бывшей из Парижа, а она состояла из ста двадцати человек; за вычетом
двадцати, о которых мы упомянули, остальные сто охраняли королеву и осо-
бенно кардинала.
Джулио Мазарини скупился на оплату издержек своих телохранителей; по-
этому он пользовался королевскими, и пользовался очень широко, беря на
свою долю пятьдесят человек; это обстоятельство показалось бы очень неп-
риличным всякому, кто не был знаком с обычаями тогдашнего двора.
Не менее неприличным и даже странным показалось бы и то, что комнаты,
предназначенные для Мазарини, были ярко освещены и полны движения. Муш-
кетеры стояли на часах у каждой двери, никого не пропуская, кроме
курьеров, которые следовали за кардиналом для его переписки даже во вре-
мя путешествия.
Двадцать мушкетеров охраняли вдовствующую королеву; остальные трид-
цать отдыхали, чтобы сменить дежурных на следующее утро.
В той половине, которая была отведена королю, напротив, царили мрак,
молчание, пустота. Когда закрыли двери, ничто более не напоминало о пре-
бывании короля. Все слуги мало-помалу разошлись. Герцог прислал спро-
сить, не нужно ли чего-нибудь его величеству; и после краткого "нет",
сказанного лейтенантом, который привык к такому вопросу и ответу, все
погрузилось в сон на королевской половине, как в доме обыкновенного го-
рожанина.
Однако из королевских окон легко можно было слышать праздничную музы-
ку и видеть ярко освещенные окна залы.
Пробыв минут десять в своей комнате, Людовик XIV заметил по более
усиленному, чем при его уходе, движению, что кардинал тоже удаляется на
покой; его провожала большая толпа кавалеров и дам.
Кардинал прошел по двору в сопровождении герцога который сам светил
ему. Потом прошла королева; ее вела под руку герцогиня, и обе разговари-
вали вполголоса, как старинные приятельницы.
За ними парами шли придворные дамы, пажи, слуги весь двор осветился,
как при пожаре, мерцающими блесками. Потом шум шагов и голосов замер в
верхний этажах замка.
Никто не думал о короле, который облокотился у окна и печально слу-
шал, как утихал весь этот шум: никто, кроме незнакомца из "Гостиницы Ме-
дичи", который вышел на улицу, завернувшись в свой черный плащ.
Он направился прямо к замку и с задумчивым видом стал прохаживаться
около дворца, смешавшись с любопытными; видя, что никто не стережет
главных ворота, потому что солдаты герцога братались с королевскими и
вместе пили до устали, или, лучше сказать, без устали, незнакомец проб-
рался сквозь толпу, пересек двор и ступил на лестницу, которая вела к
кардиналу.
Вероятно, он пошел в эту сторону потому, что видел блеск огней и су-
етню пажей и слуг.
Но его тотчас остановили щелканье мушкета и окрик часового.
- Куда идете, приятель? - спросил часовой.
- К королю, - отвечал незнакомец спокойно в с достоинством.
Солдат позвал одного из приближенных кардинала, который сказал топом
канцелярского чиновника, направляющего просителя:
- Ступайте по той лестнице.
И, не заботясь больше о незнакомце, офицер возобновил прерванный раз-
говор.
Незнакомец, не ответив ни слова, направился к указанной лестнице.
В этой стороне - ни шума, ни света. Темнота, в которой мелькала лишь
тень часового. Тишина, позволявшая незнакомцу слышать шум своих шагов и
звон шпор на каменных плитах.
Часовой принадлежал к числу двадцати мушкетеров, назначенных для ох-
раны короля; он стоял на часах добросовестно, с непреклонным видом.
- Кто идет? - крикнул часовой.
- Друг! - отвечал незнакомец.
- Что вам надо?
- Говорить с королем.
- Ого! Это невозможно!
- Почему?
- Его величество лег почивать.
- Все равно мне надо переговорить с ним.
- А я говорю вам, что это невозможно.
И часовой сделал угрожающее движение; но незнакомец не двинулся с
места, как будто ноги его приросли к полу.
- Господин мушкетер, - сказал он, - позвольте узнать: вы дворянин?
- Да.
- Хорошо. Я тоже дворянин, а дворяне должны оказывать услуги друг
другу.
Часовой опустил ружье; его убедило достоинство, с которым были произ-
несены эти слова.
- Говорите, сударь, - отвечал он, - и если вы потребуете того, что
зависит от меня...
- Благодарю. При вас есть офицер?
- Есть, наш лейтенант.
- Хорошо. Я хочу поговорить с вашим лейтенантом. Где он?
- А! Это другое дело! Входите.
Незнакомец величественно кивнул часовому и пошел вверх по лестнице.
Крики: "Посетитель к лейтенанту", перелетая от одного часового к друго-
му, прервали первый сон офицера.
Натянув сапоги, протирая глаза и застегивая плащ, лейтенант пошел
навстречу незнакомцу.
- Что вам угодно, сударь? - спросил он.
- Вы дежурный офицер, лейтенант мушкетеров?
- Да, я.
- Сударь, мне необходимо переговорить с королем.
Лейтенант пристально посмотрел на незнакомца и одним быстрым взглядом
увидел все, что ему было нужно, то есть высокое достоинство под простой
одеждой.
- Я не думаю, чтобы вы сошли с ума, - начал офицер. - Однако должны
же вы знать, что нельзя входить к королю без его разрешения.
- Он разрешит.
- Позвольте мне, сударь, усомниться в этом. Король четверть часа на-
зад вошел в свою спальню, и теперь он, должно быть, раздевается. Притом
не ведено пускать никого.
- Когда он узнает, кто я, - возразил незнакомец, гордо поднимая голо-
ву, - он отменит запрет.
Офицер еще более удивился и поколебался:
- Если я соглашусь доложить о вас, назовете ли вы, по крайней мере,
свое имя?
- Доложите, что с ним желает говорить Карл Второй, король Англии,
Шотландии и Ирландии.
Офицер вскрикнул от удивления и отступил на шаг, на его бледном лице
выразилось чрезвычайное волнение, которое неустрашимый воин тщетно ста-
рался скрыть.
- О ваше величество, - сказал он, - я должен был бы тотчас узнать
вас.
- Вы видели мой портрет?
- Нет, ваше величество.
- Или вы видели меня прежде при дворе, до моего изгнания из Франции?
- Нет.
- Как же могли вы узнать меня, если никогда не видели ни меня, ни мо-
его портрета?
- Ваше величество, я видел короля, вашего родителя, в страшную мину-
ту...
- В тот день, когда...
- Да.
Облачко грусти пробежало по лицу короля; движением руки он как бы
смахнул его и повторил:
- Можете ли вы доложить обо мне?
- Простите, ваше величество, - отвечал офицер, - но по вашему костюму
я никак не мог узнать короля. Однако, как я уже сказал вам, я имел честь
видеть короля Карла Первого... Но простите... я спешу доложить о вас.
Он сделал было несколько шагов, но тотчас вернулся обратно.
- Вашему величеству, - спросил он, - вероятно, угодно, чтобы это сви-
дание осталось в тайне?
- Я этого не требую, но если возможно сохранить тайну...
- Это возможно, ваше величество. Я могу ничего не говорить дежурному
при короле Но для этого вы должны отдать мне шпагу.
- Правда... Я совсем забыл, что к королю Франции никто не входит с
оружием.
- Ваше величество можете составить исключение; но в таком случае я
должен предупредить дежурных, чтобы сложить с себя ответственность.
- Вот моя шпага, сударь. Доложите обо мне королю.
- Сейчас, ваше величество.
Офицер пошел и постучал в дверь, которую тотчас открыли.
- Его величество король Англии! - доложил офицер.
- Его величество король Англии! - повторил слуга.
При этих словах приближенный распахнул обе половинки двери, и стояв-
шие снаружи увидели, как Людовик XIV, без шляпы и шпаги, в расстегнутом
камзоле, чрезвычайно удивленный, направился к дверям.
- Вы, брат мой, вы здесь в Блуа! - воскликнул Людовик XIV, делая ру-
кой знак приближенному и слуге, чтобы они вышли в другую комнату.
- Ваше величество, - отвечал Карл II, - я ехал в Париж в надежде уви-
деть вас там. Молва известила меня, что вы скоро приедете сюда. Поэтому
я остался здесь: мне нужно сообщить вам очень важную вещь.
- Хотите говорить здесь?
- Кажется, в этом кабинете никто не услышит нашего разговора?
- Я отпустил приближенного и дежурного слугу; они в соседней комнате.
За этой перегородкой пустая комната, выходящая в переднюю, где сидит
только офицер, которого вы видели, не так ли?
- Да.
- Говорите же, брат мой, я слушаю вас.
- Ваше величество, я начинаю, надеясь встретить в вас сочувствие к
бедствиям нашего дома.
Людовик покраснел и придвинул свое кресло к креслу английского коро-
ля.
- Ваше величество, - продолжал Карл, - мне не нужно спрашивать, знае-
те ли вы подробности моих злоключений.
Людовик покраснел еще более и, взяв руку английского короля, отвечал:
- Брат мой, стыдно сознаться, но кардинал редко говорит при мне о по-
литике. Этого мало: прежде мой слуга Ла Порт читал мне исторические со-
чинения, но кардинал запретил эти чтения и уволил Ла Порта. Я должен
просить вас рассказать мне о своих несчастиях, как человеку, который ни-
чего о них не знает.
- О, ваше величество, если я расскажу все, с самого начала, то тем
более пробужу в вас сострадание.
- Говорите, говорите!
- Вы знаете, государь, что меня призвали в Эдинбург в тысяча шестьсот
пятидесятом году, во время экспедиции Кромвеля в Ирландию, и короновали
в Стоне. Через год Кромвель, раненный в одной из захваченных им провин-
ций, вновь напал на нас. Встретиться с ним было моей целью, уйти из Шот-
ландии - моим желанием.
- Однако, - возразил молодой король, - Шотландия почти ваша родина.
- Да. Но Шотландцы были для меня жестокими соотечественниками! Они
принудили меня отказаться от веры моих отцов. Они повесили лорда Монтро-
за, предали первейшего из моих приверженцев, потому что он не участвовал
в союзе. Ему предложили высказать предсмертное желание. Он попросил,
чтобы его разрубили на столько частей, сколько в Шотландии городов, что-
бы в каждом из них были свидетели его верности. Переезжая и в города в
город, я всюду находил останки этого благородного человека, который
действовал, сражался, дышал для меня...
Смелым маневром я обошел армию Кромвеля и вступил в Англию. Протектор
гнался за мной. Это было странное бегство, имевшее целью добиться коро-
ны. Если бы я достиг Лондона прежде Кромвеля, то награда за эту скачку
досталась бы мне. Но он настиг меня у Уорчестера.
Гений Англии был уже не с нами, а с ним. Третьего сентября тысяча
шестьсот пятьдесят первого года, в годовщину битвы при Дембаре, роковой
для шотландцев, я был разбит.
Две тысячи человек пали вокруг меня, прежде чем я отступил на шаг.
Наконец все же пришлось бежать.
Тут история моя становится романом. Я остриг волосы и переоделся дро-
восеком. Целый день провел на ветвях дуба, прозванного за это королевс-
ким: так зовется он теперь. Мои приключения в Стаффордском графстве, от-
куда я выехал, увозя на своем коне дочь моего хозяина, до сих пор служат
предметом рассказов, из них сложится баллада. Когда-нибудь, ваше вели-
чество, я запишу все это в поучение королям, моим братьям.
Я опишу, как, прибыв к Нортону, я встретил придворного капеллана,
смотревшего на игру в кегли, и моего старого слугу, который залился сле-
зами, узнав меня. Второй так же мог погубить меня своей верностью, как
первый - своим предательством... Я расскажу о страшных минутах... да,
ваше величество, страшных минутах, которые я пережил... например, когда
кузнец полковника Уиндгема, осматривавший наших лошадей, объявил, что
они подкованы в северных провинциях...
- Как удивительно, - прошептал Людовик XIV, - что я ничего этого не
знал... Я знал только, что вы сели на корабль в Брайгельмстеде и высади-
лись в Нормандии.
- О, - прошептал Карл, - если короли ничего не знают один о другом,
то как могут они помогать друг Другу!
- Но скажите мне, брат мой, - спросил Людовик, - раз вас так дурно
приняли в Англии, то как же вы еще надеетесь на эту несчастную страну,
