должен проститься с Ирумой, если ее не отправили куда-то...
-- Опомнюсь! -- ответил Кави. -- Ты погубишь ее, себя и
всех нас!
Пандион молчал и пытался оттолкнуть этруска, но тот стоял
крепко.
-- Решил -- тогда довольно, не гневи ее отца! -- продолжал
убеждать друга Кави. -- Пойми, что может произойти...
Молодой эллин толкнул Кави еще сильнее, но сам получил
толчок в грудь и отступил. Негр, увидев столкновение друзей,
подбежал, растерянный, не зная, что предпринять. Молодой эллин
стиснул зубы, глаза его загорелись недобрым огнем. Раздув
ноздри, он кинулся на Кави. Этруск быстро выхватил нож и,
повернув оружие рукояткой к Пандиону, гневно закричал:
-- На, бери! Бей!
Пандион опешил. Этруск выпятил грудь, приложил к сердцу
левую руку, а правой продолжал направлять рукоятку ножа в
сторону Пандиона:
-- Бей сразу, вот сюда! Все равно живой я не пущу тебя!
Убей -- тогда иди! -- яростно кричал Кави.
В первый раз Пандион видел своего хмурого и мудрого друга
в таком состоянии. Он отступил, беспомощно застонал и побрел к
своей постели; опять упал на нее и повернулся к друзьям спиной.
Кави, тяжело дыша, вытер со лба пот и сунул нож за пояс.
-- Мы должны стеречь его всю ночь и уходить скорее, --
сказал он испуганному Кидого. -- На рассвете ты предупредишь
товарищей, чтобы собирались.
Пандион ясно расслышал слова этруска, означавшие, что ему
не удастся увидеть Ируму. Он задыхался, почти физически ощущая
тесноту вокруг себя. Эллин боролся с собой, напрягая всю волю,
и постепенно бурное отчаяние, почти бешенство, сменилось тихой
печалью.
И снова африканская степь раскрыла свой горячий простор
перед двадцатью семью упрямцами, во что бы то ни стало
решившими вернуться на родину.
Теперь после дождей, грубая, с большими бурыми колосьями
трава(x) поднималась на высоту двенадцати локтей, и в ее душной
чаще без следа скрывались даже гигантские тела слонов. Кидого
объяснил Пандиону, почему нужно спешить: скоро окончится время
дождей и степь начнет гореть, превращаясь в безжизненную,
засыпанную золой равнину, где трудно .будет найти пищу.
-------------------------------------------------------
[x] Слоновая трава -- огромный злак, до 6 метров
высоты
-------------------------------------------------------
Пандион молчаливо соглашался. Его печаль была еще слишком
свежа. Но, очутившись среди своих товарищей, которым он был
столь многим обязан, молодой эллин чувствовал, как снова
оплетают его узы мужской дружбы, как растет в нем самом
стремление идти вперед, жажда борьбы и разгорается все сильнее
маяк Энниады.
И, несмотря на острую тоску по Ируме, Пандион теперь
чувствовал себя прежним, без тревоги идущим по избранному пути.
Не исчезло жадное внимание художника к формам и краскам
природы, желание творить.
Двадцать семь сильных мужчин были вооружены копьями,
метательными дротиками, ножами и несколькими щитами.
Бывшие рабы, испытанные в бедствиях и сражениях,
представляли собой значительную силу и могли не опасаться
бесчисленных зверей.
В пути, среди высокой травы, опасность была серьезной.
Поневоле приходилось идти гуськом, пробираясь по узким
коридорам звериных троп, в течение долгих часов видя перед
собою только спину идущего впереди товарища. А из шуршащих
высоких стен справа и слева ежеминутно грозила опасность -- в
любой момент стебли могли расступиться и пропустить
подкравшегося льва, разъяренного носорога или высокую,
необъятную тушу злобного, одинокого слона. Трава разъединяла
товарищей, и хуже всего приходилось идущим позади: на них мог
обрушиться гнев зверя, встревоженного впереди идущими. По утрам
трава была пропитана холодной росой, сверкающая пыль водяных
брызг стояла над мокрыми, словно от дождя, телами людей. В
знойное время дня роса исчезала бесследно, сухая пыль щекотала
горло, ссыпаясь с верхушек стеблей; в тесных проходах нечем
было дышать.
В конце третьего дня пути на храброго ливийца Такела,
шедшего сзади, напал леопард, и только благодаря счастливой
случайности юноша отделался незначительными царапинами. На
следующий день на Пандиона и его соседа-негра прыгнул из травы
огромный темногривый лев. Копье отца Ирумы сдержало хищника, и
товарищ эллина, подхватив щит, который от неожиданности уронил
Пандион, напал на льва сзади. Зверь повернулся к новому врагу и
пал, пронзенный тремя копьями. Кидого прибежал, запыхавшийся от
волнения, когда все было кончено и воины, тяжело дыша, стирали
с копий быстро побуревшую львиную кровь. Хищник лежал, почти
незаметный в желтой измятой траве. Сбежались все участники
похода, громкие крики поднялись над местом сражения. Все
доказывали двум коренастым неграм -- Дхломо и Мпафу, вместе с
Кидого ведшим отряд, -- что в конце концов звери кого-нибудь
убьют. Надо обойти эту равнину высокой травы. Проводники вовсе
и не думали возражать. Отряд повернул круто к югу и еще до
вечера приблизился к длинной ленте леса, протянувшейся как раз
в нужном юго-западном направлении. Такой лес был знаком
Пандиону -- зеленый сводчатый коридор над узкой степной речкой.
Леса-галереи пересекали степь в разных направлениях по руслам
рек и ручьев.
Путникам повезло: под зеленым сводом не было колючих
зарослей, лианы не сплели непроходимых завес -- отряд бодро
двинулся по узкой лесной ленте, лавируя между гигантскими
корнями. Глубокая тишина и прохладный полумрак сменили шелест
травы в духоте ослепительного дня. Лес протянулся очень далеко
-- день за днем шли по нему путники, изредка выходя в степь за
дичью ил" влезая на низкие деревья опушки, чтобы проверить
направление.
Хотя передвижение здесь было более легким и менее опасным,
Пандиона угнетали сумрак и тишина таинственного леса. Молодой
эллин возвращался к воспоминаниям о встрече с Ирумой в таком же
лесу. Утрата казалась огромной, тоска окутывала для Пандиона
весь мир серой дымкой, а неведомое будущее было таким же
сумрачным, молчаливым и темным, как лес, по которому они шли.
Пандиону представлялось, что темная дорога в однообразном
чередовании колоннад огромных древесных стволов, мрака и
солнечных пятен, ям и бугров бесконечна.
Она вела в неизвестную даль, все глубже вонзаясь в сердце
чужой и странной земли, где все было незнакомо и только круг
бдительных товарищей спасал от неизбежной смерти. Море, к
которому он так стремился, казавшееся легкодостижимым, когда он
был в плену, теперь отодвинулось безмерно далеко, загражденное
тысячами препятствий, месяцами трудного пути... Море оторвало
его от Ирумы, а само осталось недоступным...
В конце леса перед путниками предстало обширное болото.
Оно пересекало путь от края до края горизонта, протянулось
вперед, закрытое вдали зеленоватой мглой влажных испарений, по
утрам опоясываясь низкой пеленой белесого тумана. Белые цапли
летали небольшими стаями над морем тростников.
Кави, Пандион и ливийцы, озадаченные препятствием, в
недоумении смотрели на ярко-зеленую чащу болотных зарослей с
горящими, на солнце окнами воды. Но вожатые удовлетворенно
переглядывались и улыбались: путь был верен, две недели
трудного похода не пропали даром.
На следующий день отряд связал плоты из особого,
необычайно легкого и пористого тростника(x), коленчатые стебли
которого достигали десяти локтей. Путники поплыли вдоль высоких
зарослей метельчатых папирусов, лавируя между красновато-бурыми
нагромождениями засохших и поломанных стеблей тростника,
плавучими островами травы. На каждом плоту было по два или по
три человека, осторожно балансировавших длинными шестами, мерно
вонзавшимися в илистое дно.
-------------------------------------------------------
[x] Амбаг ( очень легкий и толстый тростник, до 7
метров высоты
-------------------------------------------------------
Темная вонючая вода казалась густым маслом, пузырьки
болотного газа поднимались на поверхность из-под шестов, липкая
плесень пенилась ржаво-бурыми оторочками вдоль зеленых стен. Ни
одного сухого места не было на всем видимом пространстве,
влажная жара томила обливавшихся потом людей, сверху жгло
беспощадное солнце. К вечеру миллионы зловредных мошек густыми
тучами нападали на людей. Счастьем было найти незатопленный
бугорок, на котором разводился огромный дымящий костер. Еще
легче было при ветре, отгонявшем тучи насекомых и дававшем
возможность выспаться после тяжелых дней и ночей. Ветер склонял
тростник, волна за волной бежали по бесконечному океану зелени.
Несметное количество гадов пряталось в прелой воде и
гниющих зарослях. Гигантские крокодилы скоплялись сотнями на
буграх отмели или выглядывали из зеленых стен, наполовину
скрытые стеблями. Ночами чудовища ревели -- их глухой, низкий
рев наполнял людей суеверным ужасом. В реве крокодилов не было
ярости или угрозы -- что-то бездушное и бесстрастное чудилось в
этих низких отрывистых звуках, раскатывавшихся над стоячей
водой в темноте ночи.
Путникам встретился мелкий залив, усеянный полуразмытыми
конусовидными холмами из ила в полтора локтя высоты. Бурая вода
издавала нестерпимую вонь, холмики были покрыты белой корой
птичьего помета. Негры разъяснили, что это было место гнездовья
больших длинноногих розовых птиц(x), которые в другое время
тучами покрывали бы болото. От плохой воды и вредных испарений
заболели несколько человек, главным образом ливийцев. Жестокая
лихорадка изнуряла людей, безучастно лежавших на плотах под
ногами товарищей.
-------------------------------------------------------
[x] Фламинго
-------------------------------------------------------
На пятый день плавания среди болотных зарослей стали все
чаще попадаться пространства свободной воды, из которой торчали
вершины деревьев. Пандион с удивлением спросил Кидого, что это
значит. Черный друг, улыбаясь во всю ширину своего большого
рта, объяснил, что скоро конец мучениям.
-- Здесь, -- сказал негр, ткнув шестом в глубокую воду, --
в сухое время -земля горит от жары, а это разлив от дождей.
-- Какая же это река? -- снова спросил Пандион.
-- Здесь не одна река, а две(x) и длинная цепь болот между
ними, -- ответил негр. -- В сухое время реки эти почти не
текут.
-------------------------------------------------------
[x] Две реки -- подразумеваются Бахр-эль-Араб я
Бахр-эль-Газаль, в древности более многоводные, чем в настоящее
время
-------------------------------------------------------
Кидого, как всегда за последнее время, оказался прав --
скоро плоты стали задевать за илистое дно, а впереди земля,
повышаясь, переходила в ровную степь. Там росла особая трава с
серебристо-белыми колосьями, и, блестя под лучами солнца,
поверхность степи издалека казалась продолжением водяной глади.
С чувством глубокого облегчения путники по пояс в грязи,
распугивая криками крокодилов, выбрались на твердую горячую
землю. Ветер, свежий и сухой, приветствовал их, прогоняя
тяжелую духоту болота. Отряд добрался до возвышенности, на
которой росли кусты с голубовато-зелеными листьями, покрытые
оранжевыми плодами величиной с яйцо.
Здесь путники нашли чистую воду и решили остановиться. Они
устроили вокруг лагеря колючую стену в шесть локтей высоты.
Негры собрали груду оранжевых плодов, оказавшихся удивительно
вкусными и нежными, и принесли еще каких-то листьев, соком
