- Мы поплывем вместе. - Чезаре не открывал глаз от забурунной
полосы. А там уже брела по пояс в воде Леа. Вот она встала на сухой
песок, такая маленькая издали, будто сказочный эльф. Леа не сняла
акваланга, а стала сигнализировать Чезаре взмахами рук. Вот она
провела горизонтальную линию - первый подход к прибою. Затем
последовал отвесный нырок, поворот, путь параллельно берегу и резкий
взлет вверх, снова нырок. Затем ее рука описала несколько быстрых
кругов, показывая, как ее вертело, но, к счастью, уже выше обрыва.
- Не снимает акваланга, ждет, готова идти на помощь, - шепнул
старый капитан Сандре. Та нервно стиснула его руку.
Флайяно был одет, и Чезаре ринулся в воду, даже не оглянувшись.
Мгновенная тишина, и он повис над темной бездной, уходившей в
неведомую глубину. Вода здесь казалась темной, может быть, по
контрасту со сверкающей полосой прибоя.
Заметное течение влекло к берегу. Чезаре оглянулся, когда
глубомер на руке показал четырнадцать метров. Иво плыл рывками позади
и вверху, резко видимый в рассеянном зеленоватом свете. Чезаре жестом
подозвал Иво, и они поплыли рядом. Внезапно художник почувствовал, что
его увлекает стремительная сила. Чезаре стал торопливо уходить в
глубину. Плыть параллельно прибою, как показывала Леа, не удавалось,
вода упрямо толкала к отвесной черной стене, смутно угадывавшейся
впереди. Сопротивляться стало бесполезно, и Чезаре покорно понесся
прямо на скалы первого уступа, надеясь на отраженное течение. Так и
случилось. Толчок с разлету отбросил его назад, запрокидывая его вниз
головой. Художник отчаянно заработал руками и ногами, полетел вверх и
вместе с массой воды благополучно перевалился через уступ. Теперь было
хуже. Наклонное дно, по которому катились крупные камни, наполнило его
ужасом. Вода, поднимаясь кверху, в то же время прижимала его к склону,
и пловец понимал, что его ждет, если он попадет в глубокий желоб
второй ступени. Удары камней друг о друга сыпались градом, больно
отдаваясь в барабанных перепонках. Он оглянулся на Иво, не видя под
маской его испуганного лица, и показал рукой вверх. Вода перестала
тащить Чезаре и Иво, и они поплыли вдоль берега, постепенно
приближаясь к нему и осторожно всплывая. Наступал решительный момент
последнего прыжка. Чезаре остановился и некоторое время старался
сохранить неподвижность в беспорядочно метавшейся взад-вперед воде.
Надо было распознать моменты подъема валов там, где ничем не
сдерживаемая в своем стремлении верхняя часть волны вздымалась и
бросалась вперед, вспучиваясь грохочущей горой. Свет, тупой дрожащий
гул, взлет на пятиметровую высоту - и Чезаре закувыркался в ревущей
воде, изо всех сил закусывая загубник, выдираемый водой. Оглушенного,
его понесло назад с неодолимой силой. Чезаре вынырнул, ожидая
неминуемой гибели, как только обратная волна сорвет его с береговой
ступени. Но правильный ритм прибоя уже пришел ему на помощь. Вторая
волна бросила его к берегу, опять потащила назад. С каждым разом сила
воды ослабевала, и он продвигался к песчаному пляжу. Чезаре понял, что
он вне опасности. Он поплыл, погрузившись насколько мог среди
взбаламученного песка.
Крепкая маленькая фигурка Леа спешила ему навстречу, черным
силуэтом выделяясь на солнце. По колени в пене, медленно переступая
неуверенными ногами, Чезаре подошел к Леа, сдирая на ходу маску и
шлем, так набившийся песком, что больно давил голову. Чезаре схватил
протянутые ему руки и поцеловал их. Позади послышался облегченный
вздох Флайяно.
- Санта Мария сопра Минерва, какой страх! Знал бы, никогда не
взялся бы за такую штуку! Глоток коньяку, - он отцепил от пояса
герметическую флягу.
- От коньяка не откажусь, - сказал Чезаре, - я взял только воду и
лопатку...
Немного отдохнув, они пошли по пляжу, жутко стонавшему от ударов
волн. Чезаре и Леа встречались с этим явлением на Адриатическом море,
но здесь вся обстановка была иной. Сознание, что они вторглись в
запретную область, что на сотни миль кругом простирается только
безжизненная, безводная пустыня, что здесь почти никогда не бывают
люди, за исключением патрульных, - все это усиливало впечатление
одиночества, оторванности от всего мира, от яхты, оставшейся за
страшной преградой прибоя. Шум бурунов отдалился и стал приглушенным,
но завывание сильного непрекращающегося ветра казалось удручающим.
Этот ветер, названный местными жителями "хуу-ууп-уа", загадочно и
безотрадно вздыхал под холмами песчаных дюн, улетая в пустыню.
Твердая глина на краю сухого русла сразу облегчила путь. Искатели
приключений взобрались на низкий холм, лишенный растительности, с
пятнами смоляно-черных потеков. Да, все так, как описано на карте, и
тут, у верхушки, с северной стороны, должны быть зарыты алмазы.
На ровной, как облитой светлым цементом, поверхности холма не
было ни ямки, ни бугорка. Только частые бороздки дождевых струй
расходились, как меридианы на глобусе.
- Я пойду искать в русло, - сказала Леа, - перед отплытием я
прочитала какие смогла достать книги о том, как искать алмазы.
- Я с тобой, - сказал Чезаре, - только вот лопатка у нас одна. -
Он поглядел на Иво. Флайяно вывинтил свой длинный водолазный нож.
- Вы действительно ищите там, а я здесь.
Леа принялась за работу, будто всю жизнь занималась поисками
алмазов. Она провела ножом по песку длинные полосы. Расчертив
площадку, наметила ямки.
Солнце, уже высоко поднявшееся, нещадно палило. Жара немного
умерялась ветром, в это осеннее время уже не доносившим горячее
дыхание пустыни Калахари. Все же пот градом катился по загорелой коже
Леа, когда она наконец дорылась до слоя бурой песчанистой глины.
Чезаре несколько раз предлагал свою помощь, но только теперь получил
лопату, чтобы рыть на противоположном конце намеченной линии. Леа
расковыряла ножом бурую глину, тщательно разглядывая попадавшиеся
камешки. Вздохнув, она перешла к Чезаре. Он, лежа на животе,
старательно ковырял ножом каменистую породу. Леа покурила, наблюдая за
Чезаре. Тщательность, с которой он рассматривал каждый камешек,
удовлетворила ее, она взяла лопату и принялась копать третью яму.
Чезаре начал четвертую. Оба работали молча, почти не отдыхая, и
не заметили подошедшего из-за бугра Флайяно. Он был весь в поту и
тяжело дышал. Присев около Чезаре, он закурил сигарету, размяв ее
дрожащими пальцами.
- Как дела? - спросил Чезаре, кроша породу.
- Перерыл все, работал как черт, и ничего?
- Может, поискать у подошвы? - предложила подошедшая Леа.
- Посмотрел и подошву.
- Зачем же было так спешить?
- А мне все мерещилось, что подкрадывается полиция. Что вот-вот
раздастся грозный окрик: "Стой, мерзавец!" Это мне, Иво Флайяно!
- Да, вы, пожалуй, стали чересчур нервным... - начала Леа, но
восклицание Чезаре заставило ее метнуться к яме.
Чезаре высоко поднял в сложенных щепотью пальцах сверкающий
камень.
Леа испустила торжествующий вопль. Алмаз был довольно крупным,
чистейшей воды, разве чуть-чуть голубоватый.
- Будем копать в этой стороне, - заключила Леа, - копать, пока
хватит сил. Теперь я знаю, как это выглядит, - закончила она,
вытряхивая из сумки свои прежние находки.
- Как жаль, что нас так мало и лопата одна, - нахмурился Флайяно.
- А что, если взять еще двоих человек?
- Превосходно придумано, - одобрил Чезаре, - но только, пожалуй,
не надо ваших матросов. Я не уверен, что с ними сделается, когда они
увидят алмазы...
- Напрасно, - перебил Флайяно, - эти ребята абсолютно надежны.
Леа отказалась возвращаться на судно. Азарт поисков захватил ее.
Чезаре и Иво отправились вдвоем. Как и предполагал художник,
пробиваться навстречу прибою оказалось делом более легким.
На яхте алмаз, найденный Чезаре, вызвал радостное возбуждение.
Однако капитан серьезно огорчился отсутствием закопанных сокровищ, на
которые он почему-то очень рассчитывал. Он объявил, что теперь, когда
пловцы освоились, он будет днем отводить яхту дальше от берега, чтобы
на случай появления патрульного самолета оказаться не в запретной
трехмильной береговой зоне. Лишь к вечеру, когда пловцы будут
возвращаться, капитан подведет яхту ближе.
Иво скрылся в своей каюте и вскоре привел на палубу одного из
калабрийских матросов, готового плыть на берег. Второй охотник нашелся
не сразу. К удивлению Чезаре и Сандры, им оказался лейтенант Андреа.
Неопытность лейтенанта компенсировалась отвагой. Вскоре пять
человек с лопатами, запасом воды и пищи с энтузиазмом рылись за
холмом. Но результаты не оправдали пылких надежд экипажа "Аквилы", к
вечеру удалось найти только три алмаза, гораздо меньшие, чем первый.
Измученные, они уселись на холме, чтобы поесть, покурить и обдумать,
что дальше делать.
- Придется плыть на корабль, - сказал, лениво потягиваясь,
Флайяно, - становится холодно, и мы закоченеем к утру.
- Да, если бы можно развести огонь, - уныло согласился Чезаре.
- Нечего и думать! Нечего и думать! - с ужасом закричал Иво.
Лейтенант, молчаливо ковырявший белую глину, вдруг предложил:
- Возвращайтесь вы, трое главных пловцов. Вам гораздо легче
одолеть прибой. А мы с Пьетро останемся на ночь, будем копать ямы до
алмазоносного слоя. Утром вы принесете воду и займетесь глиной. А мы
поспим, отдохнем и вечером повторим все снова!
- Какое великолепное предложение! Ура лейтенанту Монтуори. - Леа
вскочила и чмокнула моряка в щеку.
Даже Флайяно пришлось признать разумность этого проекта.
- Что ж, не будем терять времени. - Чезаре встал, показывая на
низко севшее над океаном солнце. В его лучах угрюмый свинцовый песок
пустынного берега порозовел. Дул холодный ветер, от которого итальянцы
давно отвыкли в плавании по тропическому океану.
- Скорее на яхту, Леа-амазонка! - сказал Флайяно. - Вас Сандра
теперь иначе не называет! Она ведь знаток всякой там античности, ваша
Сандра...
Вечером, лежа на палубе рядом с подругой, Сандра говорила ей о
своем намерении написать книгу об амазонках.
Сандре навсегда врезалась в память Леа, ободряюще улыбнувшаяся ей
и бесстрашно бросившаяся в бешеный грохочущий прибой. Живое воплощение
легендарных амазонок, которых еще в детстве боготворила Сандра.
Закончив свое историческое образование, она уверилась, что амазонки -
"отдельно живущие" - вовсе не миф. Рожденные в столкновении остатков
древнего матриархата Крита, Малой Азии, дравидийских народностей
протоиндийской культуры с военным преобразованием древнего мира,
повсюду установившего главенство мужчин, амазонки появлялись то там,
то сям, как попытки отстоять прежнее устройство общества. Не
склонившие гордой головы, отважные и стойкие, они не могли победить
нового и исчезли навсегда, оставив после себя только захватывающие
легенды и продолжая жить в мечтах угнетенного пола.
- Этой цели я посвящу остаток жизни. - Услышав об "остатке жизни"
из уст двадцатичетырехлетней красавицы, Леа невольно рассмеялась.
Сандра обиделась.
- Вы совсем девочка, Леа, - свела она свои четкие брови, - к вам
еще не приходило чувство нелепости жизни. А ко мне приходило. Очень
длинное у нас детство, почти двадцать лет, и такая же будет длинная и
нудная старость, тем более что живем мы теперь дольше наших ровесников
мужчин. Подумаешь об этом - честное слово, становится так тошно...
- Ну, пока вам жаловаться не на что. - Леа окинула взглядом
Сандру.
- Ну, это мне пока принесло куда больше несчастья, чем счастья, -
