ли, приглашали в гости. Мики вела себя образцово, как достойная наслед-
ница миллиардов Рафферми.
На улицу Курсель она приехала до окончания ремонта, в ту часть дома,
где уже можно было кое-как устроиться.
Однажды днем, когда я была одна в нашем новом доме, я получила телег-
рамму от Жанны. Телеграмма содержала только ее фамилию и номер телефона
во Флоренции. Я тотчас же позвонила ей. Для начала она обозвала меня
идиоткой за то, что я звоню из дома Мики, а затем сказала, что пришло
время отделаться от Франсуа. У меня, дескать, появилось подозрение, что
Руссен плутует, поэтому я прошу Мики проверить смету работ в особняке на
улице Курсель и разобраться, нет ли там каких-нибудь махинаций между ее
любовником и подрядчиками. Жанна велела мне позвонить ей по тому же но-
меру телефона и в тот же час через неделю, но не из дому, а из какогони-
будь почтового отделения.
На другой же день Мики провела расследование, переговорила с подряд-
чиками и, как она и предполагала, не обнаружила в предъявленных счетах
ничего подозрительного. Я терялась в догадках: что у Жанны на уме? Ведь
было очевидно, что Франсуа надеется сорвать куш куда больший, чем комис-
сионные за малярные работы или за поставку мебели, так что мысль о таком
примитивном плутовстве навряд ли пришла бы ему в голову.
В чем тут суть, я поняла, когда мы с Мики вернулись домой и я стала
свидетельницей сцены, которую пришлось выдержать Франсуа. Он взял на се-
бя все дела по ремонту. Оказывается, он послал во Флоренцию копии смет и
счетов еще до того, как Мики сообщила туда о своих планах ремонтировать
особняк. Франсуа оправдывался как мог, объясняя, что, будучи подчиненным
Шанса, естественно, обязан был вести переписку с Рафферми. Мики обозвала
его подхалимом, доносчиком, охотником за приданым и выгнала вон.
Наверное, она все же встретилась бы с ним на другой день, но теперь я
уже знала, чего добивается Жанна. Мне оставалось только продолжать в том
же духе. Мики отправилась к Шансу, но он был не в курсе. Тогда она поз-
вонила по телефону во Флоренцию одному из секретарей своей тетки и выяс-
нила, что Руссен, выслуживаясь перед Рафферми, постоянно осведомлял ее
обо всем. Самое смешное - что он, как и я, возвращал ей чеки, которыми
она хотела его купить.
Я позвонила Жанне в условленный день и час. Май подходил к концу. В
Париже стояла чудесная погода, на юге - еще лучше. Жанна велела мне уб-
лажать Мики, как я умею это делать, и уговорить ее взять меня с собой на
юг. У Рафферми вилла на взморье, на мысе Кадэ. Там-то мы и встретимся,
когда настанет время, сказала Жанна.
- Настанет время для чего?
- Заткнись, - отрезала Жанна. - Я сделаю все, что надо, чтобы помочь
тебе ее убить. Твое дело маленькое: быть душкой, а я буду думать за нас
обеих. Позвонишь мне через неделю. Надеюсь, вы будете уже готовы к
отъезду.
- Завещание еще не вскрыли? Есть какие-нибудь неприятности? Имею же я
право знать...
- Повесь трубку, - сказала Жанна, - Надоела.
Спустя десять дней, в начале июня, мы с Мики были уже на мысе Кадэ.
Мы добирались туда целую ночь на ее маленькой машине, битком набитой че-
моданами. Утром мадам Иветта, местная жительница, знавшая Мюрно - как
все здесь звали Жанну, - отперла виллу.
Вилла была большая, залитая солнцем, напоенная ароматом сосен. Мы
спустились на пустынный галечный пляж у подножия скалы и выкупались. Ми-
ки учила меня плавать. Затем мы, как были, в мокрых купальниках завали-
лись на кровать и проспали бок о бок до вечера.
Я проснулась раньше нее. Долго глядела на спавшую рядом Мики, стара-
ясь угадать, какие сны скрываются за ее сомкнутыми длинными ресницами.
Отодвигая от себя ее ноги, я почувствовала, какие они теплые и живые.
Меня охватило отвращение к самой себе. Я взяла машину, поехала в ближай-
ший городок, Ла-Сьота, и сказала Жанне по телефону, что я противна самой
себе.
- Тогда катись обратно, откуда взялась. Поступи в другой банк. Ходи
стирать белье, как твоя мать. И отвяжись от меня.
- Будь вы здесь, все было бы иначе. Почему вы не приезжаете?
- Откуда ты звонишь?
- С почты.
- Тогда слушай внимательно. Я посылаю тебе телеграмму в Ла-Сьота на
имя Мики в "Кафе Дезирады". Это последнее кафе в конце пляжа, чуть не
доезжая поворота налево к мысу Кадэ. Зайди туда и предупреди, что ждешь
телеграмму и заедешь за ней завтра утром. Потом позвони мне. А теперь
повесь трубку.
Я остановилась у кафе, заказала себе кока-колу и попросила хозяина
принять корреспонденцию, которая может прийти сюда на имя мадемуазель
Изоля.
- А про что там будет, про дела или про любовь? Ну, ежели про любовь,
то я не против.
В тот вечер Мики захандрила. После ужина, который подала нам мадам
Иветта, мы привязали ее велосипед сзади к кузову машины и отвезли Иветту
в Лек, где она жила. Затем Мики решила направить стопы в более цивилизо-
ванные края, повезла меня в Бандоль, танцевала там до двух часов ночи,
но объявила, что мальчики на юге пресные, и мы вернулись домой. Выбрав
спальню себе, затем мне, она сонно чмокнула меня в щеку и ушла, сказав:
"Мы, конечно, не станем прозябать в этой дыре". А так как мне хотелось в
Италию, Мики пообещала повезти меня туда, показать Неаполитанский залив,
Кастелламмаре, Сорренто, Амальфи. "Вот это будет шикарно! Спокойной но-
чи, цыпленочек!"
Ближе к полудню я заехала в "Кафе Дезирады". Телеграмма от Жанны была
какая-то непонятная: "Кларисса прокладка. Целую". Я снова вызвала Фло-
ренцию из почтового отделения в Ла-Сьота.
- Ей здесь не нравится. Хочет увезти меня в Италию.
- Вряд ли у нее хватит денег, - ответила Жанна. - Занять ей не у ко-
го, она не преминет обратиться ко мне. Без ее вызова я приехать не могу
- она не потерпит. Ты получила мое послание?
- Да, но ничего не понимаю.
- Я и не надеялась, что ты поймешь. Я имею в виду второй этаж, первую
дверь налево. Советую тебе заглянуть туда и пораскинуть мозгами. Думать
всегда лучше, чем говорить, особенно по телефону. Отвинчивать, смачивать
каждый день - вот все, что от тебя требуется. Повесь трубку и поразмыс-
ли. Разумеется, о поездке в Италию не может быть и речи.
Я слышала в трубке потрескивание и приглушенные голоса, доносившиеся
с промежуточных станций на всем протяжении от Ла-Сьота до Флоренции. Ко-
нечно, стоило бы кому-нибудь прислушаться... Но что тут могло привлечь
внимание?
- Позвонить вам снова?
- Через неделю. Будь осторожна.
Я вошла в ванную рядом со своей комнатой к концу дня, когда Мики за-
горала на пляже. "Кларисса" оказалась маркой газовой колонки. Должно
быть, газ провели совсем недавно - трубы даже не были покрашены. Одна из
них шла поверху стены вокруг всей комнаты. У колена трубы я приметила
стык. Чтобы справиться с задачей, пришлось смотаться в гараж за развод-
ным ключом. Я нашла его в багажнике машины, в инструментальной сумке.
Мадам Иветта мыла каменный пол в нижнем этаже. Она женщина разговорчи-
вая, и я потеряла из-за нее несколько минут. Я вернулась в ванную, дрожа
от страха, как бы не пришла Мики. Каждый раз, когда мадам Иветта перес-
тавляла внизу стулья, я вздрагивала.
Однако я отвернула соединительную гайку и вынула прокладку - толстую
пластинку из материала, похожего на пропитанный чем-то картон. Поставив
ее на место, я снова навернула гайку, открыла газ и зажгла горелку пос-
тоянного подогрева, которую перед этим погасила.
Когда я прятала разводной ключ в сумку с инструментом, в конце дорож-
ки от пляжа показалась Мики.
План Жанны был мне не вполне ясен. Смачивать каждый день прокладку...
Я понимала: делается это, чтобы она мало-помалу как будто сама по себе
расползлась. Размокание объяснят потом воздействием пара от наших купа-
ний. Так что я решила почаще принимать ванну - пусть на потолке и на
стенах будут пятна от сырости. Но чего мы этим добьемся? Жанна хочет,
чтобы я повредила газопровод, значит, она хочет устроить пожар. При заж-
женной горелке газ, вытекающий из трубы, мог бы вызвать взрыв, но его
ведь никогда не будет столько, сколько нужно: утечку задержит гайка.
Допустим, план Жанны разработан лучше, чем я предполагаю, и пожар мо-
жет произойти; что мы от этого выиграем? Если Мики погибнет, я неизбежно
окажусь за бортом той жизни, которую веду, вернусь к исходному положе-
нию.
Неделю я выполняла приказ Жанны, не смея додумать его до конца. Я
размачивала прокладку в воде, разминала ее пальцами, чувствуя, как вмес-
те с ней размякаю и я.
- Не понимаю, чего вы добиваетесь, - сказала я по телефону Жан не. -
В общем, слушайте: либо вы приедете сейчас, либо я все брошу.
- Ты делаешь то, что я сказала?
- Да. Но я хочу знать, что дальше? Не понимаю, какую выгоду вы нахо-
дите в этой затее, зато хорошо знаю, что мне она не сулит никакой.
- Не болтай глупостей. Как там Мики?
- Хорошо. Купается. Мы играем в плавательном бассейне в шары. Напол-
нить водой его не удалось. Никто не знает, как это делается. Совершаем
прогулки.
- Ну, а мальчики?
- Ни единого. Она засыпает, только когда я держу ее за руку. Уверяет,
что навсегда покончила с любовью. А как выпьет, так заводит речь о вас.
- Ты умеешь говорить как Мики? Я не поняла вопроса.
- Это, моя милочка, как раз то, ради чего тебе выгодно продолжать.
Поняла? Нет? Ну ничего. А теперь поговори со мной, как Мики. Изобрази
ее, а я послушаю.
- Да разве это жизнь? Начать с того, что Жанна - чокнутая! Знаешь,
под каким знаком она родилась? Под знаком Тельца. Бойся Тельца, цыпле-
нок, это люди шкурные! Все от головы, ничего от сердца. Ты под каким
знаком родилась? Рак - это неплохо. То-то глаза у тебя рачьи. Знавала я
одного человека, у него были такие же глаза: вот такие, смотри,
большие-пребольшие. Знаешь, это было ничего, занятно. А ее мне жаль, она
бедняга: на десяток сантиметров длиннее, чем нужно, оттого и не чувству-
ет себя уверенной. А знаешь, что она вообразила?
- Хватит, - сказала Жанна. - Не хочу этого знать!
- А ведь это интересно. Правда, по телефону этого не скажешь. Ну что,
получилось?
- Нет. Ты повторяешь ее слова, а не играешь ее. Что, если бы тебе
пришлось ее играть? Поразмысли-ка над этим. Я приеду через неделю, как
только она меня позовет.
- Не мешало бы вам запастись к приезду вескими доводами. Потому что с
тех пор, как вы мне твердите "поразмысли", я стала размышлять.
Вечером в машине по дороге в Бандоль, где она решила поужинать, Мики
сказала, что встретила днем занятного парня. И мысли у этого парня тоже
занятные. Посмотрев на меня, она добавила, что, в конце концов, ей
здесь, может, и понравится.
В свои денежные затруднения она меня не посвящала. Когда мне нужны
были деньги, я обращалась к ней. На другой день она остановила машину у
почты в Ла-Сьота, не объясняя мне зачем. Мы зашли вместе, я была ни жива
ни мертва, оказавшись там одновременно с нею. А служащая как на грех еще
спросила меня:
- Вам Флоренцию? К счастью, Мики не обратила на это внимания либо по-
думала, что вопрос относится к ней. Она действительно хотела отправить
телеграмму во Флоренцию. Составляя текст, Мики очень веселилась и дала
мне прочесть эту телеграмму, в которой она просила денег; я поняла, что
Жанна скоро приедет. Это и была та пресловутая телеграмма с "глазками,
ручками, губками" и призывом быть "добренькой".
Три дня спустя, 17 июня, приехала Жанна в своем белом "фиате", с пла-
точком на белокурой голове. Смеркалось. Вилла была полна гостей-девушек
и юношей, которых Мики привела с местного пляжа. Я выбежала Жанне
навстречу. Поставив машину, она сунула мне в руки чемодан и молча повела
меня в дом.
С ее появлением воцарилось молчание, затем все стали расходиться. Не
сказав ей ни слова, Мики трагически прощалась в саду со своими гостями,
