Колвира, море перед нами было ясным, кружили чайки. Потом снова в кафе,
стол, летающий на фоне стены...
Я прикрыл карту ладонью. Она спала и видела сны. Пике - когда
входишь в чьи-то сны. Пике еще круче - обнаружить там себя - если,
конечно, прикосновение моего разума не подтолкнуло неосознанное
воспоминание... Одна из маленьких загадок жизни. Нет нужды будить бедную
леди, чтобы просто спросить ее, как она себя чувствует. Я полагал, что
смогу вызвать Льюка и спросить, как поживает Корал. Я принялся искать
- 28 -
его карту, затем тормознул. Он, должно быть, здорово занят: все-таки
первый день на работе в должности монарха. Тем более, я уже знал, что
Корал отдыхает. Я трепал-мусолил карту Льюка, пока в конце концов не
отпихнул ее в сторону и не обнаружил под ней другую.
Серое, черное и серебряное... Его лицо было более старой, более
суровой версией моего. Кэвин, мой отец, смотрел на меня. Сколько раз я
безрезультатно потел над этой картой, пытаясь дотянуться до него, пока
мозг не скручивался в ноющие узлы. Многие говорили, что значит это лишь
одно из двух - или он умер, или он блокирует контакт. А потом на меня
накатило забавное ощущение. Я припомнил его рассказ о тех временах,
когда они пытались достать Брэнда через Козырь и как сначала у них не
получалось из-за удаленности тени, где был заключен Брэнд. Затем я
вспомнил отцовские попытки добраться ко Дворам, и там трудность
заключалась в огромном расстоянии. Допустимо ли то, что он не умер и не
блокирует меня, а то, что он находится слишком далеко от тех мест, где я
предпринимал свои попытки?
Но тогда кто же пришел мне на помощь в Тени той ночью, перенеся
меня в странный мир меж теней и причудливых приключений, что случилось
со мной там? И хотя я был не совсем уверен в природе его появления в
Коридоре Зеркал, но позже я натыкался на знаки присутствия отца в самом
Янтарном Замке. Если он побывал в каждом из этих мест, то вряд ли он мог
быть настолько далеко. А это значит, что он просто блокирует меня и еще
одна попытка добраться к нему скорее всего окажется столь же бесплодной.
И что, если были иные объяснения для всех событий и...
Карта вроде бы начала холодеть под моим касанием. Было это игрой
воображения, или сила моего взгляда все же начала активировать ее? Я
мысленно двинулся вперед, фокусируясь. Кажется, карта стала еще
холодней, когда я это сделал.а
- Папа? - сказал я. - Кэвин?
Еще холоднее, и покалывание в кончиках пальцев, касающихся карты.
Кажется, начало Козырного контакта. Возможно ли, что он был гораздо
ближе ко Дворам, чем к Янтарю, и теперь более доступен...
- Кэвин, - повторил я. - Это я, Мерлин. Привет.
Его изображение шевельнулось, кажется, сдвинулось. А затем карта
стала совершенно черной.
Но она оставалась холодной, и возникло ощущение типа молчаливого
варианта контакта, схожее с долгой паузой во время разговора по
телефону.
- Папа? Ты там?
Тьма карты обрела глубину. И далеко внутри нее, кажется, что-то
шевельнулось.
- Мерлин? - слово было неотчетливым, но я был уверен, что это его
голос произнес мое имя. - Мерлин?
Движение в глубине было реальным. Что-то рвалось ко мне.
Оно изверглось из карты мне прямо в лицо, с биением черных крыльев,
каркая, ворон или ворона, черная-пречерная.
- Запретно! - каркнула птица. - Запретно! Уходи! Убирайся!
Она била крыльями возле моей головы, пока карты сыпались из рук.
- Прочь! - пронзительно кричала она, кружа по комнате. - Запретное
место!
Птица вылетела в дверь, а я кинулся следом. Но она исчезла, в
мгновение ока потерялась из виду.
- Птица! - кричал я. - Вернись!
Но не было ни отклика, ни шороха бьющих крыльев. Я заглянул в
другие комнаты, но ни в одной из них не было и следа чернокрылого
твареныша.
- 29 -
- Птица?..
- Мерлин! В чем дело? - донеслось свысока.
Я взглянул вверх, чтобы увидеть Сугуи, спускавшегося по хрустальной
лестнице в дрожащей вуали света - за его спиной густело небо, полное
звезд.
- Просто ищу птицу, - отозвался я.
- О-о, - сказал он, спустившись к площадке и ступая сквозь вуаль,
которая сразу дематериализовалась, прихватив с собой и лестницу. -
Надеюсь, особенную птицу?
- Большую и черную, - сказал я. - И вроде, говорящую.
Сугуи покачал головой.
- Я могу послать за такой, - сказал он.
- Это была особенная птица, - сказал я.
- Жаль, что ты упустил ее.
Мы вошли в коридор, и я, повернув налево, направился обратно в
гостиную.
- Козыри разбросаны, - заметил дядя.
- Одним я пытался воспользоваться, а он почернел, и из него
вылетела птица, крича: "запретно!" Вот я их и выронил.
- Звучит так, будто твой корреспондент - злой шутник, джокер, -
сказал он, - или - заклят.
Мы опустились на колени, и он помог мне собрать Козыри.
- Последнее мне кажется более вероятным, - сказал я. - Это была
отцовская карта. Я много раз пробовал запеленговать его, и на этот раз я
был ближе, чем когда-либо. Я действительно слышал его голос во тьме,
прежде чем вмешалась птица, и связь прервалась.
- Звучит так, будто он заключен в место без света и, наверное,
охраняемое магией.
- Конечно! - сказал я, подбивая колоду и пряча ее.
Нельзя потревожить ткань Тени в точке абсолютной тьмы. Тьма столь
же эффективна, как и слепота, когда кого-нибудь наших кровей надо лишить
возможности побега. Что ж, это добавляет элемент рациональности к моему
недавнему опыту. Кто-то, желающий, чтобы Кэвин вышел из строя, _был_бы_
вынужден содержать его в очень темном месте.
- Ты когда-нибудь встречал моего отца? - спросил я.
- Нет, - отозвался Сугуи. - Насколько я помню, он под конец войны
ненадолго посещал Дворы. Но я никогда не имел удовольствия.
- Ты слышал что-нибудь о его здешних делах?
- То, что он вместе с Рэндомом и другими жителями Янтаря
присутствовал на встрече с Суэйвиллом и его советниками - встрече,
предшествовавшей мирному договору. После чего, как я понимаю, он пошел
своими путями, и я даже не слыхал, куда они его могли завести.
- В Янтаре я слышал не больше, - сказал я. - Интересно... Он убил
придворного... Лорда Бореля... незадолго до финальной битвы. Есть
какой-нибудь шанс, что родственники Бореля могли искать его?
Дядя дважды щелкнул клыками, затем надул губы.
- Дом Птенцов Дракона... - задумался он. - По-моему, нет. Твоя
бабушка была из Драконьих Птенцов...
- Знаю, - сказал я. - Но я практически не имел с ними дел.
Некоторое расхождение во взглядах с Удящими...
- Пути Птенцов Дракона - довольно воинственны, - продолжал Сугуи. -
Слава битвы. Боевая честь, понимаешь ли. Во времена мира не могу
представить их недовольства делами военными.
Припомнив рассказ отца, я сказал:
- 30 -
- Даже если они считают убийство не то чтобы честным?
- Не знаю, - сказал он на это. - Трудно оценивать мнения по особым
вопросам.
- Кто сейчас глава Дома Птенцов Дракона?
- Герцогиня Белисса Миноби.
- Герцог, ее муж - Ларсус... Что случилось с ним?
- Он умер при падении Образа. Я полагаю, принц Джулиэн из Янтаря
убил его.
- И Борель - их сын?
- Да.
- О-хо-хо. Сразу двое. Я не сообразил.
- У Бореля два брата, сводный брат и сводная сестра, множество
дядей, тетей, кузенов. Да, это большой Дом. И женщины Птенцов Дракона
так же неудержимы, как и мужчины.
- О, да. Есть даже песни, такие как "Никогда-Ни-За-Что Незамужняя
Драконья Девица". Есть какой-нибудь способ выяснить, не было ли у Кэвина
каких-то дел с Птенцами Дракона, пока он бывал здесь?
- Можно было бы немного поспрашивать, хотя это будет долго.
Воспоминания вянут, след стынет. Не так все просто.
Он покачал головой.
- Сколько осталось до синего неба? - спросил я его.
- Довольно мало, - сказал он.
- Тогда я лучше отправлюсь в Пути Мандора. Я обещал брату
позавтракать с ним.
- Увидимся с тобой позже, - сказал он. - На погребении... если не
раньше.
- Да, - сказал я. - Догадываюсь, что мне лучше помыться и сменить
одежду.
Через переход я направился к себе в комнату, где вызвал ванну с
водой, мыло, зубную щетку, бритву; а также серые штаны, черные сапоги и
пояс, пурпуные перчатки и рубашку, плащ цвета древесного угля, свежий
клинок и ножны. Когда я привел себя в презентабельный вид, то совершил
путешествие через лесную прогалину к приемной. Оттуда прошел в сквозной
переход. Спустя четверть мили горной тропы, оборвавшейся на краю
пропасти, я вызвал дымку и протопал по ней. Затем я направился прямо в
Пути Мандора, пропутешествовав по синему пляжу под двойным солнцем
ярдов, наверное, сто. Повернул направо, пройдя сквозь триумфальную арку
из камня, поспешно миновал пузырящееся лавовое поле, и - дальше, сквозь
черную обсидиановую стену, которая через угол кладбища по небольшому
мосту привела меня в приятную пещеру, несколько шагов вдоль Обода, и -
приемный покой его Путей.
Стена слева от меня была отлита из медленного пламени; то, что было
справа - путь, с которого нет возврата, да немного света, проливающегося
на перекопанное морское дно, где передвигались и ели друг друга яркие
твари. Мандор сидел в человеческом облике перед книжным шкафом, одетый в
черно-белое, ноги упирались в черную оттоманку, в руках - копия "Хвалы"
Роберта Хасса, которую я ему дал.
Он улыбнулся, подняв взгляд.
- "Гончие смерти напугали меня", - сказал он. - Хорошие стихи, вот
что. Как ты в этом цикле?
- Наконец-то отдохнул, - сказал я. - А ты?
Он положил книгу на небольшой столик без ножек, плававший
поблизости, и встал. Тот факт, что он - совершенно очевидно - читал ее к
моему приходу, никоим образом не умалял комплимента. Мандор был таким
всегда.
- 31 -
- Вполне хорошо, спасибо, - отозвался он. - Пойдем, позволь мне
накормить тебя.
Он взял меня за руку и подвел к стене огня. Она рухнула, как только
мы подошли ближе, и наши шаги утонули в полосе мгновенной тьмы, за
которой почти сразу последовала узенькая тропинка: солнечный свет
просачивался сквозь ветви над головой, выгнутые аркой; по сторонам цвели
фиалки. Тропа привела нас к выложенному плиткой патио; зелено-белый
газебо - на его дальнем краю. Мы поднялись по ступеням внутрь к хорошо
сервированному столу: холодные кувшины с соком и корзинки теплых булочек
под рукой. Он сделал жест, и я уселся. С его следующим жестом возле меня
возник графин с кофе.
- Вижу, ты припомнил мое утреннее нарушение этикета, - сказал я, -
подаренное Тенью Земля. Спасибо.
Он слегка улыбнулся, кивая и усаживаясь напротив меня. Птичье
пение, которое я не смог идентифицировать, звучало с деревьев. Ласковый
ветерок шуршал листьями.
- Чем ты намерен заняться в эти дни? - спросил я его, наливая кофе
в чашку и разламывая булочку.
- В основном, смотреть на сцену, - отозвался он.
- Политическую сцену?
- Как обычно. Хотя недавний опыт в Янтаре склонил меня к тому,
чтобы рассматривать ее как часть куда большей картины.
Я кивнул.
- И твои расследования с Фионой?
- И они тоже, - ответил он. - Они случились в очень необычные
времена.
- Я заметил.
- И похоже, что конфликт Образ-Логрус проявился в ширских событиях
столь же явно, как и в масштабе космоса.
- Я тоже чувствую это. Но у меня есть предубеждения. В партию
