Девушка коротко и живо рассказала о своем увлечении спортом,
долгой работе над собой. Затем последовало блестящее выступление Риты
с обручем, такое изящное, красивое и точное, что вечно спорящие
помощники Гирина следили за ней, не проронив ни слова. Шум
аплодисментов пронесся по залу, и Рита исчезла с экрана.
- Ну что, я не прав? - уверенно крикнул Сергей. - Она! Завидую
Ивану Родионовичу у него отличный вкус. - Вера упрямо покачала
головой.
- Хороша, но не она. Не забывай, что я говорила с нею два раза, а
ты - только раз. Голос не тот. Да и вообще для Ивана Родионовича
чего-то не хватает, не знаю, как сказать, оригинальности, быть может.
- Зато у него оригинальности хватит на двоих. Может, так и
должно?
- Часто бывает, а все же... - Вера не договорила. Девушки
выступали одна за другой, и трудно было решить, какая из них лучше по
исполнению, или по красоте сложения, или по тому и другому вместе.
- Да-а, - обескуражено протянул Сергей. - Как на грех, сегодня
весь состав у них мастера или перворазрядницы.
- Мастер спорта Серафима Металина выступит без предмета, -
раздался голос за экраном.
Черноволосая смуглая девушка выбежала на середину зала, и тотчас
же ведущая поднесла к ней микрофон. Камера придвинулась, лицо девушки
заняло весь экран, ее необыкновенно большие, показавшиеся темными
глаза открыто взглянули на зрителей. Твердый маленький подбородок был
задорно приподнят, а бесхитростная улыбка очень располагала к ней.
- Все мы рассказываем о том, как стали гимнастками, и невольно
получается так, будто мы какие-то особенные. - Вера так и подскочила
на диване.
- Она, это она!
- Погоди, не мешай, - отмахнулся Сергей. - Я еще не уверен.
- Каждая из вас, наши зрительницы, может стать такой же и открыть
в себе талант - в ритмике или в силе, гибкости или равновесии. Мы
слишком мало обращаем на себя внимания, а наши дорогие спутники жизни
- мужчины - говорят, что мы должны украшать их существование. Надо
прежде всего украсить самих себя, а это возможно только при долгом и
терпеливом физическом воспитании. Гимнастика, танцы, коньки сделают
любую фигуру красивой, а здоровье, гибкость, точность и быстрота
движений, гордая, прямая осанка несравненно очаровательнее одного лишь
красивого лица. Для работы, забавы, для чувства жизни всестороннее
физическое развитие так же необходимо, как и для хорошего материнства.
Подумайте, как хорошо детям с сильной мамой, не уступающей им в играх,
беготне, плавании и умеющей научить их всему этому. Пусть на Западе
женщины истощают себя диетой, чтобы затем искусно задрапировывать свои
тощие тела в красивые платья. Мне и моим подругам простое платье,
облегающее правильную и сильную фигуру, кажется гораздо лучше. Не
нужно тех сложных портновских ухищрений, которые отнимают так много
времени. Один знаменитый парижский портной сказал, что с его точки
зрения идеальная женская фигура - это палка, дающая полный простор
искусству драпировки... - Девушка с усилием подавила готовый
прорваться смех и продолжала: - Везде, во всех странах, где ценилась
подлинная женская красота, а не платье, всегда были особые школы для
обучения девушек искусству правильной осанки, гибкости, танцам. Везде,
где наши путешественники восхищались женщинами, - в Индии, Индонезии и
других странах - женщины носят воду на голове. Эта их работа с детства
и до старости вырабатывает и сохраняет великолепную гордую осанку, а
простое платье - свободу движений. Вот что я хотела вам сказать.
Занимайтесь с детства гимнастикой и танцами, будьте красивыми все без
исключения... - Девушка остановилась, чуть смущенная, и закончила: -
Это будет так хорошо!
Камера открыла зал. Черноволосая поборница всеобщей гимнастики
стояла уже поодаль, в глубине. Она взметнула головой, отбрасывая
волосы. Раздались первые аккорды адажио из "Эгле".
Помощники Гирина смотрели на предполагаемую любовь своего
патрона, и с каждой минутой в них крепла уверенность, что это - она.
Не только отточенное искусство владеть всеми мышцами тела, не только
благородная сдержанность движений - в Серафиме Металиной было нечто
другое: поэзия, музыкальное совершенство тела, способность так
соразмерить и сочетать свои движения, что каждый мгновенный изгиб тела
приобретал выразительность мимики лица, одушевленность речи.
- Ну, не ошибся наш Иван Родионович, - восхищенно заявил Сергей,
когда с выступлением Металиной закончилась спортивная передача. - Он
выбрал из всех ту самую... не знаю уж, как сказать.
- Оригинальную! - сказала Вера.
- Да не в том дело! Оригинальная - это такая, которая нравится
немногим, может быть, одному, ну, вот как, например, ты - мне. А ведь
она нравится всем!
- Довольно язвить, Сергей, я серьезно. Ее фигура, ну, как тебе
сказать, очень женская. Рост невысокий. Такую в платье заметишь не
сразу, одетая, она неярка. Вот в нашем институте мужчины увлекаются
больше крашеными блондинками в ярких платьях.
- За что и расплачиваются! - изрек студент, делая попытку обнять
Веру. - Но я мудр: ты не блондинка и всего лишь в свитере.
Телевизор светился и в квартире Андреевых. Перед ним сидела целая
компания. Екатерина Алексеевна, вернувшаяся из Ленинграда, удобно
устроилась в кресле и небрежно разминала очередную папиросу.
- Опять куришь, - упрекнул ее муж, все же поднося зажженную
спичку.
- Нельзя корить волнующуюся мать, - спокойно возразила Екатерина
Алексеевна. - Смотри лучше, девушки-то какие! Неужто не дрогнет
ретивое, Леня?
- Не дрогнет. Девчонки даже слишком хороши, но ведь подумай, как
нелепо было бы влюбиться в моем возрасте даже в самую лучшую. Или если
бы, например, высокоученый наш Гирин влюбился.
- Знаешь, насчет тебя я уверена, а вот Гирин, мне кажется, мог
бы. Кстати, мне Ритка туманно намекала насчет него и своей подруги.
- Какая чепуха, Каточек! Тебе всегда приходят на ум сумасбродные
вещи. Ты, слава богу, не совершаешь их сама, а хочешь, чтоб такое
случалось с друзьями.
- Ну, хорошо, хорошо. А знаешь, эта черненькая, что выступила с
речью, умно говорила об одежде.
- И мне нравится происходящее освобождение от лишней одежды, -
отозвалась пожилая стройная дама - известная балерина в прошлом. -
Подумать только, сколько ткани накручивали на себя наши бабушки, да
что бабушки - мамы! Жаль, медленно идет процесс, еще много у нас
ханжества, и не научились мы все радоваться красоте тела.
- То, что процесс идет медленно, это естественно, - попыхивая
папиросой, сказала Екатерина Алексеевна. - Ведь надо не только
научиться видеть красоту. Необходимо, чтобы и тело перестало быть
неприличным, а это возможно только тогда, когда оно привыкнет быть
открытым.
- Очень по-художнически, Катя, - возразила старая дама. - Как это
перевести на простой язык?
- Примерами. Возьмите народы отсталые, живущие в теплых странах.
Там принято ходить обнаженными, и отношение к наготе самое равнодушное
при полном непонимании красоты тела. Наоборот, на прекрасную свою
наготу навешивают нелепые украшения, накручивают проволоку, протыкают
носы и губы, чтобы прицепить какую-нибудь ерунду. Очень характерные
случаи подметил наш путешественник профессор Пузанов в Судане еще в
1912 году. Красивые суданки, шествуя гордо и свободно, при встрече с
европейцем стараются прикрыться, значит, взгляд европейца, вероятно,
излишне возбужден их наготой. Чтобы бороться с могучим
азиатско-эллинским восприятием красоты тела через Эрос, христиане и
мусульмане кинулись вспять, со страхом и ненавистью относясь к наготе.
После этого, с позволения сказать, "воспитания" долгое время могли
смотреть на обнаженное тело как на запрет, неприличие и в то же время
только под специфическим углом зрения. Теперь новый поворот
исторической спирали: мы опять стали понимать и видеть красоту тела.
Зачем нам идти вспять, как хотели бы некоторые ханжи? Во имя чего?
Назад к мракобесию и греху? Что умерло, то умерло, и слава богу. Но
нельзя и одним прыжком вернуться в Элладу, как того требуют разные
натуристы и нюдисты на Западе. Сейчас время не совершенно обнаженного,
а открытого тела, не скрывающего красоту своих линий, но еще не
настолько ставшего совершенным, не настолько привычного, чтобы
показываться нагим. Поживем, вернее, поживут наши потомки в
коммунистическом обществе, тогда увидим. А пока считаю, что мы,
женщины, должны всегда склонять головы перед отвагой и высокой моралью
наших физкультурниц тридцатых годов, смело появлявшихся в своих
купальниках перед тогда еще непривычной, невоспитанной в отношении
открытости тела толпой.
- Боюсь, что далеко не все побеждено. Нам, женщинам, все еще
приходится сталкиваться с рецидивами прежнего ханжества и дикого
взгляда на наш пол, - возразила старая балерина. - Тем более
удивительно, что ханжеское отношение к открытому телу вовсе не
свойственно нам, русским. Еще смелее в этом отношении узбеки и другие
народы нашей Азии, - посмотрите только на их великолепные танцевальные
постановки. Мне кажется, это чье-то чужое влияние.
- Не знаю, насколько чужое, - вмешался Андреев, - а вот я
замечал, и неоднократно, в любой телевизионной передаче, что стоит
лишь начать демонстрировать танец или в откровенном костюме, или чуть
повилять бедрами, как операторы моментально оставят на экране
танцовщице лишь голову и плечи, и танец тю-тю. Или переключат
объектив, и фигурка станет с ноготок. Даже такую прелесть, как Мухабат
Абдуллаева из ансамбля "Бахор" с ее великолепной фигурой, едва она
начинает арабский танец...
- А ведь ты совершенно прав, Леонид, - согласилась Екатерина
Алексеевна, - женщине - нельзя, хотя бы красивой, но в глазах
телевизионщиков - неприличной. А вот когда мужики, одетые в какие-то
хвосты или шкуры, виляют задами, выпячивают животы и дико вертят
бедрами - пожалуйста, сколько угодно, как на показе гвинейского
ансамбля. В том же ансамбле, чуть прехорошенькие девчонки начинают
извиваться в танце, для женщины естественном, их сразу спрячут от
телезрителей. Да что там, в бальных танцах, едва девушки начинают
вращение и юбки естественно закручиваются, открывая бедра выше колен,
так камера отворачивается в сторону, как стыдливый монашек...
- Это ты, Катя, заметила правильно - для женщины естественное.
Именно для женщин извивание в танце и покачивание бедрами - движения
естественные, а не специально эротические. Глубокая потребность
развития внутренней мускулатуры для материнства, превращающаяся в
наслаждение гибкостью и красотой собственного тела. Можете поверить
старой балерине. А для мужчин подобные движения - несвойственны и
потому некрасивы, неуклюже эротические. Однако хранители морали,
ничего не понимая, переворачивают все наоборот, с ног на голову...
- Мне объяснял наш всеведущий Иван Родионович, - сказал Андреев,
- что ханжество, непонятный нормальному человеку испуг перед женской
красотой и смелостью, - это пережиток церковного отношения к женщине
как к ведьме, злому началу... союзнице дьявола. Погодите минуту, -
геолог принес старую книгу, нашел нужную страницу и прочитал: -
"Женщина есть ехидна, и скорпион, и лев, и медведь, и василиск, и
аспид, и похоть несытая, и неправдам кузнец, и грехам пастух, и
вапыкательница. Скачет, пляшет, хребтом вихляет, бедрами трясет,
головой кивает..." Тут еще много других комплиментов, расточавшихся
