"Хоупфер" был расположен внизу, в районе гавани, возможно, в знак
того, что был посвящен Агве Вейс, морскому божеству. Хотя скорее всего,
из-за того, что сородичи Мамаши Джулии всегда ютились в гавани.
Агве Вейс - не очень-то ревнивый божок, поэтому множество других
божеств украшали стены своими ярко раскрашенными изображениями. Чуть
поодаль от берега были гораздо более искусно выполненные "хоупферы", но
они мало-помалу все более переходили в собственность коммерческих
заведений.
Огромная ладья Агве переливалась яркими, синими, оранжевыми, желтыми,
зелеными и черными красками и внешне выглядела несколько неподходящей для
моря.
Противоположная стена была почти полностью занята изображениями
пурпурно-малинового Дамбала Ведо, со множеством затейливых колец и
завитков. Впереди Папаша Джо ритмично отбивал такт, едва раскачиваясь, на
нескольких барабанах "рада". Он сидел чуть правее двери, через которую мы
вошли - кстати, единственной. Среди ярких изображений сердец, фаллосов и
крестов на нас загадочно глядели христианские святые.
Флаги, мачете, багровые сердца заполняли все свободное пространство
стен, и как ко всему этому относились христианские святые, невозможно было
прочесть на их напряженных лицах, заключенных в дешевые рамки для
литографий, напоминавших окна в какой-то чужой мир из этого
сюрреалистического окружения.
На небольшом алтаре теснились многочисленные бутылки со спиртным:
бутылки, сделанные из тыкв, священные сосуды для духов "лоа", талисманы,
трубки, флаги, стереографии каких-то неизвестных людей, а среди всего
прочего - пачка сигарет для Папаши Джо.
Служба шла полным ходом, когда молодой "хоуизи" по имени Луис ввел
нас.
Комната имела в длину около восьми метров и около пяти в ширину,
высокий потолок и грязный пол.
Танцоры двигались около центрального столба замедленно, неестественно
важно. Их черная плоть блестела в тусклом свете керосиновых ламп. Когда мы
вошли в комнату, в ней стало темно.
Мамаша Джулия взяла меня за руку и улыбнулась. Она отвела меня почти
к алтарю и сказала:
- Эзрум был добр.
Я кивнул.
- Ты нравишься ему, Номикос. Ты долго живешь, много путешествуешь и
ты возвращаешься.
- Всегда, - согласился я.
- Эти люди с тобой? - она движением своих темных глаз указала на моих
спутников.
- Это друзья. Они не побеспокоят.
Она рассмеялась, услышав мои слова. Я тоже рассмеялся.
- Я буду держать их подальше от вас, если вы разрешите им остаться.
Мы будем держаться в тени у стен комнаты. Если же вы скажете, чтобы я увел
их, мы уйдем. Вижу, что вы уже изрядно натанцевались и осушили немало
бутылок.
- Оставайся. Приходи как-нибудь поболтать со мной днем.
- Обязательно приду.
Она ушла в круг танцоров. Мамаша Джулия была довольно крупной, хотя
голос у нее был весьма тихий. Двигалась она, как огромная резиновая кукла,
не без грации, ступая в такт со звуками барабанов, отбиваемыми Папашей
Джо.
Через некоторое время барабанный бой заставил все - мою голову,
землю, воздух - закружиться. Я наблюдал за танцорами и следил за теми, кто
смотрел на танцоров. Я выпил поллитра рома, пытаясь не отстать, но
угнаться за присутствующими было тяжело. Миштиго продолжал потягивать коку
прямо из бутылки, которую он принес с собой. Никто не заметил, что он
синий, но пока мы добрались сюда, было уже довольно поздно, и я решил -
пусть будет, что будет, пусть все идет своим чередом.
Женщина в красном парике стояла в углу. Она казалась надменной и
одновременно испуганной. Она держала в руке бутылку, но не поднимала ее.
Миштиго держался за Эллен, прижав ее к себе, но не более того. Дос
Сантос стоял у двери и следил за всеми, даже за мной. Хасан, припав к
стене справа от двери, курил трубку с длинным черенком и крохотной
головкой. Он казался умиротворенным.
Мамаша Джулия начала петь. Ее поддержали голоса остальных. Пение
продолжалось довольно долго, навевая дремоту. Я выпил еще, но жажда не
утолялась, и поэтому я налил себе еще.
Не знаю, сколько времени мы здесь находились, когда это произошло.
Танцоры поцеловали столб, затем снова стали петь, гремя бутылками,
выливая из них воду. Пара "хоуизи", казалось, отрешилась от
действительности, их речь стала бессвязной. Воздух был наполнен дымом, я
прислонился к стене спиной и мне казалось, что мои глаза сомкнулись на
секунду-другую.
Звук раздался на самом неожиданном месте.
Кричал Хасан.
Этот долгий вопль заставил меня рвануться вперед. Голова моя
закружилась, я едва удержал равновесие и громко стукнулся спиной о стену.
Барабанный бой продолжался. Ни один такт не был пропущен. Однако
несколько танцоров остановились, озираясь.
Хасан вскочил на ноги - с оскаленными зубами, прищурив глаза. От
дикого напряжения его потное лицо избороздили морщины, борода вскинулась
вверх, полы его плаща, зацепившись за какие-то мелкие украшения на стене,
напоминали черные крылья. Руки его в замедленном гипнотическом ритме
душили несуществующего и стоявшего будто бы рядом с ним человека. Из его
глотки исторгался звериный рык. Он продолжал кого-то душить.
Наконец он дернулся, руки его обвисли. Почти сразу же рядом с ним
оказался Дос Сантос и стал что-то говорить ему. Но, казалось, они
находятся в разных мирах.
Один из танцоров стал тихо стонать. К нему присоединился еще один.
Затем все остальные.
Мамаша Джулия отделилась от круга танцующих, подошла ко мне - как раз
тогда, когда Хасан начал все сначала, но на этот раз его жесты были не
столь убедительны. Скорее, они были сейчас театральны.
Барабаны продолжали свой монотонный ритм. Папаша Джо даже не
удосужился поднять свой взор.
- Плохой знак, - сказала Мамаша Джулия. - Что ты знаешь об этом
человеке?
- Многое, - сказал я, напрягаясь, чтобы усилием воли прояснить свое
сознание.
- Ангилсоу, - сказала она.
- Что?
- Ангилсоу. Это темный бог. Бог, которого нужно бояться. Твоим другом
овладел Ангилсоу.
- Объясни, пожалуйста.
- Он редко посещает наш "хоупфер". Он здесь нежеланный. Те, кто им
одержим, становятся убийцами.
- Мне кажется, что Хасан накурился какой-то дряни, что-то вроде
мутированной махорки, вот почему он...
- Нет, - перебила она меня, - здесь Ангилсоу. Твой друг станет
убийцей, потому что Ангилсоу - бог смерти и он навещает только свои
собственные капища.
- Мамаша Джулия, - произнес я, - Хасан и есть убийца. Если вам дать
кусочек жевательной резинки за каждого, кого он убил, и вы захотите все
это сжевать, то вы рискуете превратиться в бурундука. Он профессиональный
убийца, обычный, в рамках закона. Поскольку Кодекс дуэлей распространен на
материках, то обычно он зарабатывает себе на хлеб подальше от морских
берегов... Ходят слухи, что при случае он совершает и незаконные убийства,
но этого никому не удалось доказать. Ты скажи мне вот что. Ангилсоу - бог
каких убийц? Профессионалов или просто любителей крови? Ведь есть между
ними разница, не так ли?
- Для Ангилсоу все равно, какого рода убийца, - покачала она головой.
Дос Сантос, чтобы прекратить спектакль, схватил Хасана за запястья. Он
попытался развести ему руки в стороны. Попробуйте представить себе, что вы
в клетке и пытаетесь голыми руками разогнуть ее прутья.
Я пересек комнату, то же сделали еще несколько человек. Это оказалось
очень своевременным, так как Хасан наконец-то заметил, что кто-то стоит
перед ним, и уронил руки. Затем он вытащил клинок с длинным узким лезвием
из-под своего плаща.
Обратил бы он его против Доса или против кого-нибудь другого -
неизвестно, потому что в этот момент Миштиго закупорил свою бутылку с
кокой большим пальцем и ударил ею Хасана около уха. Хасан упал лицом
вперед. Дос подхватил его, и я выхватил клинок из пальцев убийцы, после
чего Миштиго продолжил прерванное занятие - приканчивать свою бутылку
коки.
- Интересный обряд, - заметил через мгновение веганец. - Я никогда не
подозревал, что у этих обитателей гавани такие сильные религиозные
чувства.
- Это просто указывает на то, что вам ни в чем и никогда не следует
быть абсолютно уверенным, не так ли?
- Да. - Жестом он указал в сторону зрителей. - Все они пантеисты!
Я покачал головой.
- Нет. Это первобытные анимисты.
- Разве между этими религиями существует какая-нибудь разница?
- Придется объяснить. Вот эта бутылочка коки, которую вы только что
осушили, займет место на алтаре или "пе", как они его называют, как сосуд
для Ангилсоу, поскольку она испытала темно-мистическое соприкосновение с
этим богом. Вот так пантеист трактует то, что сейчас произошло. А вот
анимисты могут даже сойти с ума от того, что кто-то незванный появился во
время церемонии и стал причиной беспокойства вроде того, которое мы только
что совершили. Анимист, возможно, будет доведен до такого состояния, что
принесет в жертву непрошенных гостей, поразбивав им головы подобным же
образом, но теперь уже исполнив это как торжественный обряд, и швырнув их
тела в дальний закуток бухты. Это будет жертва Агве Вейс, морскому
божеству.
Все на самом деле было не так уж плохо. но мне хотелось слегка
встряхнуть его. Думаю, что мне это вполне удалось...
После того, как я извинился перед хозяевами и пожелал им доброй ночи,
я подхватил Хасана. Он изрядно похолодел, и я был единственным, кто был в
силах чтобы тащить его.
На улице, кроме нас, никого не было. Огромная, ослепительная ладья
Агве Вейс пересекала волны где-то у самого восточного края мира,
расплескав по небу все его любимые цветы.
Дос Сантос шел рядом со мной.
- Пожалуй, вы были правы. Нам, наверное, не следовало приходить.
Я не удосужился ответить ему, но Эллен, которая шагала впереди всех с
Миштиго, остановилась, обернулась и сказала:
- Чепуха! Если бы мы не пошли, то никогда не стали бы зрителями этого
замечательного драматического монолога без слов.
К тому времени я почти догнал ее. Обе ее руки взметнулись и обхватили
мое горло. Она не собиралась усиливать давление, но корчила ужасные
гримасы.
- Я одержима Ангилсоу, - дурачилась она, - и вы это сейчас
почувствуете! О-о! - Она рассмеялась.
- Отпустите мое горло, или я швырну на вас этого араба, - спокойно
произнес я, сравнивая каштановый цвет ее волос с пунцово-оранжевым цветом
неба над нею. - Он, между прочим, очень тяжелый.
Затем, секундой раньше, чем отпустить, она усилила хватку, причем
намного сильнее, чем мгновение назад, но я знал, что это шутка. Через
мгновение она опять оказалась рядом с Миштиго, и мы снова двинулись в
путь.
Что ж, женщины никогда не дают мне пощечин, потому что я всегда
успеваю поставить лицо нужной щекой, а они боятся лишая. Поэтому, как мне
кажется, им остается единственное в этом случае - слегка придушить меня.
- Ужасающе интересно, - сказала Диана. - Очень непривычное ощущение.
Будто внутри меня что-то танцевало вместе с ними. Странное ощущение. Я, по
сути дела, не люблю танцы - какого угодно рода...
- Какой у вас акцент? - прервал я ее. - Никак не могу определить,
какой местности он соответствует.
- Сама не знаю, - засмеялась она. - Я в некотором роде
франко-ирландского происхождения. Жила на Гебридах, потом в Австралии,
Японии...
Хасан застонал и напряг свои мышцы. Я ощутил резкую боль в плече.
Я усадил его у порога какого-то дома и стал вытряхивать из него
различные орудия его ремесла. Здесь были два метательных ножа, еще один
