больше, если б усыпляла себя воспоминаниями о Матушке.
Сидя у окна в пиццерии, я думала о ней, (Цюрихе, думала о сыне того
человека, которого люблю, и, конечно, о малыше Титу, и все это смешива-
лось в одну кучу, и я видела дочку Аниты, и даже девочку со станции те-
хобслуживания в Аваллоне-Два-заката. Как же ее зовут, ведь ее отец гово-
рил мне... И я подумала, что все дети, встретившиеся на моем пути, их
взгляды, их игрушки - лысая кукла, колода карт - предвестники чудовищной
кары, которая меня ждет.
Женщина, что приносила мне коньяк, стала около моего столика. Навер-
ное, я заметила ее не сразу. Терпеливо, видимо, уже повторяя свои слова,
которые доносились до меня даже не издали, а просто из иного мира, она
спросила:
- Простите, вы мадемуазель Лонго?
- Да.
- Вас просят к телефону.
- Меня?
- Вы мадемуазель Лонго? Казалось, меня уже ничем не удивить, но, как
это ни странно, я все же удивилась. Я встала и направилась вслед за жен-
щиной. Только когда мы проходили через зал, я вдруг увидела помещение,
где просидела больше часа: скатерти в красную клетку, полным-полно посе-
тителей, запах горячего теста и майорана. Телефонная будка находилась на
первом этаже, рядом с плитой, где готовили пищу, и воздух в ней был гне-
тущий, сухой.
Его голос показался мне немного другим, но это был он.
- Ты еще долго будешь так сидеть, Дани? Мне уже осточертело, я сейчас
на все плюну. Дани! Ты меня слышишь?
- Да.
- Дани, можно договориться.
- Ты где?
- Недалеко.
- Ты видел меня, когда я вошла сюда?
- Да.
- Филипп, пожалуйста, скажи, где ты? Он не ответил. Я слышала в труб-
ке его дыхание. Я поняла, что он боится, тоже боится. Наконец он загово-
рил каким-то свистящим голосом, от которого задребезжала мембрана.
- Откуда ты знаешь мое имя?
- Сегодня утром я заглянула в твой бумажник.
- Зачем?
- Чтобы знать.
- Ну и что же ты знаешь? Теперь не ответила я.
- Дани, послушай, если ты точно выполнишь то, что я тебе скажу, мы
можем где-нибудь встретиться.
- А если нет?
- Тогда я немедленно отправляюсь в участок, который ты видишь напро-
тив. Ты меня слышишь?
- Слышу. Но не понимаю.
Снова молчание.
- Филипп?
- Не называй меня по имени.
- Где ты хочешь встретиться?
- В конце пристани есть дорога, которая ведет в бухту ПорМиу. Если не
знаешь, спроси. Так вот, километрах в двух-трех от этого городка ты уви-
дишь гостиницу "Белла Виста". Там для тебя заказана комната.
- Для меня?
- Я звонил туда. Я бы предпочел комнату здесь, в Кассисе, но нет ни
одной свободной. Поезжай туда на машине.
- Я не хочу больше садиться в эту машину.
- А я хочу, чтобы ты угнала ее отсюда и чтобы тебя видели в ней. В
гостинице переоденешься, снимешь свой костюм. Я позвоню туда через двад-
цать минут, убедиться, что ты уже там. И тогда встретимся.
- Где?
- Сначала поезжай туда. И учти, Дани: не пытайся надуть меня, твое
положение гораздо опаснее моего.
- Ты так думаешь?
- О да. И не забудь: сними этот костюм, переоденься.
- Я не буду ничего этого делать.
- Как хочешь. Значит, я звоню через двадцать минут. А нет, тем хуже
для тебя.
- Но почему бы нам не встретиться здесь сейчас?
- Ты ведь хочешь, чтобы мы встретились? В таком случае условия ставлю
я, а не ты.
- И все-таки я ничего не понимаю.
- Тем лучше.
Он повесил трубку. Я тоже, дрожащей рукой.
Было уже совсем темно, когда я села в "тендерберд". За моей спиной по
краям огромной площади светились ярмарочные балаганы. Сквозь звуки венс-
кого вальса из тира доносились выстрелы. Дальше высилась эстрада для ор-
кестра, украшенная к завтрашнему вечеру гирляндами лампочек.
Я медленно ехала мимо пристани. По шоссе, вдоль которого тянулись
террасы кафе, вдыхая запах моря и аниса, текла беспечная толпа, которая
неохотно расступалась передо мной. Я спросила дорогу. За городком шоссе
круто поднималось, потом проходило вдоль новых домов, где на балконах
ужинали люди, а дальше шло над освещенным луной пустынным пляжем из бе-
лой гальки.
Гостиница "Белла Виста" с башнями в мавританском стиле возвышалась на
скалистом мысу, среди пиний и пальм. Здесь было очень многолюдно и очень
светло. Я поставила "тендерберд" у въезда в парк, отдала чемодан портье
с золотыми галунами, подняла верх машины, заперла на ключ багажник и обе
дверцы.
Какая-то молодая женщина помогла мне заполнить карточку для приезжих.
Отвечая на вопрос, кто я и откуда приехала, я вспомнила о гостинице в
Шалоне, и перед моими глазами вдруг всплыло лицо Филиппа, обезоруживающе
красивое, и это немного приободрило меня. Нет, решительно, я законченная
психопатка.
Комната была совсем маленькой, с ванной, облицованной кафелем в цве-
точек, с новой мебелью, с вентилятором, который лишь перегонял горячий
воздух, открытое окно выходило на море. Я бросила взгляд вниз, на осве-
щенный бассейн, где с громкими криками плескались какие-то юнцы, потом
разделась и, стараясь не замочить волосы и забинтованную руку, приняла
душ.
Когда я вытиралась, в комнате зазвонил телефон.
- Ты готова? - спросил Филипп.
- Через несколько минут. Что мне надеть? Выбор у меня невелик.
- Что хочешь, только не костюм.
- Почему?
- Меня и так уже достаточно много видели в его обществе. Через час
встречаемся в Марселе.
- В Марселе? Это нелепо. Почему не здесь?
- Меня достаточно видели "здесь". К тому же я в Марселе.
- Я не верю.
- Веришь или не веришь, но это так. Ты знаешь Марсель?
- Нет.
- Черт побери! Дай мне подумать.
- Филипп, - тихо сказала я ему, - я назначила тебе встречу запиской,
она на холме, на том месте, где ты бросил меня.
- Встречу?
- На случай, если бы ты вернулся. В десять вечера, у дома номер де-
сять по улице Канебьер.
- Ты знаешь, где она находится?
- Нет, но, наверное, ее нетрудно найти.
- Ладно. В половине одиннадцатого. Машину оставишь на другой улице, а
сама придешь пешком. Я буду тебя ждать.
- Погоди, не вешай трубку.
Но он уже повесил. Я спросила у телефонистки, откуда мне звонили. Из
Марселя. Поколебавшись, что надеть - брюки, в которых я ходила накануне,
или муслиновое платье, - я надела платье. Я выбрала его потому, что по-
няла: он не хочет, чтобы я была одета так, как вчера, когда его видели
со мной в "тендерберде". Не будь я в таком смятении, предосторожности
этого жулика показались бы мне смешными. Я причесалась и взглянула на
себя в зеркало: никаких сомнений, там я, да-да, я, все было настолько
реально, что я зажмурилась.
Марсель - самый растянутый, самый непонятный из всех городов, которые
я когда-либо проезжала. Улочки, еще более узкие, чем парижские, расхо-
дятся в разные стороны, и, с какой бы стороны ты в них ни въезжал, они
все равно никуда не поводят. Я несколько раз останавливалась у тротуара,
чтобы спросить дорогу, и ничего не могла понять из объяснений, кроме то-
го, что я бедняжка. Мне говорили: "бедная девушка", "бедная мадемуа-
зель", "бедняжка вы, бедняжка". И все время выяснялось, что я еду в про-
тивоположную сторону от улицы Канебьер.
Наконец, около здания, которое называли Биржей, я обнаружила огромную
стоянку для машин. Я заперла "тендерберд" на ключ и пошла прямо, куда
глаза глядят, и эта первая же улица, по которой я пошла, сразу же приве-
ла меня на другую, очень широкую, - как оказалось, ту самую, что я иска-
ла, да еще почти напротив того места, где было назначено свидание. Дом
номер десять находился в нижней части улицы, у Старого порта. На нем ви-
села вывеска агентства путешествий. Рядом был большой ресторан - Сент-
ра", на тротуаре толпились люди, по мостовой сновали голубые автобусы,
на зданиях горели неоновые рекламы.
Филиппа не было видно, но я знала, что он откуда-нибудь следит за
мной. Я подождала его несколько минут, прохаживаясь взад и вперед, расс-
матривала, ничего не видя, выставленную в витрине фотооптику, потом по-
чувствовала на своем плече его руку. На нем был все тот же светлый кос-
тюм с черным галстуком. Стоя в снующей толпе, мы долго молча смотрели
друг на друга. Увидев его осунувшееся лицо, я, мне кажется, сразу поня-
ла, что он никого не убивал и эта история потрясла его не меньше, чем
меня.
- Где машина? - спросил он.
- Там, на площади.
- Он все еще в ней?
- Где же, по-твоему, ему быть?
- Дани, кто он?
- Я должна спросить это у тебя.
- Не кричи. Пойдем.
Схватив за локоть, он потащил меня в сторону порта. Мы пересекли ярко
иллюминированную площадь, переходя от одного пешеходного островка к дру-
гому, лавируя между идущими сплошным потоком машинами. Филипп крепко
держал меня за руку. Мы долго шли по набережной, которая называется
Рив-Нев. Ни разу не повернув ко мне головы, он глухим голосом рассказал,
что угнал "тендерберд", чтобы продать его, что до Кассиса ехал без оста-
новок, а в Кассисе, осматривая его, перед тем как передать одному вла-
дельцу гаража, открыл багажник и увидел в нем труп. Он испугался, он
стал следить за маленьким Титу, он не знал, что предпринять. Он решил,
что этого человека убила я и теперь воспользуюсь ситуацией, чтобы сва-
лить вину на него, Филиппа. Он был уверен, что никогда больше не встре-
тит меня. Мой приезд окончательно сбил его с толку.
Мы сидели с ним в конце набережной в темноте, на куче изъеденных
морской водой досок. Филипп спросил меня, как я напала на его след, пос-
ле того как он бросил меня у Беррского пруда.
- Я позвонила в ресторан, где мы обедали.
- Молодец, не потеряла голову.
- В Кассисе ты следил за мной? Почему сразу не подошел ко мне?
- Я не знал, что у тебя на уме. Чья это машина?
- Моего шефа.
- Он тебе ее одолжил?
- Нет, не одолжил. Он даже не знает, что я ее взяла.
- Хорошенькое дельце! Я видела по его глазам, что ему еще о многом
хочется меня расспросить. Наверное, и в моем взгляде он прочел то же же-
лание. Он по-прежнему держал меня за руку, но нас обоих парализовало не-
доверие. Первым нарушил молчание он.
- Ты правда не знаешь этого человека?
- Правда.
- И не знала, что он в багажнике?
- Ты сам видел, как я открывала багажник в Кассисе. Похоже было, что
я знала об этом?
- Ты могла ломать комедию.
- Ты тоже можешь ломать комедию. В этом ты, кажется, большой мастак,
не правда ли? Со вчерашнего вечера только этим и занимаешься.
- Но ведь кто-то же засунул его туда, и это не я. Подумай немножко.
Дани. Когда я тебя встретил, он уже был мертв.
- Откуда ты знаешь?
- У меня есть глаза! Он умер по крайней мере двое суток назад.
- Ты мог засунуть его в багажник и спустя двое суток после того, как
убил.
- Когда, например?
- В Шалоне, вчера вечером.
- Ну, представь себе на минутку, как бы я мог целый день шататься с
трупом по городу? Даже по такому, как Шалон? Хватит фантастики, вернись
на землю. Кстати, извини, мне неприятно тебе угрожать, но у меня полно
свидетелей, которые могут показать, что я делал вчера и позавчера. Не
спорю, я таскался с чемоданом, но попробуй убедить кого-нибудь, что в
нем можно спрятать труп. Не думаю, чтобы тебе это удалось.
Он встал и зашагал прочь. Я торопливо проговорила:
- Филипп, умоляю, не бросай меня.
- Я и не бросаю.
Повернувшись ко мне спиной, он стоял около разбитой лодки и смотрел
на неподвижную черную воду, изрезанную полосами света. Шум от города ка-
зался очень далеким. Наконец он заговорил.
- Что из себя представляет твой шеф? Убийца с большой дороги? Я пожа-
ла плечами и ничего не ответила. Он обернулся, но по его напряженному
лицу я видела, что он раздражен и нервничает.
- Черт побери, я же ничего не знаю! - воскликнул он. - Я только хочу
сказать, что, когда ты угнала машину, труп мог быть уже там.
