, Египет, умираю", - сказала Эллен.
Миштиго рассмеялся.
- А вы, Номикос, покруче, чем я думал, - заметил он. - Но вы не
незаменимы.
- Попробуйте-ка уволить служащего - особенно меня.
- Это может оказаться проще, чем вы думаете.
- Увидим.
- Возможно.
Мы снова повернулись в сторону оставшихся 90 процентов пирамиды
Хеопса/Хуфу. Миштиго опять стал диктовать заметки.
- Лучше, если сейчас вы будете смотреть отсюда, - сказал я. - Наше
присутствие в кадре приведет к пустой трате ценного метража. Ведь мы -
анахронизмы. Спуститься вниз мы сможем во время перерыва.
- Согласен, - ответил Миштиго, - и я уверен, что встретив анахронизм,
я его распознаю. Но я уже увидел здесь все, что хотел. Давайте вернемся в
гостиницу. Я собираюсь побеседовать с местными жителями.
Чуть позже он задумчиво сказал:
- Пожалуй, я посмотрю Сахару с опережением графика. Вы еще не начали
разбирать все памятники Луксора, Карнака и Долины Царей?
- Пока нет.
- Хорошо. Тогда сначала посетим их.
- Тогда давайте не будем здесь стоять, - сказала Эллен. -
Отвратительная жара.
Мы повернули назад.
- Вы действительно думаете так, как говорите? - спросила Диана на
обратном пути.
- В моей собственной манере.
- И как же вы думаете о таких вещах?
- По-гречески, разумеется. А потом перевожу на английский. В этом я
действительно силен.
- Что вы за существо?
- Озимандия. Взгляните на мои труды, вы, могущественные, и отчайтесь.
- Я не могущественна.
- Сомневаюсь... - сказал я, и когда мы пошли дальше, на той части ее
лица, которую я мог видеть, было довольно забавное выражение.
- Хотите, расскажу вам про боадила, - предложил я.
Наша фелука медленно продвигалась по тому ослепительному водному
пути, что прокладывает себе река вдоль величественных серых колоннад
Луксора. Миштиго сидел спиной ко мне, разглядывая колонны и описывая
попутные впечатления.
- Где мы сойдем на берег?
- Примерно в миле отсюда. Так что, может быть, мне лучше все же
рассказать вам про боадила.
- Я знаю, что такое боадил. Я же говорил, что изучал ваш мир.
- Хо-хо. Одно дело - читать о нем...
- Но я их и видел. В Земном Саду на Талере их целых четыре штуки. Это
совсем другое дело - видеть их в бассейне.
- Имея вас с Хасаном на борту, мы напоминаем настоящий плавучий
арсенал. Я насчитал три гранаты у вас на поясе и четыре - у него.
- Вам не удастся воспользоваться гранатой, когда он на вас навалится
- иначе придется пожертвовать собой. А если он будет хоть немного дальше,
то вы в него не попадете. Они слишком быстро двигаются.
Миштиго наконец повернулся ко мне.
- Так что же вы используете против них?
Я залез в свою галабию (здесь я одевался на местный манер) и вытащил
оружие, которое всегда стараюсь иметь под рукой, когда двигаюсь этой
дорогой.
Он внимательно осмотрел предмет.
- Как это называется?
- Это автомат. Стреляет мета-цианидными пулями - убойная сила при
прямом попадании до тонны. Точность стрельбы не очень высокая, но этого и
не требуется. Форма заимствована у автомата "Шмайсер", применявшегося в ХХ
веке.
- Он не слишком удобен. И что, с его помощью можно остановить
боадила?
- Если повезет. В одном из ящиков у меня есть еще пара автоматов.
Хотите штучку?
- Спасибо, нет. - Он помолчал. - Но можете рассказать мне о боадиле
поподробнее. По правде говоря, я тогда едва на них глянул, к тому же они
были почти целиком в воде.
- Ну... Голова вроде крокодильей, только больше. Примерно сорок футов
в длину. Может скручиваться в большой мяч с зубами. Быстро двигается и в
воде, и на суше - и с каждого бока чертова уйма маленьких лап.
- Сколько именно? - прервал он.
- Мм... - я задумался. - Сказать вам честно, я никогда их не считал.
Секундочку.
- Эй, Джордж, - крикнул я в том направлении, где в тени паруса дремал
выдающийся главный биолог Земли. - Сколько лап у боадила?
Он встал, слегка потянулся и подошел к нам.
- Боадилы, - пробормотал он, задумчиво ковыряя пальцем в ухе - будто
роясь во внутренней картотеке. - Они определенно из класса рептилий - в
этом мы уверены. Но вот относятся ли они к отряду крокодилов, подотряду
себя самих, или же к отряду сквамат, подотряду лацертилий, семейству
неопод, на чем не вполне серьезно настаивает мой коллега с Талера, - тут
определенного мнения нет. Мне они чем-то напоминают выполненные до Трех
Дней предположительные изображения мезозойского фитозавра - плюс еще
бесчисленные лапки и повадки боа-констриктора. Так что сам я склонен
относить боадила к отряду крокодилов.
Он оперся о бортик и уставился вниз, на поблескивающую воду.
Я понял, что он не собирается продолжать, поэтому повторил вопрос.
- Так сколько же у него лап?
- Что? Лап? Никогда их не считал. Однако, если нам повезет, то такая
возможность представится. В этих местах их полно. У меня был один молодой,
но он протянул недолго.
- А что с ним случилось? - спросил Миштиго.
- Его сожрал мой мегадоноплат.
- Мегадоноплат?
- Что-то вроде утконоса с зубами, - объяснил я, - и ростом около
десяти футов. Только представьте себе. Насколько нам известно, их
встречали всего три-четыре раза. В Австралии. Нашего мы заполучили по
счастливой случайности. Вероятно, как вид они не выживут - я имею в виду
так, как боадилы. Эти мегадоноплаты - яйцекладущие млекопитающие, и их
яйца слишком велики, чтобы такой вид - если это действительно вид - смог
выжить в нашем голодном мире. Но, может быть, это всего лишь отдельные
мутировавшие особи.
- Может быть, - согласился Джордж, умудренно кивая, - но может быть,
и нет.
Миштиго, покачав головой, отвернулся.
Хасан наполовину распаковал своего робота-голема и теперь развлекался
его настройкой. Эллен наконец бросила краситься и лежала на солнце,
равномерно поджариваясь. Рыжая и Дос Сантос на другом конце фелуки плели
очередной заговор; эти двое никогда не встречались просто так, они вечно
что-то замышляли. Наша фелука медленно продвигалась по тому ослепительному
водному пути, что прокладывает себе река вдоль величественных серых
колоннад Луксора, и я решил, что пора направить ее к берегу и взглянуть,
что новенького среди гробниц и разрушенных храмов.
Следующие шесть дней были одновременно ничем не примечательными и
