задышал спокойнее. Но только минут через десять до меня донесся звук шагов
и шорох гравия с правой стороны. Я съехал еще ниже на сиденье и продолжал
ждать. Вскоре слева подошел второй сопровождающий.
Я глубоко вздохнул, сбрасывая с себя напряжение, и снова проверил
компьютер. Но лишь когда команду "Стоять до последующего распоряжения"
сняли и вагон дернулся, я по-настоящему расслабился. Поезд медленно пошел
вперед, набрал скорость, и движение стало более равномерным. Я снова сел
прямо.
Когда локомотив разогнался, я встал и осмотрел все три вагона, потом
решил, что останусь в самом первом, чтобы услышать, если кто пойдет из
конца поезда. У меня не было уверенности, что сквозь шум движения это мне
удастся, но так казалось спокойнее.
Затем я сел и проскользнул в центральный компьютер, отвечающий за
движение на этом участке дороги. Стер все упоминания о непредвиденной
остановке и заменил их просто сведениями о том, что поезд запаздывает.
Прямо на моих глазах компьютер сформулировал и передал локомотиву
корректирующую команду. Поезд тут же увеличил скорость. Если никто из
операторов не заметил до тех пор, пока они не стерлись, я был в
безопасности. Мне начало казаться, что я успешно овладеваю искусством
маскировки.
За окном проносились бескрайние поля и фермы. Пока мне везло, и я
чувствовал, что какие-то шансы на успех у меня есть.
- Кора, я уже в пути, - произнес я вслух под размеренные сухие смешки
вагонных колес. Солнце медленно падало на запад, уходя в забвение где-то
над теми местами, куда я и направлялся.
12
Так я и задремал под убаюкивающий телеграфный рэгтайм вагонных колес.
Спать в общем-то не хотелось, поскольку я хорошо отдохнул, дожидаясь
поезда, но меня охватило какое-то бездумное оцепенение, а руки и ноги
налились тяжестью. Видимо, просто реакция на быструю смену событий
последних дней. Слишком многое случилось за очень короткий промежуток
времени. Я пережег слишком много адреналина, прожил и пережил слишком
много потрясений. И я понимал, что это еще не все, но разум восставал
против необходимости готовиться и строить планы. Мне хотелось просто
сидеть, ни о чем не думая, и разглядывать сумеречные пейзажи за окном.
Довольно долго я именно этим и занимался, заложив руки за голову и вытянув
ноги.
Не уверен сколько прошло времени, потому что я не без наслаждения
претворял в жизнь великий таоистский принцип "ву вей" - ничегонеделанье, -
но совершенно неожиданно у меня возникло ощущение, словно я нахожусь в
саду. Энн выбрала не самое удачное время, чтобы вдруг обрушивать на меня
философию просвещения, и я мгновенно насторожился.
Вокруг плавали вполне достоверные изображения цветов, в воздухе
чувствовалась сильная смесь их ароматов. Даже при всей моей
настороженности я в первый момент растерялся от этого ворвавшегося в мои
ощущения цветочного хаоса.
- Энн? - произнес я, нащупывая твердую почву. - Что ты задумала на
этот раз?
В ответ - молчание и все то же буйство красок и запахов, медленно
меняющее структуру, словно орнамент в калейдоскопе.
Потом, заполнив все мои мысли, прорвалась безмолвная нотка страха. Я
чувствовал за ней Энн, хотя мне казалось, что она лишь частично уделяет
мне внимание.
- Энн?
- Да. Я пропала... - донесся до меня его голос вместе со смутным
ощущением боли.
Цветы начали меркнуть, запахи стали тоньше...
- Больно... Вот! Я его остановила!
- Энн! Что происходит, черт побери?
- Он здесь... Малыш Уилли пришел по мою душу.
В это мгновение что-то в моих ощущениях перевернулось. Я очутился
рядом с ней, вместе с ней, как в прошлом случалось несколько раз. Я
чувствовал себя гостем в ее разуме, смотрел ее глазами, слушал ее ушами и
чувствовал ее боль...
Мы оказались в квартире, довольно большой, но я даже не представлял,
где она находится. Боковым зрением я заметил элегантную мебель, но наш
взгляд через всю длину комнаты приковывал Малыш Уилли, прислонившись к
стене в холле. Он стоял, чуть сгорбившись, и тяжело дышал. Невысокий
простенок отделял нас от маленькой кухни. Справа - большое окно с видом на
залитый солнцем горизонт, но я все равно не догадывался, где находится
квартира, хотя чувствовал, что это восточное побережье. В углу размещался
ее компьютер-телефон-и-так-далее - одним словом, "домашний блок", как их
теперь называли почти все. Мы стояли у светло-коричневого кожаного
диванчика, опершись на марокканский столик. У нас в груди пульсировала
боль, но мы ее не только принимали, но еще и отбивались.
- Сестра моя, я понимаю твою точку зрения, - произнес Малыш Уилли, -
но ты только оттягиваешь исход, не больше.
Энн добавила силы в созданную для него галлюцинацию. Она заставляла
его испытывать острую сердечную боль, такую же для него реальную, как
настоящая, которую Малыш Уилли вызвал у нее. Его это заметно отвлекало. Он
на несколько секунд оставил свои попытки, тем самым дав ей возможность
разыскать меня и мысленно перенести к себе.
- Какое-нибудь оружие, Энн! Вот та тяжелая пепельница или лампа...
Что угодно! Дай ему по голове! - говорил я. - Переключайся на реальное
нападение. Нужно лишить его сознания. Это тебя спасет. Наступай!
- Я... не могу... - ответила она. - На то, чтобы его сдерживать,
уходят все мои силы...
- Тогда двинь ему между ног! Выцарапай глаза! Он убьет тебя, если ты
не будешь нападать.
- Я понимаю, - произнесла она. - Но если я подойду ближе,
преимущество будет на его стороне. Чем ближе подходишь, тем он сильнее.
- У тебя есть пистолет?
- Нет.
- Ты можешь добраться до кухни и взять нож?
- Он к кухне ближе, чем я. Ничего не выйдет.
Разговор отвлекал ее. Я тут же почувствовал жгучую боль в грузи и в
левой руке, как тогда, на монорельсовой станции. Энн послала Малышу Уилли
точную копию этого ощущения, и он прижал руку к груди.
- Видимо, у него действительно неладно с сердцем, - сказала она. - Я
могу играть на его страхе и не давать сосредотачиваться.
- Как долго?
- Не знаю.
Я лихорадочно искал способ помочь ей. Мне внезапно вспомнилось, как
много она значила для меня раньше.
- Какой у тебя номер телефона?
Номер тут же всплыл у меня в памяти, но в этот момент Малыш Уилли
оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов вперед. Энн снова ударила
его ощущением боли, и он остановился.
- Ты не сумеешь меня спасти, - сказала она. - Я позвала тебя не за
этим.
- Мы будем драться, - сказал я. - Нужно хотя бы попытаться.
- Я знаю. Но он слишком силен. Это всего лишь дело времени. Я хотела
вернуться в то место, что ты мне недавно показывал. Мир даже более
реальный, чем мои цветы, холодный металлический мир, заполненный
электричеством и логикой. Я хочу снова его увидеть, и только ты можешь
меня туда доставить.
- Следуй за мной, - сказал я, чувствуя, что Мэтьюс снова набирает
силу.
Клик. Клик. Кликлик.
На мгновение "эффект витков" словно слился со стуком вагонных колес,
и я вскользь заметил, что появившаяся луна залила пейзаж за окном
жемчужным блеском, потом добрался до компьютера локомотива и нырнул
глубже, через систему связи к региональному компьютеру, оттуда еще
глубже...
Клик.
Я гнал через раскинувшийся передо мной простор, выискивая входные и
выходные каналы...
Самое главное - найти связи с телефонной сетью. Нужно выбрать
правильный контакт и проникнуть в саму систему...
Энн безропотно, словно зачарованная, следовала за мной. С
головокружительной скоростью, в вихре ошеломляющих впечатлений мы
промчались, сделав несколько неудачных попыток, туда-сюда по тупиковым
улицам, пока я все же не нашел то, что искал. Никогда раньше мне не
удавалось делать это столь стремительно.
Однако боль в груди всколыхнулась с новой силой. Малыш Уилли времени
не терял.
Бесконечное число светящихся пчел вилось вокруг меня - аналоги
телефонных выходов. Они вспыхивали и исчезали вновь, эти светящиеся пчелы,
а мое подсознание добавляло к щелчкам и гудкам перезвон множества
колоколов...
Я разыскал и привел в действие механизм для связи с абонентом. Ее
квартира, узнал я, проскочив релейную станцию, находилась в Риджвуде, штат
Нью-Джерси. В долю секунды между подключением цепи и звонком аппарата я
снова почувствовал сквозь боль, сквозь тряску вагона и образ наступающего
Малыша Уилли, что в недрах компьютерной сети за нами кто-то наблюдает.
Безмолвное, мрачное нечто, которое я уже не один раз замечал, снова
оказалось с нами, становясь все ближе, наблюдая все пристальнее.
"Домашний блок" зазвонил, и это сразу отвлекло внимание
экс-проповедника. Мэтьюс остановился, взглянул на аппарат, потом на Энн.
Она тяжело дышала, прижав одну руку к груди, другой все еще опираясь о
столик. По лбу ее катились капли пота. К четвертому звонку боль и
сдавливающее ощущение ослабли, но они слишком сильно отвлекали Энн, чтобы
она могла восстановить и обрушить на Малыша Уилли свою прежнюю иллюзию.
Еще один звонок. Черт! Сколько она запрограммировала в свою машину?
После шестого звонка ее "блок" ответил и предложил записать
сообщение. Я мгновенно просочился в компьютер и овладел всем набором
домашней аппаратуры, которой он распоряжался.
Малыш Уилли резко повернулся на звук, донесшийся из кухни. Я всего
лишь включил автоматический тостер. Мэтьюс сделал несколько шагов назад и
заглянул за угол.
- Беги, Энн! - сказал я. - Попробуй добраться до двери.
- Не могу, Стив, - ответила она, назвав меня чужим именем. - Я упаду.
- Попробуй.
Она отпустила столик и покачнулась. Я чувствовал, как кружится у нее
голова.
- Сделай глубокий вздох и попробуй снова.
Она было послушалась, но Мэтьюс уже возвращался.
- Почему он хочет тебя убить? - спросил я.
Сигнал микроволновой духовки заполнил квартиру противным, назойливым
жужжанием.
Малыш Уилли снова повернулся, видимо, не в силах сосредоточиться, и
прошел в кухню.
- Я не сообщила Боссу, что ты еще жив, - сказала Энн. - Но он узнал,
когда разобрались наконец с обломками грузовиков, и решил, что не может
больше мне доверять. Я прочла в его мыслях, что он боится меня, боится,
что я перейду на твою сторону. Видимо, он решил не оставлять мне такой
возможности... Боже, как красиво там, в компьютерной сети! Жаль, что я
умею читать мысли людей, а не машин. Лучше бы мне родиться с твоим
даром...
Жужжание прекратилось.
- Сестра моя, я не знаю, как ты это делаешь, - произнес Мэтьюс,
появляясь из кухни, - но ты только оттягиваешь...
Я выключил весь свет и услышал, как Малыш Уилли выругался.
- Постарайся собраться с силами и беги, - сказал я.
Свет подключался через реостат, и я принялся быстро-быстро включать
ток, создавая стробоскопический эффект. Разорванные вспышками света
движения Мэтьюса казались почти комичными, когда он вскинул руки, защищая
глаза, потом чуть приоткрыл их, чтобы видеть комнату, сделал шаг и
остановился.
Но через несколько секунд выражение его лица изменилось. Он плотно
прижал ладони к векам, закрыв свет совсем, и я почувствовал острую, резкую
боль, пронзившую тело Энн. Она коротко вскрикнула, и на мгновение мы едва
не потеряли друг друга.
...А где-то рядом я по-прежнему ощущал присутствие полузнакомого
молчаливого наблюдателя.
Малыш Уилли сделал еще шаг вперед, потом еще, и с каждым шагом сила
