крайний случай.
Но наиболее загадочна все же сцена ареста Христа в Гефсиманском саду.
То есть здесь количество несообразностей (если придерживаться канонической
версии) становится не то чтобы большим - эпизод просто состоит из них
весь, без остатка. Позволю себе опять предоставить слово Домбровскому:
"- Во всей этой истории кроется какая-то огромная путаница. Ведь
Христос-то не скрывался, а выступал публично. Его и без Иуды прекрасно
могли схватить каждый день. "Зачем эти мечи и дреколья, - сказал он при
аресте, - каждый день вы видели меня, и я проповедовал вам. Что ж тогда вы
меня не взяли?"
- Логично, - улыбнулся Суровцев [офицер НКВД - К.Е.]. - То есть,
конечно, логично только для Христа. Арестованные часто спрашивают об этом.
Им невдомек, что бывают еще оперативные соображения."
Вот это-то как раз и будет предметом наших рассуждений - что же это
были за "оперативные соображения"? Итак, сформулируем вопросы:
1. Арест Христа в любой момент можно было осуществить днем на улицах
Иерусалима; количество его сторонников было весьма невелико, и
воспрепятствовать храмовой страже они, конечно, не могли. Напомню, что с
арестом несравненно более популярного Иоанна Крестителя никаких особых
проблем у властей не возникло. Зачем же было вечером выпускать галилеян из
города в лесистые окрестности Иерусалима, где контролировать их
передвижения и при дневном-то свете было бы непросто? Иными словами: что
именно выигрывали иудейские власти, неимоверно усложняя процедуру ареста и
перенося его на глубокую ночь, в глухое уединенное место?
2. Поведение Иуды при аресте кажется абсолютно иррациональным. Его
задачей было привести на место (действительно неизвестное никому в
Иерусалиме) группу захвата, с чем он успешно справился. После этого любой
нормальный предатель постарался бы отойти поглубже в тень (и в переносном,
и в прямом смысле), а не лез бы на просцениум, демонстрируя всем и каждому
свои исключительные заслуги. Ну какая, скажите, была надобность в
публичном, театральном опознании Христа? За дни, что тот проповедовал в
Иерусалиме, его, без сомнения, в лучшем виде "срисовали" сотрудники
иудейской тайной полиции, без участия которых арест, конечно же, не
обошелся. И - в этой связи: зачем Иуде понадобилось изображать из себя
командира группы захвата ("Об Иуде бывшем вождем тех, что взяли Иисуса" -
Деян 1:16), каковым он в действительности, конечно же, не был? Ведь если
даже первосвященники дружно сошли с ума и поставили во главе отряда
перебежчика (предатель, как известно, остается предателем, кого бы он ни
предавал), то уж участвовавшие в операции римляне никогда в жизни не
позволили бы командовать собой какому-то еврейскому бандиту, только что
продавшему своего главаря.
3. В этой связи вообще стоит обратить внимание на состав группы
захвата - он весьма странен с любой точки зрения. Во-первых, в нее, как
уже было отмечено, входят не только евреи, но и римские воины, которые
инициаторам ареста - первосвященникам - впрямую не подчинены. Чтобы
привлечь легионеров к участию в операции, необходимо как минимум поставить
в известность прокуратора, а это означает потерю драгоценного времени на
неизбежные согласования - и чего ради? Это могло бы быть оправдано, ожидай
Каиафа серьезного вооруженного сопротивления; такой риск, однако, был
ничтожно мал - по сравнению с вполне реальной возможностью того, что
встревоженная секта просто растворится в ночи - и ищи потом ветра в поле.
Во-вторых, римлянами, которых никак не больше двух-трех десятков,
командует "тысяченачальник" (военный трибун). Участие в операции офицера
такого ранга (на наши деньги - полковника) ясно говорит о том, что Пилат
со всей серьезностью отнесся к "просьбе об оказании интернациональной
помощи". Отчего же на следующее утро он начинает валять дурака, изображая
по отношению к арестанту благожелательный нейтралитет? В-третьих, среди
иудеян помимо храмовой стражи (и наверняка имевшихся сыщиков) полно
первосвященнических рабов со своими дрекольями. Позвольте поинтересоваться
- что за нужда вдруг возникла в такой "тотальной мобилизации", и на что
годна эта шушера - сверх того, что будет лишь путаться под ногами у
профессионалов?
4. Совершенно непонятно, почему группа захвата не приняла никаких мер
к задержанию Апостолов. Ведь даже если власти решили наплевать на их
предыдущее соучастие в подрывной пропаганде, в момент ареста Христа
как-никак имело место прямое вооруженное сопротивление [по древнерусской
версии "Иудейской войны" (IX:3) при аресте Иисуса было перебито множество
народа]. Тем не менее, отрубленное Петром ухо первосвященнического раба
Малха (Ин 18:10) оставляют безо всяких последствий и беспрепятственно дают
Апостолам исчезнуть. Это кажется особенно непонятным на фоне дальнейших
событий той же ночи - трех попыток ареста Петра, причем за одну лишь
принадлежность к окружению Христа, безотносительно к его участию в
вооруженном столкновении со стражниками.
5. Как говаривал Шерлок Холмс, "чем нелепее и грубее кажется вам
какая-нибудь деталь, тем большего внимания она заслуживает. Те
обстоятельства, которые, на первый взгляд, лишь усложняют дело, чаще всего
приводят вас к разгадке". В нашем случае такой деталью оказываются...
факелы; да-да, те самые факелы, с которыми явилась на место группа захвата
(например, Ин 18:3). Дело в том, что события происходили на еврейскую
Пасху, которая совпадает с полнолунием. Факелы могли бы понадобиться для
того, чтобы в кромешной темноте провести прочесывание загодя оцепленного
участка сада (хотя и здесь от них было бы не меньше вреда, чем пользы),
или для опознания задержанных. Кому и зачем, однако, понадобилось
устраивать иллюминацию в залитом луной саду, демаскируя группу захвата на
подходе к и без того известному ей месту?
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ И ГЕФСИМАНСКИЙ САД: О ТЕХ, КТО ЗА КАДРОМ
Не забудем и еще об одном моменте: во время Тайной вечери Иисусу уже
было известно о предательстве одного из Апостолов. Ни разу не назвав имени
Иуды, он сделал несколько вполне недвусмысленных намеков, после которых
тому осталось лишь бежать, воспользовавшись оставленной для него Учителем
лазейкой: "А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит
ему: купи что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он,
приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь" (Ин 13:29-30). Почему Иисус так и
не назвал имени предателя - то ли не был до конца уверен в своей
информации и его намеки являлись проверкой, то ли просто не хотел
кровопролития (среди Апостолов были весьма крутые ребята - тот же Петр) -
не столь важно. Интереснее другое: как Иисус получил информацию об измене
в своем окружении?
Вопрос этот может показаться совершенно дурацким: ясное дело, что
Христос знал об этом в силу своего божественного всеведения; да и как он
мог бы получать такого рода сведения незаметно для безотлучно находившихся
при нем Апостолов? Ну, тему "всеведения" я затрагивать не буду, а вот
насчет отсутствия у Христа устойчивых контактов за пределами его обычного
окружения, описываемого Евангелистами - позволю себе поспорить.
Прежде всего: почему, собственно, Тайная вечеря - Тайная? Что
известно о доме, где она происходила, откуда затем Христос с Апостолами
двинулись в Гефсиманию? Можете не напрягать память и не лезть в книжный
шкаф за Новым Заветом - абсолютно никаких сведений на сей предмет в нем не
содержится. Что весьма странно: Евангелисты всегда достаточно подробно
говорят о хозяевах домов, где Учитель останавливался по какой-либо
надобности, а вот о месте, где произошло такое важнейшее событие - ни
звука [в христианском предании за Сионскую горницу - место проведения
Тайной вечери - принимают гробницу Давида, что на южном склоне Сионской
горы (Библейская энциклопедия I:323); именно это помещение фигурирует,
например, на многочисленных живописных полотнах, посвященных этому
эпизоду; мы, однако, никак не можем принять эту точку зрения; то, что
Гробница Давида была построена лишь в IV веке н.э. - это полбеды, в рамках
нашего подхода гораздо важнее то, что в Писании прямо указано - Тайная
вечеря происходила в жилом доме (см. далее)]. Описание же того, как
Христос и Апостолы нашли этот дом, заслуживает, на мой взгляд,
цитирования.
С утра в четверг Апостолы спрашивают у Учителя - где он собирается
есть праздничную пасху? И тогда Христос отправляет в Иерусалим Петра с
Иоанном, снабдив их такими инструкциями: "Он сказал им: вот, при входе
вашем в город встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте
за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: "Учитель
говорит тебе: где комната, в которой бы мне есть пасху с учениками моими?"
И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую; там приготовьте. Они
пошли, и нашли, как сказал им и приготовили пасху" (Лк 22:10-13). Эпизод
этот, прямо скажем, кажется взятым не из Священного Писания, а из
"Семнадцати мгновений весны" (или, скорее, из "Аквариума"). Совершенно
ясно, что речь в нем идет о связных, обмене вещественными и словесными
паролями, конспиративной квартире и о классическом способе обнаружения
слежки (посредством контрнаблюдения, осуществляемого напарником "человека
с кувшином"). Ясно, кстати, и то, что Петр и Иоанн были посланы именно
затем, чтобы проверить - не засвечена ли явка. Хозяин же квартиры, в
точном соответствии с требованиями конспирации (не претерпевшими, как
видно, изменений за последние двадцать веков), так и не увиделся с ее
посетителями - оттого-то в Евангелиях и нет никаких сведений о нем.
Евангелистам все это явно не показалось заслуживающим внимания; для
нас же весьма существенен тот факт, что Иисус поддерживал конспиративные
(или, по крайней мере, неафишируемые) контакты с по меньшей мере одной
неизвестной Апостолам иерусалимской группировкой. Члены же последней (в
число которых входил "человек с кувшином"), напротив, знали Апостолов по
крайней мере в лицо.
Заинтересовавшись конспиративными контактами Иисуса, я принялся
изучать - под соответствующим углом зрения - текст Нового Завета, тут же
обнаружив целый ряд многообещающих эпизодов. Однако на третьем или
четвертом из них я решительно сказал себе "Стоп", почувствовав, что
начинаю подгонять факты под концепцию. Эдак недолго уподобиться нашим
полоумным "патриотам", способным обнаружить проявления Вселенского
Жидомасонского Заговора даже в шестиконечности снежинок. И все же есть
один эпизод, который нам следует рассмотреть, ибо он, возможно, имеет
прямое отношение к событиям Страстной недели. Речь идет о Преображении
Господнем.
Незадолго до своего третьего (и последнего) похода в Иерусалим
Христос, сопровождаемый Петром, Иоанном и Иаковым, поднялся на гору
совершить молитву. Дальше произошел ряд событий, из которых мы, как
водится, опустим без комментариев прямые чудеса: воссияние лика и одежд
Иисуса, опускающиеся на участников облака и глас с неба. "Сухой остаток"
же будет выглядеть так: "Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но
пробудившись увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним; и когда они
отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть:
сделаем три кущи, одну Тебе, одну Моисею, и одну Илии" (Лк 9:32-33).
Иисус, однако, ни единым словом не стал подтверждать домыслы учеников о
том, что беседовавшие с ним люди - действительно Моисей и Илия. А дальше -
