страшной быстротой, появился на гребне другой волны. Дантес хотел крик-
нуть, хотел найти какой-нибудь лоскут, чтобы подать им сигнал, что они
идут навстречу гибели, но они сами это знали; при блеске новой молнии
Эдмон увидел четырех людей, ухватившихся за мачты и штаги, пятый стоял у
разбитого руля. Эти люди, вероятно, тоже увидели его, потому что отчаян-
ные крики, заглушаемые свистом ветра, долетели до его ушей. Над мачтою,
гнувшейся, как тростник, хлопал изодранный в клочья парус; вдруг снасти,
на которых он еще держался, лопнули, ветер подхватил его, и он исчез в
темных глубинах неба, подобно огромной белой птице, мелькнувшей в черных
облаках.
В тот же миг раздался оглушительный треск; Дантес услышал крики тону-
щих. Прижавшись, подобно сфинксу, к своему утесу, Дантес смотрел в морс-
кую бездну и при новой вспышке молнии увидел разбитое суденышко и между
обломками отчаянные лица и руки, простертые к небу.
Потом все исчезло во мраке ночи; страшное видение Продолжалось не
дольше вспышки молнии.
Дантес бросился вниз по скользким скалам, ежеминутно рискуя свалиться
в море. Он смотрел, прислушивался, но ничего не было ни слышно, ни вид-
но; ни криков, ни людей; одна только буря продолжала реветь вместе с
ветром и пениться вместе с волнами.
Мало-помалу ветер улегся; по небу гнало к западу большие серые тучи,
словно полинявшие от грозы; снова проступила лазурь с еще более яркими
звездами. Вскоре на востоке широкая красноватая полоса прочертила че-
рио-синий горизонт; волны, вздымаясь, вспыхнули внезапным светом, их пе-
нистые гребни превратились в золотые гривы.
Занялся день.
Дантес неподвижно и безмолвно глядел на это величественное зрелище,
словно видел его впервые; и в самом деле, за то время, что он пробыл в
замке Иф, он успел забыть, как восходит солнце. Он оборотился к крепости
и долгим взглядом окинул землю и море.
Мрачное здание - страж и властелин - вставало из волн в грозном вели-
чии.
Было часов пять утра; море постепенно утихало.
"Через два-три часа, - сказал себе Эдмон, - тюремщик войдет в мою ка-
меру, обнаружит труп моего бедного друга, опознает его, будет тщетно ме-
ня искать и поднимет тревогу; тогда найдут отверстие, подземный ход;
спросят людей, которые бросили меня в море и, наверное, слышали мой
крик. Тотчас же лодки с вооруженными солдатами пустятся в погоню за нес-
частным беглецом, который, очевидно, не мог уйти далеко. Пушечные выст-
релы возвестят всему побережью, что нельзя давать убежище голодному и
раздетому бродяге. Марсельская полиция будет уведомлена и оцепит берег,
между тем как комендант замка Иф начнет обшаривать море. Что тогда? Ок-
руженный на воде, затравленный на суше, куда я денусь? Я голоден, озяб,
я даже бросил спасительный нож, потому что он мешал мне плыть; я во
власти первого встречною, который захочет заработать двадцать франков,
выдав меня. У меня нет больше ни сил, ни мыслей, ни решимости! Боже! Бо-
же! Ты видишь мои страдания, помоги мне, ибо сам я не в силах помочь се-
бе!"
В ту минуту, как Эдмон в полубреду от истощения, потеряв способность
мыслить, шептал эту пламенную молитву, со страхом оглядываясь на замок
Иф, он увидел близ оконечности острова Помег маленькое судно, подобно
чайке летящее над самой водой; только глаз моряка мог распознать в этом
судне на еще полутемной полосе моря генуэзскую тартану. Она шла из мар-
сельского порта в открытое море, и сверкающая пена расступалась перед
узким носом, давая дорогу ее округлым бокам.
- Через полчаса, - вскричал Эдмон, - я мог бы настигнуть это судно,
если бы не опасался, что меня начнут расспрашивать, догадаются, кто я, и
доставят обратно в Марсель! Что делать? Что им сказать? Какую басню вы-
думать, чтобы обмануть их? Эти люди - контрабандисты, полупираты. Под
видом торговли они занимаются разбоем и скорее продадут меня, чем решат-
ся на бескорыстное, доброе дело.
Подождем...
Но ждать невозможно; я умираю с голоду, через несколько часов послед-
ние силы покинут меня; к тому же близится час обхода; тревоги еще не
подняли, быть может, меня и не заподозрят; я могу выдать себя за матроса
с этого суденышка, разбившегося ночью; это будет правдоподобно, опро-
вергнуть меня некому, они все утонули. Итак, вперед!..
Дантес поглядел в ту сторону, где разбилось маленькое судно, и
вздрогнул. На утесе, зацепившись за выступ, висел фригийский колпак од-
ного из утонувших матросов, а поблизости плавали обломки, тяжелые брев-
на, которые качались на волнах, ударяясь о подножие острова, словно бес-
сильные тараны.
Дантес отбросил последние сомнения; он вплавь добрался до колпака,
надел его на голову, схватил одно из бревен и поплыл наперерез тартане.
- Теперь я спасен, - прошептал он.
Эта уверенность возвратила ему силы.
Вскоре он увидел тартану, которая, идя почти против ветра, лавировала
между замком Иф и башней Кланье. Одно время Дантес опасался, что, вместо
того чтобы держаться берега, тартана уйдет в открытое море, как она
должна бы сделать, держи она курс на Корсику или Сардинию; но вскоре по
ее ходу он убедился, что она готовится пройти, как то обыкновенно делают
суда, идущие в Италию, между островами Жарос и Каласарень.
Между тем тартана и пловец неприметно приближались друг к другу; при
одном своем галсе она даже очутилась в какой-нибудь четверти мили от
Дантеса. Он приподнялся и замахал колпаком, подавая сигнал бедствия; но
никто не приметил его; тартана переложила руль и легла на ровный галс.
Дантес хотел крикнуть, но, измерив глазом расстояние, понял, что голос
его, относимый ветрам и заглушаемый шумом волн, не долетит до тартаны.
Тогда он понял, какое для него счастье, что он прихватил бревно. Он
был так истощен, что едва ли продержался бы на воде без него до встречи
с тартаной, а если бы тартана, что весьма легко могло случиться, прошла
мимо, не заметив его, то он уж наверняка не добрался бы до берега.
Хотя Дантес был почти уверен в направлении, которого держалась тарта-
на, он все же не без тревоги следил за нею, пока не увидел, что она
опять поворотила и идет к нему.
Он поплыл к ней навстречу, но, прежде чем они сошлись, тартана начала
ложиться на другой галс.
Тогда Дантес, собрав все свои силы, поднялся над водой почти во весь
рост и, махая колпаком, закричал тем жалобным криком утопающих, который
звучит словно вопль морского духа.
На этот раз его увидели и услышали. Тартана переменила курс и повер-
нула в его сторону; в то же время он увидел, что готовятся спустить
шлюпку. Минуту спустя шлюпка с двумя гребцами направилась к нему. Тогда
Дантес выпустил бревно из рук, полагая, что в нем больше нет надобности,
и быстро поплыл навстречу гребцам, чтобы сократить им путь. Но пловец не
рассчитал своих истощенных сил; он горько пожалел, что расстался с кус-
ком дерева, который уже лениво качался на волнах в - ста шагах от него.
Руки его немели, ноги потеряли гибкость, движения стали угловаты и поры-
висты, дыхание спирало в груди.
Он закричал во второй раз; гребцы удвоили усилия, и один из них крик-
нул ему по-итальянски:
- Держись!
Это слово долетело до него в тот самый миг, когда волна, на которую
он уже не имел сил подняться, захлестнула его и покрыла пеной. Он еще
раз вынырнул, барахтаясь в воде бессильно и отчаянно, в третий раз
вскрикнул и почувствовал, что погружается в море, словно к его ногам все
еще привязано тяжелое ядро.
Вода покрыла его, и сквозь нее он увидел бледное небо с черными пят-
нами.
Он сделал еще одно нечеловеческое усилие и еще раз всплыл на поверх-
ность. Ему показалось, что его хватают за волосы; потом он ничего уже не
видел, ничего не слышал; сознание покинуло его.
Очнувшись и открыв глаза, Дантес увидел себя на палубе тартаны, про-
должавшей путь. Первым движением его было взглянуть, по какому направле-
нию она идет; она удалялась от замка Иф.
Дантес был так слаб, что его радостный возглас прозвучал как стон.
Итак Дантес лежал на палубе; один из матросов растирал его шерстяным
одеялом; другой, в котором он узнал того, кто крикнул: "Держись!" - со-
вал ему в рот горлышко фляги; третий, старый моряк, бывший в одно и то
же время и шкипером и судохозяином, смотрел на него с эгоистическим со-
чувствием, обыкновенно испытываемым людьми при виде несчастья, которое
вчера миновало их, но может постигнуть завтра.
Несколько капель рому из фляги подкрепили Дантеса, а растирание, ко-
торое усердно совершал стоявший возле него на коленях матрос, вернуло
гибкость его онемевшим членам.
- Кто вы такой? - спросил на ломаном французское языке хозяин тарта-
ны.
- Я мальтийский матрос, - отвечал Дантес на ломаном итальянском, - мы
шли из Сиракуз с грузом вина и полотна. Вчерашняя буря застигла нас у
мыса Моржион, и мы разбились вон о те утесы.
- Откуда вы приплыли?
- Мне удалось ухватиться за утес, а наш бедный капитан разбил себе
голову. Остальные трое утонули. Должно быть, я один остался в живых; я
увидел вашу тартану и, боясь долго оставаться на этом пустом и необитае-
мом острове, решил доплыть до вас на обломке нашего судна. Благодарю
вас, - продолжал Дантес, - вы спасли мне жизнь; я уже тонул, когда один
из ваших матросов схватил меня за волосы.
- Это я, - сказал матрос с открытым и приветливым лицом, обрамленным
черными бакенбардами, - и пора было: вы шли ко дну.
- Да, - сказал Дантес, протягивая ему руку, - да, друг мой, еще раз
благодарю вас.
- Признаюсь, меня было взяло сомнение, - продолжал матрос, - вы так
обросли волосами, что я принял вас за разбойника.
Дантес вспомнил, что за все время своего заточения в замке Иф он ни
разу не стриг волос и не брил бороды.
- Да, - сказал он, - в минуту опасности я дал обет божией матери дель
Пье де ла Гротта десять лет не стричь волос и не брить бороды. Сегодня
истекает срок моему обету, и я чуть не утонул в самую годовщину.
- А теперь что нам с вами делать? - спросил хозяин.
- Увы! - сказал Дантес. - Что вам будет угодно; фелука, на которой я
плавал, погибла, капитан утонул. Как видите, я уцелел, но остался в чем
мать родила. К счастью, я неплохой моряк; высадите меня в первом порту,
куда вы зайдете, и я найду работу на любом торговом корабле.
- Вы знаете Средиземное море?
- Я плаваю здесь с детства.
- Вы знаете хорошие стоянки?
- Не много найдется портов, даже самых трудных, где я не мог бы войти
и выйти с закрытыми глазами.
- Ну, что ж, хозяин! - сказал матрос, крикнувший Дантесу "держись!",
- если товарищ говорит правду, отчего бы ему не остаться с нами?
- Да, если он говорит правду, - отвечал хозяин с оттенком недоверия.
- Но в таком положении, как этот бедняга, обещаешь много, а исполняешь,
что можешь.
- Я исполню больше, чем обещал, - сказал Дантес.
- Ого! - сказал хозяин, смеясь. - Посмотрим.
- Когда вам будет угодно, - отвечал Дантес, вставая. - Вы куда идете?
- В Ливорно.
- В таком случае, вместо того чтобы лавировать и терять драгоценное
время, почему бы вам просто не пойти по ветру?
- Потому что тогда мы упремся в Рион.
- Нет, вы оставите его метрах в сорока.
- Ну-ка, возьмитесь за руль, - сказал хозяин, - посмотрим, как вы
справитесь.
Эдмон сел у румпеля, легким нажимом проверил, хорошо ли судно слуша-
ется руля, и, видя, что, не будучи особенно чутким, оно все же повинует-
ся, скомандовал:
- На брасы и булиня!
Четверо матросов, составлявших экипаж, бросились по местам, между тем
как хозяин следил за ними.
- Выбирай брасы втугую! Булиня прихватить! - продолжал Дантес.
Матросы исполнили команду довольно проворно.
- А теперь завернуть!
Эта команда была выполнена, как и обе предыдущие, и тартана, уже не
