взглянуть, не подсматривает ли кто-нибудь за ним, а на самом деле для
того, чтобы подышать свежим воздухом; он чувствовал, что вот-вот упадет
в обморок.
Остров был безлюден, и высоко стоящее солнце заливало его своими па-
лящими лучами. Вдали рыбачьи лодки раскинули свои крылья над сапфир-
но-синим морем.
Дантес с утра ничего не ел, но ему было не до еды; он подкрепился
глотком рома и вернулся в пещеру.
Кирка, казавшаяся ему такой тяжелой, стала снова легкой; он поднял
ее, как перышко, и бодро принялся за работу.
После нескольких ударов он заметил, что камни ничем не скреплены меж-
ду собой, а просто положены один на другой и покрыты штукатуркой, о ко-
торой мы уже говорили. Воткнув в одну из расщелин конец кирки, Эдмон на-
лег на рукоятку - и камень упал к его ногам!
После этого Дантесу осталось только выворачивать камни концом кирки,
и все они, один за другим, упали рядом с первым.
Дантес давно уже мог бы войти в пробитое им отверстие, но он все еще
медлил, чтобы отдалить уверенность и сохранить надежду.
Наконец, преодолев минутное колебание, Дантес перешел из первой пеще-
ры во вторую.
Вторая пещера была ниже, темнее и мрачнее первой; воздух, проникавший
туда через только что пробитое отверстие, был затхлый и промозглый, че-
го, к удивлению Дантеса, не было в первой пещере.
Дантес подождал, пока наружный воздух несколько освежил эту мертвую
атмосферу, и вошел.
Налево от входного отверстия был глубокий и темный угол.
Но мы уже говорили, что для Дантеса не существовало темноты.
Он осмотрел пещеру. Она была пуста, как и первая.
Клад, если только он существовал, был зарыт в этом темном углу.
Мучительная минута наступила. Фута два земли - вот все, что отделяло
Дантеса от величайшего счастья или глубочайшего отчаяния.
Он подошел к углу и, как бы охваченный внезапной решимостью, смело
начал раскапывать землю.
При пятом или шестом ударе кирка ударилась о железо.
Никогда похоронный звон, никогда тревожный набат не производили тако-
го впечатления на того, кто их слышал.
Если бы Дантес ничего не нашел, он не побледнел бы так страшно.
Он ударил киркой в другом месте, рядом, и встретил то же сопротивле-
ние, но звук был другой.
- Это деревянный сундук, окованный железом, - сказал он себе.
В эту минуту, заслоняя свет, мелькнула чья-то быстрая тень.
Дантес выпустил из рук кирку, схватил ружье и выбежал из пещеры.
Дикая коза проскочила мимо входа в пещеру и щипала траву в нескольких
шагах от него.
Это был удобный случай обеспечить себе обед; но Дантес боялся, что
ружейный выстрел привлечет кого-нибудь.
Он подумал, потом срубил смолистое дерево, зажег его от курившегося
еще костра контрабандистов, на котором жарился козленок, и возвратился с
этим факелом в пещеру.
Он не хотел упустить ни одной мелочи из того, что ему предстояло уви-
деть. Он поднес факел к выкопанному им бесформенному углублению и понял,
что не ошибся: кирка в самом деле била попеременно то в железо, то в де-
рево.
Он воткнул свой факел в землю и - снова принялся за работу.
В несколько минут Дантес расчистил пространство в три фута длиной и в
два шириной и увидел сундук из дубового дерева, окованный чеканным желе-
зом. На крышке блестела не потускневшая под землей серебряная бляха с
гербом рода Спада, - отвесно поставленный меч в овальном итальянском щи-
те, увенчанном кардинальской шапкой.
Дантес легко узнал этот герб, - сколько раз аббат Фариа его рисовал!
Теперь уже не оставалось сомнений. Клад был здесь; никто не стал бы с
такой тщательностью прятать пустой сундук.
В одну минуту Дантес расчистил землю вокруг сундука. Сначала показал-
ся верхний затвор, потом два висячих замка, потом ручки на боковых стен-
ках. Все это было выточено с мастерством, отличавшим эпоху, когда ис-
кусство облагораживало грубый металл.
Дантес схватил сундук за ручки и попытался приподнять его, - тщетно.
Тогда он решил открыть сундук, но и затвор, и висячие замки были
крепко заперты. Эти верные стражи, казалось, не хотели отдавать поручен-
ного им сокровища.
Дантес вдвинул острый конец кирки между стенкой сундука и крышкой,
налег на рукоятку, и крышка, завизжав, треснула; широкий пролом ослабил
железные полосы, они в свою очередь слетели, все еще сжимая своими цеп-
кими когтями поврежденные доски, - и сундук открылся.
Лихорадочная дрожь охватила Дантеса. Он поднял ружье, взвел курок и
положил его подле себя. Сперва он закрыл глаза, как это делают дети,
чтобы увидеть в сверкающей ночи своего воображения больше звезд, чем они
могут насчитать в еще светлом небе, потом открыл их и замер ослепленный.
В сундуке было три отделения.
В первом блистали красноватым отблеском золотые червонцы.
Во втором - уложенные в порядке слитки, не обделанные, обладавшие
только весом и ценностью золота.
Наконец, в третьем отделении, наполненном до половины, Эдмон погрузил
руки в груду алмазов, жемчугов, рубинов, которые, падая друг на друга
сверкающим водопадом, стучали, подобно граду, бьющему в стекла.
Насытившись этим зрелищем и несколько раз погрузив дрожащие руки в
золото и драгоценные камни, Эдмон вскочил и в исступлении бросился вон
из пещеры, как человек, близкий к безумию. Он взбежал на утес, с которо-
го видно было море, и не увидел никого. Он был один, совершенно один, с
этим неисчислимым, неслыханным, баснословным богатством, которое принад-
лежало ему. Но сон это или явь? Пригрезилось ему мимолетное видение, или
он сжимает в руках подлинную действительность?
Его тянуло снова увидеть свое золото, а между тем он чувствовал, что
в эту минуту он бы не вынес этого зрелища. Он схватился обеими руками за
голову, точно желая удержать рассудок, готовый покинуть его, потом бро-
сился бежать по острову, не только не выбирая дороги, потому что на ост-
рове Монте-Кристо дорог нет, но даже без определенного направления, пу-
гая диких коз и морских птиц своими криками и неистовыми движениями. По-
том кружным путем он возвратился назад и, все еще не доверяя самому се-
бе, бросился в первую пещеру, оттуда во вторую и опять увидел перед со-
бой этот золотой и алмазный рудник.
На этот раз он упал на колени, судорожно прижимая руки к трепещущему
сердцу и шепча молитву, внятную одному богу.
Немного погодя он стал спокойнее и вместе с тем счастливее; только
теперь он начинал верить своему счастью. И он начал считать свое бо-
гатство. В сундуке оказалось тысяча золотых слитков, каждый весом от
двух до трех фунтов; потом он насчитал двадцать пять тысяч золотых чер-
вонцев, стоимостью каждый около восьмидесяти франков на нынешние деньги,
все с изображением папы Александра VI и его предшественников, и при этом
убедился, что только наполовину опустошил отделение; наконец, он обеими
руками намерил десять пригоршней жемчуга, алмазов и других драгоценных
камней, из которых многие, оправленные лучшими мастерами того времени,
представляли художественную ценность, немалую даже по сравнению с их де-
нежной стоимостью.
День уже склонялся к вечеру. Дантес заметил, что близятся сумерки. Он
боялся быть застигнутым в пещере и вышел с ружьем в руках. Кусок сухаря
и несколько глотков вина заменили ему ужин. Потом он положил плиту на
прежнее место, лег на нее и проспал несколько часов, закрывая своим те-
лом вход в пещеру.
Эта ночь была одной из тех сладостных и страшных ночей, которые уже
два-три раза выпадали на долю этого обуреваемого страстями человека.
IV. НЕЗНАКОМЕЦ
Наступило утро. Дантес давно уже ожидал его с открытыми глазами. С
первым лучом солнца он встал и взобрался, как накануне, на самый высокий
утес острова, чтобы осмотреть окрестности. Все было безлюдно, как и тог-
да.
Эдмон спустился, подошел к пещере и, отодвинув камень, вошел; он на-
полнил карманы драгоценными камнями, закрыл как можно плотнее крышку
сундука, утоптал землю, посыпал ее песком, чтобы скрыть разрытое место,
вышел из пещеры, заложил вход плитой, навалил на нее камни, промежутки
между ними засыпал землей, посадил там миртовые деревца и вереск и полил
их водой, чтобы они принялись и казались давно растущими здесь, затер
следы своих ног и с нетерпением стал ожидать возвращения товарищей. Те-
перь уже незачем было тратить время на созерцание золота и алмазов и си-
деть на острове, подобно дракону, стерегущему бесполезные сокровища. Те-
перь нужно было возвратиться в жизнь, к людям, и добиться положения,
влияния и власти, которые даются в свете богатством, первою и величайшею
силою, какою может располагать человек.
Контрабандисты возвратились на шестой день. Дантес еще издали по виду
и ходу узнал "Юную Амелию"; он дотащился до пристани, подобно раненому
Филоктету, и, когда его товарищи сошли на берег, объявил им, все еще жа-
луясь на боль, что ему гораздо лучше. Потом в свою очередь выслушал
рассказы об их приключениях. Успех сопутствовал им; но едва они кончили
выгрузку, как узнали, что сторожевой бриг вышел из Тулона и направился в
их сторону. Тогда они поспешили уйти, жалея, что с ними нет Дантеса, ко-
торый так искусно умел ускорять ход "Амелии". Вскоре они увидели бриг,
который гнался за ними; но, пользуясь темнотою, они успели обогнуть мыс
Коре и благополучно уйти.
В общем плавание было удачным, и все они, в особенности Джакопо, жа-
лели, что Дантес не участвовал в нем и не получил своей доли прибыли -
причитающихся каждому пятидесяти пиастров.
Эдмон остался невозмутим; он даже не улыбнулся при исчислении выгод,
которые он получил бы, если бы мог покинуть остров; а так как "Юная Аме-
лия" пришла на Монте-Кристо только за ним, то он в тот же вечер переб-
рался на борт и последовал за капитаном в Ливорно.
Прибыв в Ливорно, он отправился к еврею-меняле и продал ему четыре из
своих самых мелких камней по пяти тысяч франков каждый. Еврей мог бы
спросить, откуда у матроса такие драгоценности, но промолчал, ибо на
каждом камне он взял тысячу франков барыша.
На следующий день Дантес купил новую рыбачью лодку и подарил ее Джа-
копо, прибавив к этому подарку сто пиастров для найма матросов, с одним
лишь условием, чтобы Джакопо отправился в Марсель и привез ему вести о
старике по имени Луи Дантес, живущем в Мельянских аллеях, и молодой жен-
щине по имени Мерседес, живущей в селенье Каталаны.
Тут уже Джакопо решил, что видит сон; но Эдмон сказал ему, что он по-
шел в матросы из озорства, потому что его родные не давали ему денег, но
что, прибыв в Ливорно, он получил наследство после дяди, который все
свое состояние завещал ему. Высокая просвещенность Дантеса придавала
убедительность этому рассказу, так что Джакопо ни минуты не сомневался,
что недавний его товарищ сказал ему правду.
Затем, так как срок его службы на "Юной Амелии" истек, Дантес прос-
тился с капитаном, который хотел было удержать его, но, узнав про нас-
ледство, отказался от надежды уговорить своего бывшего матроса остаться
на судне.
На другой день Джакопо отплыл в Марсель. Он условился с Дантесом
встретиться на острове Монте-Кристо.
В тот же день уехал и Дантес, не сказав никому, куда он едет, щедро
наградив на прощание экипаж "Юной Амелии" и обещав капитану когда-нибудь
подать весточку о себе. Дантес поехал в Геную.
Здесь, в гавани, как раз испытывали маленькую яхту, заказанную одним
англичанином, который, услышав, что генуэзцы лучшие кораблестроители на
Средиземном море, пожелал иметь яхту генуэзской работы. Англичанин зака-
зал ее за сорок тысяч франков; Дантес предложил за нее шестьдесят тысяч,
с тем чтобы она была ему сдана в тот же день. В ожидании своей яхты анг-
личанин отправился путешествовать по Швейцарии. Его ждали не раньше чем
через месяц; строитель решил, что успеет тем временем приготовить дру-
