не на молот, а скорее на плоский брус, приставленный поперек идеально
обтекаемого сигаровидного тела. Глаза и ноздри акулы были почти
незаметны на концах брусовидной головы. Зубастая пасть открывалась под
ней, резко заметная черной широкой щелью на почти белой нижней стороне
туловища. Огромные передние плавники вместе с высоким и заостренным
спинным образовывали трехлучевую звезду. Недалеко от несимметричных
лопастей гигантского хвоста выступали треугольники плавников на спине
и на брюхе, меньшие по размерам, но такие же геометрически резко
очерченные. От обилия и механической правильности плавников обтекаемое
тело акулы казалось машиной, созданной из гибкого металла, бесшумной,
как призрак, и управляемой автоматом. Молот-рыба, как показалось Иво,
плыла с властной уверенностью хозяина, а он почувствовал себя
нахальным и непрошеным вторженцем, который мог быть ежеминутно
наказан. Иво никому не признался в громадном облегчении, испытанном
им, когда плывшая впереди Леа круто повернула назад. Сейчас, на
безопасной шлюпке в сиянии солнца и моря, ему показалось невероятным,
что там, под ними, величественно плывет этот сине-серый призрак,
высматривая добычу. Да, акулы - "тени в море", как зовут их водолазы,
- были подлинными владыками океана, завоевавшими его воды сотни
миллионов лет назад, когда наземная жизнь едва теплилась в прибрежных
болотах. Законченное совершенство - вот настоящее впечатление от
акулы, как бы ни был отвратителен этот безмозглый и безжалостный
хищник, автомат для убийства и пожирания.
- Боже, как хорошо! - воскликнул Чезаре, поводя плечами, и
капельки морской воды заблестели, скатываясь с кожи. - Теперь покурим!
Сандра встала со скамейки и подала ему зажигалку и сигарету.
Художник окинул ее восхищенным взглядом.
- Вам бикини прибавляет прелести вдвое, а это не часто бывает!
Теперь сообразил, что вы похожи на Гею из "Алтаря мира".
- Комплимент сомнителен - Гея с близнецами! Благодарю покорно!
- Вы знаете "Алтарь мира"? - удивился художник.
- Позвольте представиться еще раз: специалист по античной
культуре Сандра Читти. За неимением работы - гид для показа римских
древностей со знанием трех языков. Чаевые - двести лир со стада!
Пастухам платят больше!
- Бедная девочка! Я вас понимаю и сейчас счастлив, что пока не
надо выслушивать наставления своего американизированного босса.
- Чему же он вас учит?
- Как рисовать женщин для рекламы! Это мне!..
- Простите, - вмешался лейтенант, - я хотел сказать... насчет
Геи. Я не согласен. Вы куда красивее!
Чезаре расплылся в улыбке и подмигнул Леа, а Иво одобрительно
ткнул лейтенанта в бок, сказав:
- Моряки всегда смыслили в женщинах больше, чем художники. Сандра
- она редкая! Ее вайтлс 38-22-38 по американской мерке в дюймах, очень
секси, куда там какая-то Гея!
- Терпеть не могу голливудского жаргона, - вдруг разозлилась
Сандра, - равнодушного, грубого, бесчеловечного! Со второго слова
каждый режиссер, фотограф, не говоря уже о продюсере, считает себя
вправе спросить: между прочим, каковы ваши вайтлс, то есть жизненно
важные измерения обхвата груди, талии и бедер?
Лейтенант с откровенным удовольствием слушал Сандру. Воспитание в
закрытом морском училище, а потом и вся жизнь военного моряка приучили
молодого человека к мысли, что всякая очень красивая девушка
обязательно охотница за мужчинами - гольддиггер. Сандра с ее балетной
гибкостью и свободной манерой держаться походила на голливудских
"тигриц", ибо, по убеждению многих, в Голливуде девушек специально
учат сексуальной привлекательности на погибель мужской половине
человеческого рода.
- Как я понимаю вас, Сандра! - воскликнул Чезаре. - Видит бог, я
знаю, что есть красота. Роден, когда стал старым дураком, вдруг
заявил: "Я верю, что мы никогда не будем знать точно, почему вещь или
существо красивы". Это как раз точка опоры всех "истов" и
оригинальничающих дельцов от фотографии. Но я хочу сделать так, чтобы
как можно больше людей поняли законы прекрасного и приобрели бы
настоящий вкус художника!
- Чезаре, что это ты проповедуешь? - встала на скамью Леа. - Вот
она, красота! - Леа показала на хрустально-голубое море и
чугунно-серые горы вдали, увенчанные грядой ослепительно белых
облаков.
- И вот она! - воскликнул художник, опуская обе руки на плечи
Сандры и Леа.
- Все эти возвышенные разговоры о красоте мне кажутся чепухой, -
вмешался Иво, бросая за борт окурок. - Я готов играть кого угодно, -
западного ковбоя, вампира, фашиста или гангстера, убивающего и
насилующего направо и налево, лишь бы хорошо платили и была
хорошенькая партнерша со звонкой рекламой! Кого я только не играл, и
поверьте, нисколько это меня не беспокоило!
Чезаре посмотрел на приятеля, прищурился и промолчал. Сандра
отвернулась, а Леа негромко процедила сквозь зубы:
- Теперь мне понятно, отчего кончилась ваша карьера...
- Что вы сказали? - резко повернулся к ней Иво.
- Я подумала, что готовность выполнять все, что угодно, означает,
что нет своего чувства жизни, своей цели, линии, ну я не знаю, как
точно сказать. Чем больше вы угодничаете перед хозяевами, тем меньше
они вас ценят и неизбежно выбросят на улицу... - Леа запнулась от
предупредительного толчка Чезаре.
- Вот так теория! - громко расхохотался Иво, пряча в глазах
злобу.
- Разве я похожа на теоретика?
- Никто никогда мне этого не говорил, никто из тысяч моих друзей,
- упрямо сказал киноартист, обиженный словно мальчик.
Лейтенант счел нужным рассеять создавшееся напряжение и напомнил,
что пора возвращаться обедать на яхту.
Завели мотор, и шлюпка понеслась, точно с горы на гору, по
громадам медленных волн.
- Интересно, заготовил ли дядя Каллегари свежие фрукты? - подумал
вслух Чезаре. - Тогда нам можно сниматься.
- И без фруктов доплывем! - бросила Сандра.
- Для вас же, дорогие дамы, для прелестных ваших фигурок, - с
нарочитой сладостью пропел Флайяно.
- Не слишком ли мы верим в могущество витаминов? - спросила Леа.
- Вы совершенно правы, - ответила Сандра. - За едой наш
культурный человек столь же дик, как его пещерный предок. Множество
суеверий, мнимо научных теорий затуманило умы. Будто пища дает
здоровье, стройность, красоту без всякого участия самого человека.
- Соблюдайте диету и будете стройной, ха, - фыркнула Леа. -
Посмотрите только на этих тощих кошек с морщинистыми шеями и слишком
тонкими ногами!
- Ты слишком жестока! - лениво возразил Чезаре. - Посмотрим, что
ты запоешь, когда тебе будет за тридцать пять.
- Может быть, - покорно согласилась Леа, - но сейчас я не думаю
об этом и не хочу думать. Вообще мы много думаем о старости, о том,
что будет с нами на склоне лет, и от этого стареем смолоду!
- Кончайте философию, вот и порт, - сказал Флайяно. - Сейчас
будем дико пожирать обед, у меня всегда чудовищный аппетит после
ныряния.
Глава вторая. СОКРОВИЩА АФРИКИ
В крошечной кают-компании "Аквилы" собрались все десять человек
ее экипажа. Сандра и Леа подали огромный пирог. Оплетенные соломкой
бутылки красного вина помогали одолеть праздничное блюдо. Яхта
готовилась покинуть порт Праю и уйти за три тысячи миль на юг, к
Берегу Скелетов. Старый капитан решил не заходить ни в какие порты,
предельно нагрузившись топливом. Тем самым соблюдались тайна рейса и
"эффект внезапности", выражаясь по-военному.
Два вентилятора не могли выгнать табачный дым через открытую
дверь и иллюминаторы, а капитан непрерывно сосал объемистую трубку.
Своим квадратным лицом римского воина он походил на постаревшего
Чезаре.
- Долгосрочный прогноз нам благоприятствует, - говорил капитан, -
путь пройдем быстро. Хорошая погода облегчает определение, а ведь
предстоит отыскать всего лишь точку на пятисотмильном побережье, и
отыскать, прямо скажу, с ходу. Но мне, как всегда, везет: наш
лейтенант - отличный навигатор, и от него во многом зависит успех.
- Лейтенант, вы рыцарь, как всякий моряк, и я повяжу вам свой
шарф в этом походе. Или, может быть, вы предпочтете бикини Сандры? -
поддразнила Леа, с женским чутьем направляя укол.
Лейтенант смутился и пробормотал что-то галантное. Но капитан
Аглауко вовсе не собирался заканчивать свою короткую речь шуткой и
нахмурился.
- Вы молодые и очень веселые люди, и с вами приятно плавать.
Приятно и опасно!
- Это как же понять? - с оттенком неприязни перебил Флайяно.
- Сейчас объясню, синьор Флайяно. Чем отличаются дети от
взрослых? Они думают, что мир устроен для них и что это всегда так и
будет. Чем отличаются молодые от пожилых и старых? Они уже знают
жизнь, но думают, что у них, у каждого, все будет по-иному. Законы
жизненной игры касаются кого-то другого, а не их. И многие тоже, как
дети, думают, что все всегда останется, как оно было, поняв, но в
душе-то еще не приняв, что жизнь - это неизбежное изменение, даже
тогда, когда оно идет незаметно... - Леа подтолкнула Чезаре, шепнув:
- Ого, наш капитан, оказывается, философ!
- Не понимаю, куда вы клоните, дядя Аглауко, - вмешался инженер,
самоуверенный и щеголеватый, происходивший из известной римской семьи.
- Сейчас, сейчас! Мы, люди пожилые, готовы, даже бессознательно,
к тому, что всякая радость в любой момент может обернуться бедой и
беда - радостью. Поэтому мы без напоминаний судьбы стараемся наточить
нож или положить в карман лекарство.
- Но если случается непредвиденное, то значит, оно не может быть
наперед обдумано, - веско возразил Иво.
- Так и не так! В неожиданности почти всегда бывает часть того,
что вы заранее обдумали. И тогда вы будете действовать уверенно, как
опытный человек, как будто с вами это уже происходило, и будете
драгоценным товарищем! Всем известен опыт одиночного плавания доктора
Линдемана. Этот ученый проплыл в пироге от Западной Африки до Гаити за
сто девятнадцать дней и на складной лодке от Канарских до Антильских
островов.
Линдеман уверяет, что моральный фактор не менее важен, чем все
физические условия. Основа опасности, пишет он, в самом человеке, если
он становится жертвой душевного надлома и не может действовать трезво.
Линдеман изучил работы психолога Шульца, рекомендующие самовнушение
как очень важный элемент закалки воли и работоспособности.
Самовнушение спасло его на пятьдесят седьмой день путешествия, когда
лодку опрокинуло и он девять часов во тьме ночи цеплялся за крохотную
скользкую калошу. Когда тебя качают девятиметровые волны, налетают
шквалы, бешено завывает ветер - такое требует, пожалуй, большего,
нежели обычной воли к жизни.
Действительно большего! И я добавлю, что прекрасным примером
служит невозможность для обычного человека пройти по доске на большой
высоте, хотя и доска может быть настолько широкой, что пройти ее на
земле доступно любому.
- Следовательно, вы предлагаете, чтобы мы заранее обдумали
возможные трудности и беды, которые могут нам представиться? - спросил
Флайяно. - Что ж, я нахожу это мудрым. Только как это сделать?
- Очень просто: пусть каждый продумает свое место и поведение в
случае, если нас разобьет о рифы Каоковельда, или наших товарищей
схватит патруль, или мы будем остановлены военным судном, обысканы и
отведены в Кейптаун или Уолфиш-Бей, или случится тяжелая поломка
машин, или... да я и не берусь перечислить все "или" так сразу.
