1. Повествования Синоптиков вообще касались главным образом
галилейской части служения Христа, а иудейская его часть (к которой
относятся события в Вифании) прорисована куда менее детально; у Иоанна же
соотношение обратное. Такое объяснение кажется весьма странным, поскольку
в синоптических Евангелиях прямо фигурируют некоторые (куда менее
существенные) эпизоды, связанные с пребыванием Христа в доме Лазаря и
Марии с Марфой.
2. Синоптики могли счесть это воскрешение не более существенным
эпизодом, чем ранее виденные ими чудеса. Ну, кто-то из них, может, и
вправду подумал: "Эка невидаль - оживление разлагающегося трупа", но вот
чтоб все трое - это вряд ли...
3. Фаррар обращает внимание на "особую сдержанность Синоптиков по
отношению к вифанскому семейству"; они называют его "домом Симона -
прокаженного" (Иоанн, напротив, ни о каких прокаженных не упоминал), Марию
- просто "женщиной", безо всяких уточнений. Он полагает, что в момент
написания синоптических Евангелий (хронологически более ранних) еще
сохранялась угроза ликвидации Лазаря и других свидетелей воскрешения
иудейскими властями (Ин 12:9-11). Понятно, что в этих условиях снабжать
сыщиков Синедриона какой-либо информацией о вифанском семействе было ни к
чему. К моменту же написания Евангелия от Иоанна эта причина
"запечатывания уст" уже исчезла, и стало возможным рассказать о чуде.
Логично? По-моему, не очень. Напомнить, чем кончилось воскрешение? "Тогда
многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус,
уверовали в Него; а некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что
сделал Иисус" (Ин 11:45-46). И правильно; это ж первейшее дело -
ПРОСИГНАЛИЗИРОВАТЬ, а уже там дальше - Органы разберутся... Так что смею
предположить, что Апостолы при всем желании не смогли бы сообщить властям
о вифанском семействе ничего доселе им неизвестного.
Итак, ни одна из предлагаемых Фарраром версий не кажется мне
сколько-нибудь убедительной. Зато, на мой взгляд, возможны два иных - на
выбор - объяснения этих расхождений:
1. Появившийся лишь в хронологически наиболее позднем из четырех
Евангелий эпизод с воскрешением Лазаря попросту не имел под собой никакой
реальной основы. Мы воздерживаемся от принятия такого объяснения в силу
"презумпции честности".
2. Молчание Синоптиков объясняется тем, что они, в отличие от Иоанна,
были уверены: с этим воскрешением - дело нечисто, и незачем лишний раз о
нем напоминать. В этой связи кажется уместным привести версию такого
комментатора Нового Завета, как Ренан.
Он полагал, что воскрешение Лазаря - это "интрига сестер вифанских,
Марии и Марфы. Возмущенные дурным приемом, оказанным в Иерусалиме
обожаемому ими Христу, сестры попытались устроить такое происшествие,
которое поколебало бы скепсис недоверчивых иудеян. Таковым могло бы стать
воскрешение человека, небезызвестного в Иерусалиме. Когда Иисус пребывал
за Иорданом, Лазарь серьезно занемог. Перепуганные сестры послали за
Иисусом, однако прежде чем тот появился в Вифании, брат уже пошел на
поправку. Тогда сестрам пришла в голову блестящая идея - бледного, еще не
оправившегося Лазаря обвили погребального пеленами и перенесли в склеп".
После того, как отведенный к гробнице Иисус пожелал взглянуть на друга,
закрывающий вход камень был отвален, Лазарь вышел наружу и все уверовали в
"чудо".
Знал ли об этом Христос? Ренан полагает, что он, так же как,
например, Франциск Ассизский, просто не в силах был обуздать жажду чудес,
обуревавшую его сторонников. Апостолов же это очевидное жульничество,
пусть и совершенное с благой целью, искренне возмутило (вспомните одно из
обозначений вифанского семейства в синоптических Евангелиях - "дом
прокаженного"), однако выносить сор из избы сторонников Христа они
посчитали невозможным.
Почему же эту инсценировку не раскусил Иоанн? Разгадка здесь,
несомненно, кроется в самой личности этого Апостола. Человек, в тридцать с
небольшим написавший "Апокалипсис", несомненно должен быть несколько не от
мира сего (слова "не от мира сего" ни в малейшей мере не служат здесь
эвфемизмом для "не в своем уме"). То, что казалось вполне очевидным для
более прочно стоявших на грешной земле Петра и Левия Матфея, вовсе не
представлялось таковым Иоанну. В созданном и обжитом им ирреальном мире
чудеса, подобные воскрешению Лазаря, действительно были совершенно
нормальны и естественны.
Возвращаясь к "генеральной линии" нашего расследования, подчеркнем
два весьма существенных момента, связанных с пребыванием Христа в Вифании.
Во-первых, Апостолы с Учителем неоднократно посещали дом Марии и Марфы -
как до, так и после воскрешения Лазаря. Во-вторых, именно из этого дома,
после эпизода с проливанием мира на Христа, отправился в Синедрион Иуда.
Обратимся теперь к этому персонажу, самому, пожалуй, загадочному изо всех.
ИУДА
Итак, Иуда из городка Кариота. Единственный иудеянин среди двенадцати
галилеян. Отношения между этими палестинскими народностями не отличались
особой теплотой; именно этим часто объясняют тот не слишком восторженный
прием, что был оказан галилеянину Иисусу в Иудее и ее столице - Иерусалиме
("...И ты не из Галилеи ли? рассмотри, и увидишь, что из Галилеи не
приходит пророк" - Ин 7:52). Это обстоятельство, однако, не помешало Иуде,
еще и присоединившемуся к Христу достаточно поздно, среди последних, войти
в число двенадцати Избранных и даже стать казначеем. Одно это ясно
свидетельствует о том доверии и авторитете, которыми он пользовался в
общине. А Иисус, между прочим, вовсе не производит на меня впечатления
юродивого, неспособного в делах земных сложить два с двумя, а в людях
разбирающегося наподобие царя Федора Иоанновича (или, к слову замечу,
булгаковского Иешуа).
Не зря каноническая версия "предательства за тридцать серебреников"
многим казалась неубедительной, и они искали поступку Иуды иных
объяснений; в этом смысле он, несомненно, самый популярный из евангельских
персонажей. Версии тут высказывались самые разнообразные: жгучая обида на
"обманщика"-Христа, чье царство, как вдруг выяснилось, будет не от мира
сего; желание удостовериться - сумеет ли человек, претендующий на роль
Мессии, спасти хотя бы самого себя; стремление ускорить таким способом
наступление царства Божьего на Земле (вариант: спровоцировать народное
восстание). Характерная деталь: грандиозное кинополотно Дзефирелли "Иисус
из Назарета" являет собой, вообще-то говоря, потрясающего качества "живые
картинки" к евангельскому тексту, однако даже в нем линия Иуды дана в
неканоническом варианте.
Замечательна в этом плане излагаемая Борхесом еретическая версия,
приписываемая им вымышленному шведскому теологу Рунебергу: "...Он начинает
с убедительной мысли о том, что поступок Иуды был излишним [...] Для
опознания Учителя, который ежедневно проповедовал в синагоге и совершал
чудеса при тысячном стечении народа, не требовалось предательства
кого-либо из Апостолов"; истинным же мотивом действий Иуды является
"гипертрофированный, почти безграничный аскетизм. Аскет, ради вящей славы
Божией оскверняет и умерщвляет плоть; Иуда сделал то же со своим духом. Он
отрекся от чести, от добра, от покоя, от царства небесного, как другие,
менее героические, отрекаются от наслаждения". М-да... Ну, до таких горних
высей теологической мысли мы, пожалуй, воспарять не станем. Давайте
все-таки для начала поищем мотивов поступка Иуды где-нибудь поближе к
"объективной реальности, данной нам в ощущениях".
"Тридцать серебреников" как мотив предательства, однако, не
выдерживают критики и по самым прагматическим соображениям; что значила
эта ничтожная сумма по сравнению с возможностями казначея Апостолов? Если
уж движущей силой поступков Иуды была алчность, то ему следовало спокойно
и неограниченно долго приворовывать из доверенного ему денежного ящика
общины. Только полный недоумок (или совок) режет курицу, несущую золотые
яйца.
А действительно, приворовывал ли Иуда? Иоанн пишет об этом с полной
уверенностью (Ин 12:6); странно, однако, что ни один из
евангелистов-Синоптиков ни словом не упомянул о такой красочной детали,
весьма оживляющей образ предателя. Остается предположить, что Иоанн, как
уже с ним бывало, слышал звон, но не понял где он. Можно предположить, что
за некоторое время до трагедии между Иисусом и Иудой произошел некий
напряженный разговор по денежным вопросам. Это, однако, не было уличение
Иуды в недостаче: в противном случае Петр и другие Апостолы не упустили бы
в своих повествованиях этот эпизод как малосущественный. Запомним это.
Следует отметить, что текст Нового Завета содержит одно прямое
указание на то, что Христос предвидел предательство Иуды задолго до своего
последнего похода в Иерусалим. Речь идет об _и_н_т_е_р_п_р_е_т_а_ц_и_и
Иоанном высказывания Учителя, произнесенного после Беседы о Хлебе жизни и
последовавшего за ней дезертирства многих его сподвижников. "Иисус сказал
двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к
кому нам идти? [...] Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас набрал Я? но
один из вас диавол. Это говорил он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей
хотел предать Его, будучи одним из двенадцати" (Ин 6:67-71). Все однако не
так уж просто и однозначно, как кажется Иоанну.
Начать с того, что из этого текста вообще-то говоря не следует, что
Иисус имел в виду именно Иуду - это пусть и ретроспективно логичные, но
все-таки домыслы. При этом, если допустить, что интерпретация Иоанна
верна, возникает серьезный теологический казус: в Священное Писание
оказывается впрямую введена вполне языческая идея фатальной
предопределенности человеческих поступков, что вроде бы абсолютно
несовместимо со всей философией христианства. Итак, пусть воспроизводимое
Иоанном высказывание действительно имело место, и при этом мы допускаем,
что оно относилось именно к Иуде. Из всего этого, однако, вовсе не
следует, что речь в нем идет о ГРЯДУЩЕМ ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ, а не о каком-то
ином - причем уже свершившемся на тот момент - поступке этого персонажа.
Кстати, а при каких обстоятельствах умер Иуда? Общепринятой стала
версия Матфея - "пошел и удавился" (Мф 27:5). Между тем, в "Деяниях
Апостолов" сказано нечто совершенно иное: "расселось чрево его, и
вывалились все внутренности", и причем эта история была известна всему
Иерусалиму (Деян 1:18-19). Фаррар, правда, считает, что "эти версии не
слишком противоречат друг другу", и даже изобретает некий гибрид: у
повесившегося Иуды обрывается веревка, он шлепается с высоты на землю,
брюхо лопается... Правдоподобие такой конструкции, по-моему, в
комментариях не нуждается [протоиерей А.Мень, по крайней мере, честно
пишет, что "сведения, содержащиеся в Мф 27, 3-9 и Деян 1, 16-20
согласовать пока [?! - К.Е.] довольно трудно"].
Да и вообще, самоубийство на почве раскаяния, после всех Иудиных
подвигов во время ареста Учителя, психологически совершенно неубедительно.
Такое действительно случается с людьми, которые совершили предательство,
уступив насилию или шантажу; Иуда же действовал по собственной инициативе,
вполне обдуманно и хладнокровно. Можно, конечно, принять каноническую
версию, что в момент предательства его "обуял бес", а потом наваждение
прошло, однако такие "объяснения" давайте все-таки прибережем на совсем уж
