беглого агента и не обнаружив там никаких его следов, мы пришли к
неутешительному выводу: если до послезавтрашнего рассвета Иуда не совершит
какой-нибудь крупной ошибки - нам его не найти. Тогда и затевать
"воскрешение" совершенно бессмысленно.
Я механически делал пометки на карте города в соответствии с
постоянно поступавшими рапортами службы наружного наблюдения (она в
последние часы стала работать в режиме "чрезвычайный розыск") - все лучше,
чем сидеть сложа руки. Фабриций же тем временем продолжал изучать, в
поисках хоть малейшей зацепки, досье Демиурга, и так уже разобранное нами
по листику как минимум трижды. И вот, наконец, по прошествии двух часов,
проведенных в полном молчании, центурион негромко окликнул меня;
оторвавшись от карты, я увидел, что тот протягивает мне два документа - из
числа последних.
- Скажите, экселенц, вот рапорт, в котором Иуда сообщает о
"предательстве" Иоанна. Здесь на полях есть ваша пометка о том, что ему
прямо при контакте были выплачены деньги из секретного фонда - "на
ликвидацию последствий возможного предательства". А много ли было этих
денег?
- Где-то около четырех сотен динариев; тебе необходима совершенно
точная сумма?
- Да нет, как раз не обязательно - важен ее порядок. Дело в том, что,
отправляясь с группой захвата в Гефсиманию, Иуда оставил свой денежный
ящик в здании Синедриона; мои люди тем временем - я и сам не знаю зачем -
заглянули в него. Так вот, в нем было всего восемнадцать монет; интересно,
куда делись еще 382 (или сколько их там было)?
- Ну так это же естественно! Помнишь, как Иуда чуть не засыпался с
полным ящиком денег, когда община потребовала объяснений? После той
истории он стал очень осторожен...
- Вы меня невнимательно слушаете, экселенц. Меня интересует не _п_о
к_а_к_о_й _п_р_и_ч_и_н_е_ из ящика испарились 382 динария, а _г_д_е
и_м_е_н_н_о_ они сейчас находятся.
- Так вот оно что... Да, пожалуй, ты прав: единственное, что может
сподвигнуть Иуду сделать глупость - это его алчность. Итак, Иерусалим
исключается - он тогда безумно торопился обратно за город, к "своим".
Присоединить эти монеты к своей основной захоронке у него времени тем
более не было... Так ты думаешь - Гефсимания?
- Думаю, да. Может быть, где-нибудь еще по Иерихонской дороге, но это
вряд ли - здесь все-таки нужен надежный стационарный тайник.
- Ну что же, это мысль. Сыщики пускай продолжают розыски в городе, а
в Гефсимании организуем засаду из спецназовцев. И если он действительно
попытается уйти из Иерусалима этой или следующей ночью (а чего ему здесь
дожидаться?) - должен попасться: оставить такую заначку до лучших времен у
него духу не хватит.
Итак, по части розыска Иуды было, пожалуй, сделано все, что возможно;
теперь нам оставалось только ждать - клюнет или нет. А тем временем
предстояло заняться другим элементом нашего плана - обеспечить
"мистическое" исчезновение тела Иешуа. Завтра с утра у гробницы Иосифа
появится стража; об этом позаботятся Никодим с Иосифом, Синедрион и
прокуратор - дружно не ведая, что творят. Перед нами же открывались две
возможности, и теперь предстояло решить, какую из них выбрать.
Более простой вариант был таков. Следующей ночью, когда (вернее -
если) мы получим сообщение о том, что Иуда ликвидирован, явиться к
охраняемой римской стражей гробнице, предъявить свои удостоверения и
попросту забрать тело, велев легионерам держать язык за зубами; солдаты
поутру "обнаружат" вскрытую и опустевшую могилу и изобразят панику.
Вариант этот действительно был прост как апельсин, однако это как раз тот
самый случай, когда простота хуже воровства. Во-первых, первосвященники
могли настоять на совместном карауле легионеров с храмовой стражей;
вероятность этого мала, но все же существует. Во-вторых (и что гораздо
важнее), это было бы прямым нарушением категорического запрета прокуратора
втягивать в эти сомнительные игры каких-либо официальных лиц, в данном
случае - начальника караула. Этот вариант был нами с сожалением отвергнут.
Поэтому мы начали действовать по другому варианту - более сложному и
рискованному. Этот план строился на сочетании двух факторов. Во-первых,
как вам, возможно, известно, проконсул, евреи изготавливают из своих
покойников некое подобие египетских мумий, запеленывая их во много слоев
пропитанной благовониями ткани. Иными словами - само мертвое тело под
слоями материи разглядеть в принципе невозможно; именно поэтому нам было
необходимо, чтобы Иешуа похоронили по полному иудаистскому обряду.
Во-вторых, ни одного еврея, чтущего Моисеев закон, никакими силами нельзя
заставить прикоснуться к уже погребенному трупу.
Ночью, дождавшись ухода от гробницы Иосифа с Никодимом и помогавших
им спутниц Иешуа, мы извлекли из нее покойника, и положили на его место
тряпичную куклу, запакованную в погребальные пелены. Когда утром у
гробницы появился взвод легионеров, сопровождаемый по пятам обливающимися
потом членами Синедриона, наступил решительный момент. Я наблюдал из
некоторого отдаления за опечатыванием гробницы, готовый немедленно
вмешаться - если, к примеру, какой-нибудь не в меру ретивый декурион
начнет проявлять инициативу; хвала Юпитеру, с этим обошлось. Иудейские
иерархи меня волновали в последнюю очередь. Ну, заглянул один из них, с
явственным омерзением, внутрь гробницы; с полуденного-то света да в
темноту - много ли разглядишь? А тут ведь, голубок, _щ_у_п_а_т_ь_ надо, и
без дураков. Впрочем, для этих раззолоченных пней все это явно чистая
проформа; вон, уже и печать прикладывают. Ну-ну; поглядим, как вы запоете
послезавтра утречком...
Итак, вся подготовка была завершена. Теперь все зависело от того,
успеем ли мы за оставшиеся день с ночью добраться до Иуды, а здесь пока
продвижений не было никаких. Более того: выяснилось, что смахивающего на
него человека видели вчерашним утром в непосредственной близости от
Сузских ворот; не исключено, что мы ищем в Иерусалиме прошлогодний снег.
Ничего другого, однако, нам просто не оставалось. Сыщики продолжали
методично прочесывать городские трущобы и наблюдать за фешенебельными
особняками; обратившись в камни, замерли в своей гефсиманской засаде
спецназовцы; мы же с центурионом, уже сделав все, что в наших силах,
обречены были просто ждать - в полном безделье, вися и тихонько
раскачиваясь на собственных нервах.
Звезды на сереющем предутреннем небе уже почти померкли - вместе с
нашей надеждой, когда в дверях, наконец, бесшумно возникла гигантская
фигура. А когда командир гефсиманской засады декурион Петроний выпростал
из-под плаща-невидимки руку, небрежно замотанную окровавленной тряпкой, я
испытал животную радость смертника, получившего отсрочку.
...Так точно, ваше благородие, удалось, но с огрехами. Только
распорядитесь немедленно врача к Руфию из второго взвода; да,
т_я_ж_е_л_ы_й_: боялись - не довезем. Так точно, есть и еще один, но это
уже царапина, так же как у меня. Раненых многовато?! А вы бы сколько
хотели, если брать живым бойца такого класса?! Он-то, между прочим, точно
знал, что никакой пощады ему не предвидится, так что дрался - будь здоров!
А главное - все это оказалось попусту; ну, в том смысле, что в итоге все
равно пришлось попортить ему шкурку, а то иначе мог бы и вовсе уйти. Так
что повесить-то повесили, да только вот в брюхе у него такая дыра, что
кишки наружу вытарчивают, и вся поляна в кровище; в общем, "самоубийство"
вышло то еще... Фельдшер уже дожидается? Благодарствую, ваше благородие.
Рад стараться!
Да, с имитацией самоубийства Иуды, похоже, номер не прошел, однако не
будем сердить Фортуну излишней привередливостью. В конце концов, главная
цель достигнута, и теперь можно двигаться дальше - в соответствии с
планом. Двигаться, кстати, надлежало молниеносно, ибо краешек неба на
востоке уже отчетливо светлел, а когда мы с нарядом спецназовцев добрались
до гробницы Иосифа, уже начинались предрассветные сумерки.
Сунув под нос начальнику караула - молоденькому, только что из
училища, армейскому центуриону - свой золотой жетон с летучей мышью и
дикторским топориком, я приказал сдвинуть камень, закрывающий вход в
гробницу. И когда появившийся из склепа спецназовец выволок наружу пустые
погребальные одеяния, я, глядя сквозь помертвевшего от ужаса и изумления
парня, процедил: "Ну и как вы все это объясните, центурион?" И тут же,
оборвав его жалобный лепет, рявкнул: "Ты соображаешь, чего натворил,
недоумок?! Ведь это же международный скандал! Под трибунал пойдешь - это
уж как пить дать, и моли Юпитера, чтобы тебе отделаться штрафной ротой!"
А когда почувствовал, что тот уже дозрел, и явно прикидывает - не
следует ли ему заколоться прямо сейчас, не отходя от кассы, то несколько
ослабил хватку и начал инструктаж: "Отправляйся в Синедрион, да поживее.
Распишешь им там все, да в подробностях, как только что мне собирался: и
как вы опечатывали (вместе с ними, между прочим!), и как вы тут бдели,
глаз не смыкая, и что ты ума не приложишь, куда это тело подевалось - ну
прямо как испарилось! Пускай они с тобой вместе голову поломают. Если
сумеешь их убедить, что без чудес тут не обошлось (чем черт не шутит,
евреи - народ суеверный), - твое счастье. Давай, давай, центурион, вперед
- и с песней! Нам теперь всем надолго дел хватит - эту твою кашу
расхлебывать..."
Да уж, предмет для размышлений у первосвященников теперь - серьезнее
не придумаешь. Главное, парень в таком состоянии, что сразу будет видно -
не врет; чтобы так _и_г_р_а_т_ь_ панику, надо быть профессиональным
актером, а не младшим офицером дальнего гарнизона, и первосвященники не
смогут этого не почувствовать. Трудно предугадать, какую версию Синедрион
выскажет официально и какие признания он сейчас выудит из
бедняги-центуриона; для себя, однако, большинство из его членов наверняка
решит, что тут и вправду имело место Чудо, а это хотя бы на время приведет
их в состояние паралича.
Центурион тем временем понуро построил свой взвод, дал было команду
"Вперед - шагом марш!", но вдруг замешкался; как я полагаю, не должен ли
он все-таки оставить здесь караул до окончания назначенного срока? Тут уж
я не выдержал, и заорал на него, пнув ногою валявшееся перед склепом
погребальное одеяние: "Ты чего тут охранять собрался, Аргус недоделанный?
Это тряпье, что ли?" Мало-помалу нервное напряжение последних суток
начинало сказываться и на мне; а сорвался я потому, что этим ребятам давно
уже пора было отсюда выметаться: на сцене с минуту на минуту должно было
начаться второе действие, а его персонажам встречаться с легионерами было
совершенно ни к чему.
В общем, едва мы успели разместить вокруг гробницы "ангелов в
белоснежных одеяниях", как появились женщины-спутницы Иешуа. Ну, здесь все
получилось как нельзя лучше: женщины немедля попадали ниц, а ангелы,
патетически возвестив им о воскресении Учителя, перешли к практическим
инструкциям: "Идите, скажите ученикам и Петру, что Он предваряет вас в
Галилее". Во-первых, мы с Фабрицием единодушно решили, что лидером секты
отныне надлежит быть Петру - остальные на эту роль явно не тянут.
Во-вторых, надо было эвакуировать учеников из Иерусалима, и притом
немедленно. В создавшейся ситуации наиболее логичный для первосвященников
ход - схватить нескольких учеников, подвергнуть их допросу третьей
