треугольных шапочках, снабженных короткой серебряной бахромой. Им вдогонку
поспешил еще один, со связкой книг под мышкой. Компания отчего-то
развеселилась, опоздавшего хлопали по плечу, причем так радушно, что в
конце концов сбили его шапочку на булыжную мостовую.
Компания удалялась, и Руал, ведомый неким неясным любопытством,
двинулся следом. Заинтригованная Тилли тянулась за ним, как хвост.
Ребята, которые, конечно, были студентами, завели тем временем
оживленный спор, и отпускаемые ими ученые словечки вызывали в прохожих
невольное уважение. Опоздавший, тот, что был со связкой книг, говорил
громче и возбужденнее всех, и его шапочка то и дело соскальзывала с
макушки. Руал ускорил шаг, Тилли топала следом.
Улица вылилась на площадь, на широкую мощеную площадь, окруженную
добротными домами из красного кирпича. Над черепичными крышами высилась
башня - островерхая, с изъеденными временем толстыми стенами, с частыми
решетками в узких окнах. У входа в башню постукивали алебардами
внушительного вида стражники.
Напротив башни помещалось еще более примечательное строение -
университет. С двух сторон от широкой мраморной лестницы замерли в
величественных позах железная змея и деревянная обезьяна, символизирующие
мудрость и стремление к познанию. Окна четырех высоких этажей были
расписаны замысловатыми символами и географическими контурами, а на
круглом, огражденном стальными прутьями балконе старый служитель орудовал
тряпкой, смахивая пыль с человеческого скелета.
- Ах, ты! - сказала Тилли.
Здание городского суда тоже выходило фасадом на площадь, но смотреть
на него было неприятно - мрачное и приземистое, оно имело перед входом
круглую черную тумбу с маленькой символической виселицей, на которой
болтался тряпичный казненный. "Бойся закона!" - большими буквами было
вычеканено на железных дверях суда. Руал и Тилли, не сговариваясь,
обогнули эти двери по большой дуге.
Площадь оживала все более и более, бойко шла торговля с лотков,
галдела толпа, то и дело проезжали роскошные экипажи. Тилли уставилась на
черного трубочиста, который с нарочитой грацией перебирался с одного
черепичного склона на другой, и чуть было не налетела на неспешно
прогуливающийся патруль. Офицер в красном с белыми полосками мундире
нахмурил было коротко подстриженные брови, но, на счастье, его внимание
было отвлечено внезапным шумом на площади.
Студенты - их стало вдвое больше - стайкой стояли у широких ступеней
университета и вдохновленно дразнили парочку вертлявых девиц в ярких,
крикливых нарядах. Из того, как незлобливо и даже благосклонно огрызались
девицы, можно было заключить, что ученые юноши знакомы с ними довольно
давно и достаточно близко. Офицер стражи, а с ним и его солдаты, с
интересом наблюдали за перебранкой.
Между тем к университетскому крыльцу вышел старик в пышном парике, в
черном балахоне и с массивной цепью на шее. Студенты притихли, как мыши,
девицы с разгону хихикнули несколько раз и смешались с толпой. Старик,
исполненный негодования, что-то сурово выговаривал почтительно застывшим
юношам, голос его напоминал звуки, издаваемые ученым скворцом. Закончив
нравоучение, старик с минуту постоял молча - для внушительности - и
удалился в храм науки. За ним, хихикая в рукава, цепочкой потянулись
студенты. Последний, со связкой книг, проходя между змеей и обезьяной,
дружески хлопнул мартышку по деревянному заду.
- Смотри! - девчонка дернула Ильмарранена за рукав.
По площади все так же степенно и неспешно шли четверо в капюшонах,
неотличимые от тех, встреченных Руалом и Тилли возле памятника священному
привидению. Девчонка набралась решимости и спросила у добродушной
цветочницы:
- А кто это, тетенька?
Тетенька оказалась весьма разговорчивой особой, она всплеснула руками
так, что ее хризантемы согласно закивали головками:
- Как ты можешь не знать, девочка? Это воины священного привидения
Лаш! Они следят за тем, чтобы живущие выказывали привидению свой трепет и
почитали его. Они совершают некие тайные обряды в башне, а потом передают
всем священную волю Лаш, и с этой волей считаются и мэр, и судья, и
начальник стражи!
Тут цветочницу отвлек розовощекий франт, заинтересовавшийся ее
товаром.
Руал и Тилли переглянулись и двинулись дальше.
Приостановившись у входа в университет, Ильмарранен не выдержал и
подошел к деревянной обезьяне. Ее зад был отполирован до блеска
поколениями шкодливых студентов, и Руалу вдруг мучительно захотелось
носить треугольную шапочку с бахромой и замирать под взглядом строгого
профессора. Он шагнул к дверям, но войти не решился, только вспомнил на
мгновение пряный запах книжной пыли, и узоры прожилок на деревянной
столешнице, и как немеет щека, когда засыпаешь над фолиантом... Тилли
нетерпеливо тянула его за полу, он сдержал вздох и пошел прочь.
Вертелся людской водоворот, зазывали торговцы; Тилли, возбужденная
сверх меры, крутилась у всех под ногами и как-то особенно преданно
заглядывала Руалу в глаза. Он усмехнулся, видя, как удивляет ее большой
город и как он ей нравится. Его толкнули, толкнувший - весьма приличного
вида господин в длиннополом кафтане - мимоходом извинился, Руал извинился
тоже. Между ними шмыгнула Тилли, подмигнула Ильмарранену круглым веселым
глазом. Мимо протопал патруль.
- Караул! - отчаянно закричали у Руала за спиной. Он обернулся.
Господин в длиннополом кафтане держался рукой за грудь, и Ильмарранен
подумал было, что у него сердечный приступ.
- Караул! - снова закричал господин. - Кошелек! Только что был,
украли! Держи вора! Патруль!
Мелькнула в толчее до смерти перепуганная рожица Тилли, а офицер в
красном с полосами мундире и его солдаты уже стояли рядом, сурово
оглядываясь и с подозрением всматриваясь в лица. В толпе возникло
замешательство.
- Держи вора! - снова закричал длиннополый господин, а офицер
рявкнул:
- Всем стоять на месте!
Солдаты обшаривали толпу глазами. Честные обыватели тоже вовсю
вертели головами, высматривая вора, который, конечно, не успел уйти
далеко.
Тилли оказалась рядом с Ильмарраненом, бледная, с лихорадочно
блестящими глазами. Вцепилась судорожно в его куртку. Руал удивился:
- Ты чего?
Тилли молча мотнула головой, а офицер и солдаты тем временем
приближались. Какого-то подозрительного парня из толпы тщательно
обыскивали под причитания пострадавшего.
- Вор! Вор! Держи вора! - прозвенел вдруг напряженный, почти что
детский голосок. Руал огляделся - девчонки рядом уже не было.
Тилли, подумал Руал с неудовольствием. Вот еще не хватало, ну куда
она лезет, дуреха?! Он поискал девчонку глазами.
Тем временем офицера стражи дернули за мундир, он наклонился,
подставив кому-то ухо, потом выпрямился и двинулся сквозь толпу:
- Посторонись! Посторонись!
Руал поднялся на цыпочки и увидел Тилли. Тилли тоже увидела
Ильмарранена, и глаза ее радостно загорелись:
- Вот, господин офицер! Вот он!
- Посторонись! - рявкнул офицер на зазевавшихся, протолкнулся к Руалу
и крепко взял его за локоть. Солдаты подоспели следом и стали вокруг них
кольцом.
- В чем дело? - спросил Руал, похолодев, но стараясь говорить
спокойно.
Вместо ответа офицер вопросительно взглянул на Тилли. Та радостно
закивала:
- Он, он! Вы обыщите его, господин офицер, кошелек-то при нем!
Руала будто ударили в лицо. Он пошатнулся, и, не веря еще, одними
губами спросил у девчонки:
- Ты что, ополоумела?!
В этот момент его локти завели назад, сноровистые руки прошлись по
его бокам, выудили из широкого кармана пастушьей куртки толстый кожаный
кошелек:
- Это что же, а?
Руал смотрел на кошелек, и перед глазами у него сгущалась пелена.
Дрогнули колени... Тилли? Зачем? Безумие...
- Я спрашиваю, чей это кошелек? - повысил голос офицер. Руал поднял
голову - как же они потешно выбривают брови, эти стражники.
Его уже вязали. Подоспевший длиннополый господин опознал кошелек и
был счастлив сверх меры. Где-то там, на краю Руалового сознания,
стрекотала Тилли: "А я увидела, как он кошелек вытащил - и в карман... Я с
люльки глазастая, ясно?" Сын спрашивал отца: "Папа, это вор? А что ему
будет?" Отец отвечал степенно: "Руку отрубят и уши... Чтоб не повадно".
- Погоди-ка, - сказал офицер и полез Ильмарранену за пазуху. Руал
дернулся, ему заломили локти, офицер тем временем вытащил на свет
небольшой грязный сверток.
- Это мое! - крикнул Руал.
Офицер оскалился:
- Ишь, ты...
Упала на мостовую тряпочка. Золотая спинка, изумрудные глаза.
Ахнули зеваки:
- Золото... Да ты глянь!
Тилли издала громкий стон досады.
Начальник патруля усмехнулся недобро:
- Да ты, никак, уже поработал, и на славу...
И приказал солдатам:
- Ведите!
Его волокли через толпу, и над головами носилось: вор, вор...
Люди расступались, тыкали пальцами, кто-то кинул камнем, а небо с
черепичными крышами вертелось над его головой, вертелось все скорее и
скорее, и с каждым шагом он забывал вкус травы, и цвет вина, и пряный
книжный запах.
Карета осталась на постоялом дворе - мы тронулись в обратный путь
налегке, верхом. Ларт торопился, и скакали мы от рассвета до заката; в
одну пеструю ленту слепились города и поселки, проносившиеся мимо,
исчезающие за спиной.
Где-то на полпути нам пришлось заночевать под открытым небом,
разложив костер на берегу озерца-болотца. Водоем этот питался хилым
родничком, с трудом пробивавшимся из-под кочки у самого берега.
Небо удивленно пялилось на нас тысячами блестящих глаз; в камышах
возилась жутковатая ночная живность. Я дремал, завернувшись в плащ, а Ларт
сидел, уставившись в огонь, и время от времени выписывал по воздуху
огненные узоры палочкой с угольком на конце. Узоры зависали в воздухе,
дрожали, распадались, гасли.
- Нет мне удачи, - говорил Ларт костру. - Бесплодные поиски,
напрасные усилия... - тут огненная картинка задержалась в воздухе дольше
обычного, вспыхнула и рассыпалась цветными искрами. Я вздохнул тяжело и
закрыл глаза, но сон не шел, вспоминались ржавое золото, пламя костра
оборачивалось пламенем пожара. "Огонь, загляни мне в глаза"...
Поворочавшись, я поднялся. Под утро становилось холодно, наползал от
болота гнилой туман, а мне вдруг захотелось пить так сильно, что, оставив
задремавшего Ларта, я отправился на поиски немощного родничка.
Я нашел его по звуку - неуверенному, но различимому в предутренней
тишине журчанию. Осторожно, бочком спустившись к самому озерному берегу, я
наощупь подставил родничку ладони, а потом и пересохшие губы.
Возня в зарослях приутихла; передо мной лежало зеркало чистой, не
завоеванной камышами воды, и в зеркале этом отражались неохотно бледнеющие
звезды. Я уперся ладонями в мокрую траву у берега и увидел свое отражение
- темный, подрагивающий на воде силуэт. Едва светало.
С носа моего упала в озеро капля, разошлись круги по зеркальной
поверхности, и, обомлев, я увидел в воде другое отражение - силуэт
стоящего за моей спиной человека.
- Хозяин? - спросил я шепотом.
Силуэт качнулся, и я почему-то понял, что это НЕ хозяин. Страшно,
сухо зашелестели камыши.
Я медленно выпрямился, оглянулся назад - и не увидел никого!
Плеснула в озере рыбешка - наверное, большая. Снова смотреть в воду я
