самое интересное: "И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря:
никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческой не воскреснет
из мертвых" (Мф 17:9); "И они удержали это слово, спрашивая друг друга,
что значит: воскреснуть из мертвых?" (Мф 9:10). Попросту говоря: трое
Апостолов оказались нечаянными свидетелями встречи Иисуса с некими двумя
людьми, которая явно не предназначалась для их глаз. Иначе с чего бы это
Учитель потребовал, чтобы они держали язык за зубами - до самой смерти?
Вернемся, однако, к генеральной линии нашего расследования - к
событиям четверга Страстной недели. Итак, как и когда могла быть незаметно
для Апостолов передана Иисусу информация о предательстве Иуды (кто ее
передал - это отдельная тема)? Здесь существует бессчетное множество
способов (например, через практически невычисляемого связника,
закамуфлированного под нищего на паперти), однако в данном случае можно
предположить простейший: Иисус нашел соответствующее сообщение в заранее
оговоренном месте явочной квартиры - "большой, устланной, готовой", после
чего и обвинил Иуду в предательстве.
Есть, однако, и еще одна загадка. После окончания Тайной вечери Иисус
с одиннадцатью Апостолами покинули Иерусалим и совершили свое шествие в
Гефсиманию - масличный сад у подножья Елеонской горы, что восточнее города
[информация к размышлению: поселок Вифания, с которым был связан ряд
примечательных событий (см. выше), расположен на той же самой Елеонской
горе, что и Гефсиманский сад, только первый на юго-восточном, а второй -
на западном ее склоне]. Судя по продолжительности бесед, ведшихся по
дороге, путь был неблизкий. В Гефсиманском саду, после Моления о чаше,
Христос и был арестован. В евангельских текстах не содержится никаких
намеков на то, что Учитель заранее делился с Апостолами своими планами -
куда именно он собирается направиться из Иерусалима. Между тем. Иуда,
покинувший Тайную вечерю задолго до ее окончания, безошибочно привел
группу захвата именно туда, куда следовало, - в Гефсиманский сад.
Надеюсь, этому персонажу мы не станем приписывать дар всеведения?
Тогда давайте рассуждать логически. Ну, как Иуда угадал само место - более
или менее ясно: видимо, Гефсимания служила Апостолам постоянным убежищем в
течение последних дней ("Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на
горе, называемой Елеонскою" - Лк 21:37); отметим, что в Гефсиманском саду
действительно есть скала с большой пещерою, которая, судя по всему, и
служила Апостолам жилищем (Библейская энциклопедия, I:159). Именно отсюда
они, видимо, и отправились в Иерусалим на Тайную вечерю. Непонятно другое;
на чем основывалась уверенность Иуды в том, что Иисус вернется в эту ночь
на свою заведомо засвеченную базу? Ставя себя на место Учителя, он должен
был бы предположить, что тот попытается вырваться из-под колпака и
немедленно исчезнуть из окрестностей Иерусалима, как уже неоднократно
проделывал ранее (например, Ин 10:39-40). Эти "исчезновения" Иисуса очень
интересны сами по себе, однако сейчас речь не о них.
Мы как-то привыкли исходить из того, что в ту ночь в основе всех
действий (а вернее - бездействия) Христа лежало его твердое намерение
"испить чашу сию". Между тем, сыщикам для успеха реальных
оперативно-розыскных мероприятий необходимо как минимум верно
отрефлектировать мотивации разыскиваемого. Кажутся ли способными на столь
точное проникновение в помыслы Спасителя Иуда и стражники Синедриона?
Вопрос, по моему, риторический. И - с другой стороны: пусть Иисус уже
окончательно распорядился собственной жизнью. Однако мог ли такой человек,
как он, сознательно подвергать риску - смертельному, и притом совершенно
бессмысленному - своих учеников, оставаясь вместе с ними? В момент ареста
Учитель заявляет: "Если меня ищете, оставьте их, пусть идут! (да сбудется
слово, реченное Им: из тех, которых Ты мне дал, Я не погубил никого)" (Ин
18:8-9). Однако, прямо скажем: его собственный вклад в то, что ученики
остались живы, кажется минимальным. Ведь это же просто "преступный
недосмотр", что их не перебили на месте в момент инцидента с Малхом!
Все эти соображения позволяют предположить следующее. Иисуса в ту
ночь ждало в Гефсиманском саду некое дело - настолько важное, что, не
сделав его, он не мог ни покинуть Иерусалим (даже под угрозой ареста), ни
добровольно сдаться первосвященникам; Иуде же было об этом известно. Можно
предположить, что в саду - месте своего последнего укрытия - Иисус должен
был либо что-то взять в условленном месте, либо, напротив, оставить, либо
- что скорее всего - с кем-то встретиться. И если его действительно ждал в
саду некий человек (вспомним, например, годичной давности ночной визит к
Иисусу члена Синедриона Никодима), то становится понятным, почему Иисус,
не считаясь с опасностью, постарался успеть в Гефсиманию раньше сыщиков.
Когда должна была произойти эта встреча (произошла ли она в
действительности - это отдельный вопрос)? Думаю, что в тот самый момент,
когда Иисус удалялся в одиночестве в глубину сада - совершить Моление о
Чаше, и вот почему. Давайте сопоставим сцены Моления о Чаше и Преображения
Господня (смотри выше). В обоих случаях Христос удаляется от учеников,
дабы совершить в уединении молитву. В обоих случаях его сопровождают трое
Апостолов, причем одни и те же - Петр, Иоанн и Иаков. В обеих случаях все
трое "телохранителей" странным образом засыпают. Как вы думаете, не
многовато ли тут совпадений, и не идет ли в действительности речь об одной
и той же, малопонятной для Апостолов, встрече Учителя? Тем более, что есть
и прямое указание на то, что Иисус был в саду не один (Лк 22:43);
Евангелист, правда, полагает, что с Учителем находился "ангел", но это уже
чистые домыслы.
Сформулируем вопрос несколько иначе: а могли ли Апостолы разглядеть в
глубине сада разговаривавшего с Учителем человека (даже если таковая
встреча заведомо происходила)? Думаю, что нет, и вот почему. Вспомним
другое событие этой же ночи - отречение Петра во дворе дома Каиафы: "Между
тем рабы и служители разведши огонь, потому что было холодно, стояли и
грелись; Петр тоже стоял с ними и грелся" (Ин 18:18). Это - во дворе
городского особняка; можно себе представить, какой колотун был в ту
весеннюю ночь в Гефсиманском саду. Поэтому вполне резонно предположить,
что Апостолы тоже жгли костер, чтобы согреться. А это значит - в принципе
не способны были разглядеть хоть что-то за пределами освещенного им круга.
Ну хорошо, а могли что-нибудь заметить трое бесславно заснувших
"сопровождающих"? Кстати, как раз в свете такого допущения этот странный
сон становится понятным и естественным. Надо думать, ученики через
несколько минут своего бдения (а кстати - не возлагал ли Учитель на эту
троицу обязанностей дозорных?) промерзли до костей и решили - буквально на
секундочку! - отойти к костру согреться. Увы, такие "секундочки" всегда
кончаются одинаково - молниеносно разморило в тепле, и привет горячий...
Так что особых надежд на их свидетельства я бы тоже не возлагал, однако
кое-что они все-таки наверняка заметили - _д_о_ и _п_о_с_л_е_ своего
пребывания у костра. Во всяком случае, сведения о посещавшем Иисуса
"ангеле" наверняка исходят от них - больше просто не от кого.
ОПУСТЕВШАЯ ГРОБНИЦА
Вскоре после того, как крестная казнь совершилась, на сцене появились
еще два достаточно загадочных персонажа. Один из них - Иосиф Аримафейский,
"знаменитый член Совета, который и сам ожидал Царствия Божия" (Мр 15:43);
в апокрифическом Евангелии от Петра он охарактеризован как "друг Пилата и
Господа". Именно он забрал, с разрешения прокуратора, тело казненного
преступника - "царя Иудейского" - и затем похоронил его в собственной
гробнице. Евангелисты представляют Иосифа как "тайного ученика Христа" (Ин
19:30), хотя в предшествующем тексте Нового Завета нет никаких упоминаний
о его контактах с Иисусом или Апостолами - ни до, ни, что самое странное,
после погребения. Существует, правда, предание, согласно которому он будто
бы первый проповедовал Евангелие в Британии, но оно кажется
малоправдоподобным даже официальной Церкви (Библейская энциклопедия
I:364).
Помогал же ему Никодим, также бывший членом Синедриона. В отличии от
Иосифа, Никодим действительно дважды встречался с Христом, причем первый
раз провел в беседе с ним целую ночь (Ин 3:1-21), а в другом эпизоде
открыто выступил в его поддержку перед другими членами Синедриона (Ин
7:50-52). Поэтому можно предполагать, что инициатором погребения в
действительности был не Иосиф, а именно Никодим. Предание относительно
дальнейшей судьбы Никодима выглядит гораздо более скромным ("впоследствии
принял крещение от Апостолов" - Библейская энциклопедия II:17), а потому
вызывает куда большее доверие.
Как бы то ни было, два видных представителя местного истэблишмента
бросили достаточно демонстративный вызов иудейским властям, причем в тот
самый момент, когда стало ясно, что шутки кончились, а все "официальные"
ученики Христа дрогнули и думали лишь о собственном спасении. Что побудило
их к этому? Одно лишь "ожидание Царства Божьего"? Гм... Иосифу с
Никодимом, между прочим, было что терять - в отличие от учеников, имевших
социальный статус бомжей.
Это все - преамбула. А теперь настала пора непосредственно перейти к
одному из ключевых эпизодов нашей истории - исчезновению тела Христа из
охраняемой гробницы. Гробница эта, принадлежавшая, как было сказано выше,
Иосифу Аримафейскому, представляла собой новый, только что вырубленный в
скале склеп, расположенный в достаточно уединенном месте близ Иерусалима;
последнее обстоятельство сильно облегчало задачу охранников. Вход в
гробницу, заваленный тяжелым камнем (Мак-Дауэлл приводит цифру - полторы
тонны) и опечатанный имперской печатью, охраняла римская стража. То, что
стража была именно римская (то есть высоко дисциплинированная и притом
нейтральная относительно внутрииудейских разборок), играло существенную
роль в аргументации Мак-Дауэлла и Гладкова, и было ими обосновано детально
и убедительно [здесь может быть выдвинуто следующее возражение: в ответ на
просьбу первосвященников "Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите,
охраняйте как знаете" (Мф 27:65); эти слова прокуратора в принципе можно
понять как отказ ("У вас же есть собственная, храмовая, стража - вот и
разбирайтесь сами со своими скандалами!"); Мак-Дауэлл, однако, приводит
чисто лингвистические доводы в пользу того, что в оригинальном
евангельском тексте (в отличие от многих переводов на европейские языки)
все три глагола должны читаться в едином наклонении - повелительном;
означенная фраза, таким образом, в действительности звучит как "имейте
стражу; пойдите, охраняйте как знаете", то есть: "Возьмите солдат и
действуйте далее по собственному усмотрению"].
На рассвете третьего дня стражники, с изумлением обнаружив, что
камень отвален и гробница опустела, немедленно извещают об этом
первосвященников. Те, "собравшись со старейшинами и сделавши совещание,
довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши
ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до
правителя, мы убедим его, и вас от неприятностей избавим. Они, взявши
деньги, поступили, как научены были." (Мф 28:11-15). Пилат впоследствии
счел, что первосвященники фактом дачи взятки подтвердили невиновность
солдат, и не стал подвергать последних наказанию.
