свою лошадь, потом опять проиграл. Короче говоря, я снова поймал ваше
седло, потом свое. Вот как обстоит дело. Это был великолепный ход, и я
остановился на нем.
Д'Артаньян вздохнул так, словно у него свалился с плеч весь трактир.
- Так, значит, алмаз остается в моем распоряжении? - робко спросил
он.
- В полном вашем распоряжении, любезный друг, и вдобавок седла наших
Буцефалов.
- Да на что нам седла без лошадей?
- У меня есть на этот счет одна идея.
- Атос, вы пугаете меня!
- Послушайте, вы, кажется, давно не играли, д'Артаньян?
- И не имею ни малейшей охоты играть.
- Не зарекайтесь. Итак, говорю я, вы давно не играли, и следова-
тельно, вам должно везти.
- Предположим! Что дальше?
- Дальше? Англичанин со своим спутником еще здесь. Я заметил, что он
очень сожалеет о седлах. Вы же, по-видимому, очень дорожите своей ло-
шадью... На вашем месте я поставил бы седло против лошади.
- Но он не согласится играть на одно седло.
- Поставьте оба, черт побери! Я не такой себялюбец, как вы.
- Вы бы пошли на это? - нерешительно сказал д'Артаньян, помимо воли
заражаясь его уверенностью.
- Клянусь честью, на один-единственный ход.
- Но, видите ли, потеряв лошадей, мне чрезвычайно важно сохранить хо-
тя бы седла.
- В таком случае поставьте свой алмаз.
- О, это другое дело! Никогда в жизни!
- Черт возьми! - сказал Атос. - Я бы предложил вам поставить Планше,
но, так как нечто подобное уже имело место, англичанин, пожалуй, не сог-
ласится.
- Знаете что, любезный Атос? - сказал д'Артаньян. - Я решительно
предпочитаю ничем не рисковать.
- Жаль, - холодно сказал Атос. - Англичанин набит пистолями. О, гос-
поди, да решитесь же на один ход! Один ход - это минутное дело.
- А если я проиграю?
- Вы выиграете.
- Ну, а если проиграю?
- Что ж, отдадите седла.
- Ну, куда ни шло - один ход! - сказал д'Артаньян.
Атос отправился на поиски англичанина и нашел его в конюшне: тот с
вожделением разглядывал седла. Случай был удобный. Атос предложил свои
условия: два седла против одной лошади или ста пистолей - на выбор. Анг-
личанин быстро подсчитал: два седла стоили вместе триста пистолей. Он
охотно согласился.
Д'Артаньян, дрожа, бросил кости - выпало три очка; его бледность ис-
пугала Атоса, и он ограничился тем, что сказал:
- Неважный ход, приятель... Вы, сударь, получите лошадей с полной
сбруей.
Торжествующий англичанин даже не потрудился смешать кости; его уве-
ренность в победе была так велика, что он бросил их на стол не глядя.
Д'Артаньян отвернулся, чтобы скрыть досаду.
- Вот так штука, - как всегда, спокойно проговорил Атос. - Какой нео-
быкновенный ход! Я видел его всего четыре раза за всю мою жизнь: два оч-
ка!
Англичанин обернулся и онемел от изумления; д'Артаньян обернулся и
онемел от радости.
- Да, - продолжал Атос, - всего четыре раза: один раз у господина де
Креки, другой раз у меня, в моем замке в... словом, тогда, когда у меня
был замок; третий раз у господина де Тревиля, когда он поразил всех нас;
и, наконец, четвертый раз в кабачке, где я метал сам и проиграл тогда
сто луидоров и ужин.
- Итак, господин д'Артаньян, вы берете свою лошадь обратно? - спросил
англичанин.
- Разумеется, - ответил д'Артаньян.
- Значит, отыграться я не смогу?
- Мы условились не отыгрываться, припомните сами.
- Это правда, лошадь будет передана вашему слуге.
- Одну минутку, - сказал Атос. - С вашего разрешения, сударь, я хочу
сказать моему приятелю несколько слов.
- Прошу вас.
Атос отвел д'Артаньяна в сторону.
- Ну, искуситель, - сказал д'Артаньян, - чего еще ты хочешь? Чтобы я
продолжал играть, не так ли?
- Нет, я хочу, чтобы вы подумали.
- О чем?
- Вы хотите взять обратно лошадь, так ведь?
- Разумеется.
- Вы сделаете ошибку. Я взял бы сто пистолей. Вам ведь известно, что
вы ставили седла против лошади или ста пистолей - на выбор?
- Да.
- Я взял бы сто пистолей.
- Ну а я возьму лошадь.
- Повторяю: вы сделаете ошибку. Что станем мы делать с одной лошадью
на двоих? Не смогу же я сидеть сзади вас - мы были бы похожи на двух сы-
новей Эймояа, потерявших своих братьев. Вы не захотите также обидеть ме-
ня, гарцуя рядом со мной на этом великолепном боевом коне. Я не колеб-
лясь взял бы сто пистолей. Чтобы добраться до Парижа, нам нужны деньги.
- Я дорожу этой лошадью, Атос.
- И напрасно, друг мой: лошадь может споткнуться и вывихнуть себе но-
гу, она может облысеть на коленях, может поесть из яслей, из которых ела
сапная лошадь, и вот она пропала или, вернее, пропали сто пистолей. Хо-
зяин должен кормить свою лошадь, в то время как сто пистолей, напротив,
кормят своего хозяина.
- Но на чем мы поедем домой?
- На лошадях наших лакеев, черт побери! По нашему виду всякий и так
поймет, что мы не простые люди.
- Хорош у нас будет вид на этих клячах рядом с Арамисом и Портосом,
которые будут красоваться на своих скакунах!
- С Арамисом и Портосом! - вскричал Атос и расхохотался.
- В чем дело? - спросил д'Артаньян, не понимавший причины веселости
своего друга.
- Нет, ничего, продолжим нашу беседу, - сказал Атос.
- Значит, по-вашему...
- Надо взять сто пистолей, д'Артаньян. На сто пистолей мы будем пиро-
вать до конца месяца. Все мы очень устали, и неплохо будет отдохнуть.
- Отдохнуть?.. О нет, Атос, немедленно по возвращении в Париж я начну
отыскивать эту несчастную женщину.
- Тем более! Неужели вы думаете, что лошадь будет при этом так же по-
лезна вам, как звонкие золотые монеты? Берите сто пистолей, друг мой,
берите сто пистолей!
Д'Артаньяну недоставало лишь одного довода, чтобы сдаться. Последний
показался ему очень убедительным. К тому же, продолжая упорствовать, он
боялся показаться Атосу эгоистичным. Итак, он уступил и решился взять
сто пистолей, которые англичанин тут же и отсчитал ему.
Теперь ничто больше не отвлекало наших друзей от мысли об отъезде.
Мировая с хозяином стоила им, помимо старой лошади Атоса, еще шесть пис-
толей. Д'Артаньян и Атос сели на лошадей Планше и Гримо, а слуги отпра-
вились пешком, неся седла на голове.
Как ни плохи были лошади, все же господа быстро обогнали своих лакеев
и первыми прибыли в Кревкер. Еще издали они увидели Арамиса, который
грустно сидел у окна и, как "сестрица Анна" в сказке, смотрел на клубы
пыли, застилавшей горизонт.
- Эй, Арамис! Какого черта вы тут торчите? - крикнули оба друга.
- Ах, это вы, д'Артаньян... это вы, Атос, - сказал молодой человек. -
Я размышлял о том, как преходящи блага этого мира, и моя английская ло-
шадь, которая только что исчезла в облаке пыли, явилась для меня живым
прообразом недолговечности всего земного. Вся наша жизнь может быть вы-
ражена тремя словами: erat, est, fuit [14].
- Иначе говоря? - спросил д'Артаньян, уже заподозривший истину.
- Иначе говоря, меня одурачили. Шестьдесят луидоров за лошадь, кото-
рая, судя по ее ходу, может рысью проделать пять лье в час!
Д'Артаньян и Атос покатились со смеху.
- Прошу вас, не сердитесь на меня, милый д'Артаньян, - сказал Арамис.
- Нужда не знает закона. К тому же я сам пострадал больше всех, потому
что этот бессовестный барышник украл у меня по меньшей мере пятьдесят
луидоров. Вот вы бережливые хозяева! Сами едете на лошадях лакеев, а
своих прекрасных скакунов приказали вести на поводу, потихоньку, не-
большими переходами.
В эту минуту какой-то фургон, за несколько мгновений до того появив-
шийся на Амьенской дороге, остановился у трактира, и из него вылезли
Планше и Гримо, с седлами на голове. Фургон возвращался в Париж порожня-
ком, и лакеи взялись вместо платы за провоз поить возчика всю дорогу.
- Как так? - удивился Арамис, увидев их. - Одни седла?
- Теперь понимаете? - спросил Атос.
- Друзья мои, вы поступили точно так же, как я. Я тоже сохранил сед-
ло, сам не знаю почему... Эй, Базен! Возьмите мое новое седло и положите
рядом с седлами этих господ.
- А как вы разделались со своими священниками? - спросил д'Артаньян.
- На следующий день я пригласил их к обеду - здесь, между прочим,
есть отличное вино - и так напоил их, что кюре запретил мне расставаться
с военным мундиром, а иезуит попросил похлопотать, чтобы его приняли в
мушкетеры.
- Но только без диссертации! - вскричал д'Артаньдн. - Без диссерта-
ции! Я требую отмены диссертации!
- С тех пор, - продолжал Арамис, - моя жизнь протекает очень приятно.
Я начал писать поэму односложными стихами. Это довольно трудно, но глав-
ное достоинство всякой вещи состоит именно в ее трудности. Содержание
любовное. Я прочту вам первую песнь, в ней четыреста стихов, и читается
она в одну минуту.
- Знаете что, милый Арамис? - сказал д'Артаньян, ненавидевший стихи
почти так же сильно, как латынь. - Добавьте к достоинству трудности дос-
тоинство краткости, и вы сможете быть уверены в том, что ваша поэма бу-
дет иметь никак не менее двух достоинств.
- Кроме того, - продолжал Арамис, - она дышит благородными страстями,
вы сами убедитесь в этом... Итак, друзья мои, мы, стало быть, возвраща-
емся в Париж? Браво! Я готов! Мы снова увидим нашего славного Портоса. Я
рад! Вы не можете себе представить, как мне недоставало этого простодуш-
ного великана! Вот этот не продаст своей лошади, хотя бы ему предложили
за нее целое царство! Хотел бы я поскорее взглянуть, как он красуется на
своем скакуне, да еще в новом седле. Он будет похож на Великого Могола,
я уверен...
Друзья сделали часовой привал, чтобы дать передохнуть лошадям. Арамис
расплатился с хозяином, посадил Базена в фургон к его товарищам, и все
отправились в путь - за Портосом.
Он был уже здоров, не так бледен, как во время первого посещения
д'Артаньяна, и сидел за столом, на котором стоял обед на четыре персоны,
хотя Портос был один; обед состоял из отлично приготовленных мясных
блюд, отборных вин и великолепных фруктов.
- Добро пожаловать, господа! - сказал Портос, поднимаясь с места. -
Вы приехали как раз вовремя. Я только что сел за стол, и вы пообедаете
со мной.
- Ото! - произнес д'Артаньян. - Кажется, эти бутылки не из тех, что
Мушкетон ловил своим лассо. А вот и телятина, вот филе...
- Я подкрепляюсь... - сказал Портос, - я, знаете ли, подкрепляюсь.
Ничто так не изнуряет, как эти проклятые вывихи. Вам когда-нибудь случа-
лось вывихнуть ногу, Атос?
- Нет, но мне помнится, что в нашей стычке на улице Феру я был ранен
шпагой, и через две - две с половиной недели после этой раны я чувство-
вал себя точно так же, как вы.
- Однако этот обед предназначался, кажется, не только для вас, любез-
ный Портос? - спросил Арамис.
- Нет, - сказал Портос, - я ждал нескольких дворян, живущих по со-
седству, но они только что прислали сказать, что не будут. Вы замените
их, и я ничего не потеряю от этой замены... Эй, Мушкетон! Подай стулья и
удвой количество бутылок.
- Знаете ли вы, что мы сейчас едим? - спросил Атос спустя несколько
минут.
- Еще бы не знать! - сказал д'Артаньян. - Что до меня, я ем шпигован-
ную телятину с артишоками и мозгами.
- А я - баранье филе, - сказал Портос.
- А я - куриную грудинку, - сказал Арамис.
- Все вы ошибаетесь, господа, - серьезно возразил Атос, - вы едите
конину.
- Полноте! - сказал д'Артаньян.
- Конину! - повторил Арамис с гримасой отвращения.
Один Портос промолчал.
- Да, конину... Правда, Портос, ведь мы едим конину? Да еще, может
быть, вместе с седлом?
- Нет, господа, я сохранил упряжь, - сказал Портос.
- Право, все мы хороши! - сказал Арамис. - Точно сговорились.
- Что делать? - воскликнул Портос. - Эта лошадь вызывала чувство не-
ловкости у моих гостей, и мне не хотелось унижать их.
