найдете, например, цитату из еврейского Священного Писания, которую
непринужденно воспроизводят наизусть римские солдаты (Ин 19:24), - а то
вдруг окружающие оставят без внимания тот факт, что они не просто
разыгрывают в кости одежку казненного, но выполняют древнее пророчество?
Есть и возвышенная беседа, которую ведет умирающий в жесточайших муках
человек со своими стоящими при кресте матерью и "любимым учеником", сиречь
- Иоанном (Ин 19:26-27) [медицинские аспекты крестной казни были детально
описаны Мак-Дауэллом; обычно считают, что смерть наступает от болевого
шока, сочетающегося с обезвоживанием организма и тепловым ударом, но в
действительности это не совсем так; спустя несколько часов после распятия
у человека начинает развиваться отек легких из-за затрудненности их
вентиляции, непосредственной причиной смерти является асфиксия; в силу
этого распятый в принципе не может вести сколь-нибудь продолжительных и
связных разговоров].
Стоп! А ведь у Синоптиков, между прочим, ни Богоматери, ни ученика
нет и в помине. Есть лишь повсюду следовавшие за Христом галилейские
женщины - две Марии, Магдалина и Иаковлева, и Саломея, да и те стоят вовсе
не рядом с крестом, а глядят _и_з_д_а_л_и_ (Мр 15:40; Мф 27:55). Как могло
случиться, что все Синоптики дружно не заметили такую "деталь", как
с_т_о_я_щ_и_е_ у _к_р_е_с_т_а_ Иоанн и Дева Мария? Тем более что тут,
совершенно некстати, всплывает в памяти посетившее Ивана Бездомного
видение Лысой Горы - "и была эта гора оцеплена двойным оцеплением";
конечно, не Бог весть какой авторитет - и тем не менее... Честно признаюсь
- я не знаю, что тут можно сделать. Разве что принять, с удручающей
прямолинейностью, приведенную выше интерпретацию Мережковского, и
заключить, что Спаситель лишь _х_о_т_е_л_, чтобы у его креста находились
мать и любимый ученик...
Я к чему веду? - а вот к чему. Выступая здесь в роли контрразведчика
Филиппа из "Пятой колонны", который "не верит ничему из того, что слышит,
и почти ничему - из того что видит", я, разумеется, не мог не задать себе
и такой вопрос. Человек, распятый между двумя разбойниками в полдень
четырнадцатого числа весеннего месяца нисана - был ли он в
действительности тем же самым, что шестью днями ранее въехал в Иерусалим
под клики "осанна"? Если отраженный Иоанном разговор с матерью и учеником
действительно имел место - то да, несомненно. А вот если на Голгофе не
происходило ничего сверх того, что с такой скрупулезностью описано
Синоптиками, то извините: на среднем кресте мог висеть кто угодно. Может
быть, такой же разбойник, как и два других; может быть - партизан-зелот.
Достаточно лишь допустить, что римские власти пожелали, в собственных
интересах, усилить позиции возглавляемой Иисусом секты, а он вступил с
ними в сделку ("цель оправдывает средства") - и во всей истории с
воскресением практически не останется темных мест. Тогда, кстати,
становится понятной роль эпизода с облачением Иисуса в багряницу (красный
военный плащ) - после суда, но до бичевания и восхождения на Голгофу
(например, Мр 15:7-20). В одежду, снятую с Иисуса, нарядили после
бичевания другого человека - того, которому и предстояло занять место на
среднем кресте.
Я лично не собираюсь не только отстаивать эту версию, но и всерьез
анализировать ее - ибо это потребовало бы отказа от обязательной для меня
(по условиям задачи) "презумпции честности". Но я-то имею право на такой
"отвод", а вот Мак-Дауэлл - нет. И уж коль скоро он на полном серьезе
занимался опровержением гипотезы "Пасхального заговора", в которой концы
вообще не сходятся с концами, а Христос с Иосифом Аримафейским мухлюют в
четыре руки подобно паре вокзальных шулеров - рассмотреть в общем-то
достаточно очевидную гипотезу "Нераспятого Христа" он был просто обязан.
При этом я вовсе не хочу сказать, что позиция Мак-Дауэлла на этом
направлении была бы незащитима. Он, наверное, мог бы сослаться на
посетивших место казни первосвященников (Мф 27:41) или на разговор с
раскаявшимся разбойником: "Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в
раю" (Лк 23:43). Поборник же гипотезы в свою очередь мог бы возразить:
лицо человека на кресте в любом случае было искажено до неузнаваемости;
первосвященники наверняка не подходили к кресту вплотную, а ведь голова
распятого (если дело происходит не на полотнах классицистов, а в жизни)
поникает лицом к земле; организаторы инсценировки наверняка должны были
позаботиться об увеличении портретного сходства фигурантов; разговора с
разбойником не мог слышать никто, кроме легионеров, а их "свидетельствам"
понятно какая цена, etc. Одним словом, тут у обеих сторон найдется широкое
поле для маневра.
Дело, однако, вовсе не в этих частностях. Даже если Мак-Дауэллу
удастся достаточно убедительно опровергнуть гипотезу "Нераспятого Христа",
положение его не станет менее незавидным. Он ведь основывал свою
с_и_с_т_е_м_у_ доказательств на том, что им изучены (и опровергнуты)
в_с_е_ мыслимые материалистические версии - и вдруг сразу такой казус...
Небольшая иллюстрация к той банальной истине, что пространство логических
возможностей принципиально неисчерпаемо, и с этим ничего не поделаешь.
Одним словом, дредноут Мак-Дауэлла, похоже, наскочил на плавучую мину
еще на выходе из гавани. И хотя усилия команды, возможно, позволят
удержать корабль на ходу, прок от него как от боевой единицы отныне будет
весьма условный. Впрочем, капитана Мак-Дауэлла ожидают в этом походе и
куда более серьезные сюрпризы...
ИОАНН ПРЕДТЕЧА
Здесь нам придется вернуться к самому началу общественного служения
Иисуса Христа, когда судьба свела его с последним из ветхозаветных
пророков, Иоанном Крестителем. Предтеча Спасителя ("Идущий за мною сильнее
меня"), считавший себя "недостойным развязать ремень обуви Его", Иоанн
первым безошибочно распознал божественную сущность Иисуса: "Вот Агнец
Божий, Который берет на Себя грех Мира". Яростный обличитель церковных и
светских владык ("Порождения ехиднины! Кто внушил вам бежать от будущего
гнева?"), он заплатил жизнью за свои разоблачения того беззакония и
разврата, в которых погряз тетрарх Галилеи Ирод. На первый взгляд, этот
персонаж (кстати сказать, его историчность не подлежит сомнению) не таит в
себе решительно никаких загадок. Давайте, однако, внимательно и
беспристрастно проанализируем отношения Иоанна - во-первых, с Иисусом, а,
во-вторых, с властями (в особенности - с Иродом Антиппой).
Первая (и последняя) встреча Иисуса с Иоанном произошла на реке
Иордан, в водах которой пророк крестил стекавшиеся к нему толпы народа.
Иисус, в числе прочих, попросил о крещении; "Иоанн же удерживал Его и
говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?" (Мф
3:14). В момент совершения обряда на Иисуса сошел Дух Божий в виде голубя
(видимого, впрочем, одному только Крестителю). Эпизод крещения все четыре
Евангелиста описывают практически идентично, а вот дальше между
Синоптиками и Иоанном, как водится, начинаются существенные разночтения.
По версии евангелиста Иоанна, Креститель на следующий день
откомандировал в распоряжение Иисуса двоих своих послушников - Андрея и
еще одного, не названного по имени, - которые и стали первыми его
учениками. В дальнейшем Иисус с образовавшейся вокруг него общиной
вернулся в Галилею, где и совершил первые чудеса. Затем он предпринял свое
первое пасхальное паломничество в Иерусалим; здесь он впервые разогнал
менял из Храма, а также имел ночную беседу с членом Синедриона Никодимом.
"После сего пришел Иисус с учениками своими в землю Иудейскую и там жил с
ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне близ Салима [...] ИБО ИОАНН
ЕЩЕ НЕ БЫЛ ЗАКЛЮЧЕН В ТЕМНИЦУ" (Ин 3:22-24); запомним последнюю фразу -
она очень важна. Поскольку к Иисусу приходит теперь креститься больше
народу, чем к Иоанну, ученики последнего выражают недовольство успехами
"конкурента". Иоанн же укоряет их за эту ревность, уподобляя Иисуса
жениху, а себя - его шаферу на свадьбе, коему надлежит не завидовать
другу, а радоваться за него ("Ему должно расти, а мне умаляться" - Ин
3:30). После этого любые упоминания о Крестителе из Евангелия от Иоанна
исчезают.
Вернемся теперь к фразе "ибо Иоанн еще не был заключен в темницу".
Появившаяся в хронологически позднейшем из четырех Евангелий, она
смотрится прямым возражением против версии Синоптиков и попыткой напомнить
им - как оно было в действительности. Ведь если верить Синоптикам, Иисус
немедленно после своего крещения удалился в пустыню (для молитв и
преодоления искушений), где его и застала весть об аресте Иоанна (Мф 4:12,
Мр 1:14). _П_о_с_л_е_ этого сообщения он отправился в Галилею и лишь
т_а_м_ обрел - среди рыбаков Генисаретского озера - первых своих учеников,
Андрея и Симона. Важность этого вроде бы малосущественного обстоятельства
- когда же именно был арестован Креститель - становится видна из
дальнейшего рассказа Синоптиков.
Матфей и Лука повествуют далее о так называемом "Посольстве от Иоанна
Крестителя": прослышав о чудесах, творимых Иисусом, пророк посылает к нему
двух своих учеников, дабы те выяснили - "Ты ли Тот, Который должен придти,
или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите
Иоанну, что слышите и видите: Слепые прозревают и хромые ходят,
прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие
благовествуют" (Мф 11:3-5). Когда же иоанновы ученики отбыли восвояси,
Иисус произносит панегирик Предтече: "Истинно говорю вам: из рожденных
женами не вставал больший Иоанна Крестителя [...] И если хотите принять,
он есть Илия, которому должно придти" (Мф 11:11-14).
Эпизод этот, если вдуматься, противоречит всему предшествующему
повествованию. Мало того, что _П_р_е_д_т_е_ч_а_ продолжает свою
деятельность параллельно с Агнцем Божиим, _у_ж_е _п_р_и_ш_е_д_ш_и_м_ в
этот мир. В любом случае, если уж у тебя есть некие основания полагать,
что явился Мессия, следует все-таки сходить поглядеть самому, а не
посылать инспекцию составленную из учеников. У Синоптиков, однако, готов
ответ на подобный вопрос: Креститель не пришел сам потому лишь, что сидел
в это время в тюрьме (Мф 2:11), куда он попал почти сразу же после
крещения Иисуса.
А вот Иоанн возражает им: ничего подобного, Креститель оставался на
свободе еще очень долгое время и трудился на ниве крещения бок о бок с
Иисусом. Гораздо лучше Синоптиков поняв истинный смысл этого эпизода,
Евангелист, похоже, сознательно исключил его из повествования. Ибо из него
совершенно ясно, что Предтеча в лучшем случае сомневался: действительно ли
Иисус - Тот, кому надлежит "крестить Духом Святым и огнем"; между прочим,
о реакции Крестителя на доклад своих посланцев Синоптики умалчивают. А
коли так - какова же цена и всему произнесенному Крестителем при их личной
встрече ("Агнец Божий", "тебе ли от меня креститься"), и данному лично
Иоанну знамения в виде голубя? Напомню кстати, что вся сцена крещения (а
равно - последующего "наставления Иоанна о Христе" - Ин 3:22-36) есть то,
что в юриспруденции называют "показаниями с чужих слов", ибо ни один из
Евангелистов при этом лично не присутствовал.
Если непредвзято проанализировать все произнесенное (а тем паче -
сделанное) Иоанном, то неизбежно приходишь к обескураживающему выводу:
Предтеча так и не признал - ясно и недвусмысленно - в своем дальнем
