как змея, сбросил кожу и облекся в новую, на которой яд оставил пятна,
похожие на тигровые; наконец, вынужденный покинуть Рим, он бесславно по-
гиб в какой-то ночной стычке, почти забытый историей.
После смерти папы, после изгнания его сына все ожидали, что фамилия
Спада опять заживет по-княжески, как жила во времена кардинала Спада.
Ничуть не бывало. Спада жили в сомнительном довольстве, вечная тайна тя-
готела над этим темным делом. Молва решила, что Цезарь, бывший похитрее
отца, похитил у него наследство обоих кардиналов; говорю обоих, потому
что кардинал Роспильози, не принявший никаких мер предосторожности, был
ограблен до нитки.
- До сих пор, - сказал Фариа с улыбкой, прерывая свой рассказ, - вы
не услышали ничего особенно безрассудного, правда?
- Напротив, - отвечал Дантес, - мне кажется, что я читаю занима-
тельнейшую летопись. Продолжайте, прошу вас.
- Продолжаю.
Спада привыкли к безвестности. Прошли годы. Среди их потомков были
военные, дипломаты; иные приняли духовный сан, иные стали банкирами; од-
ни разбогатели, другие совсем разорились. Дохожу до последнего в роде,
до того графа Спада, у которого я служил секретарем.
Он часто жаловался на несоответствие своего состояния с его положени-
ем; я посоветовал ему обратить все оставшееся у него небольшое имущество
в пожизненную ренту; он последовал моему совету и удвоил свои доходы.
Знаменитый молитвенник остался в семье и теперь принадлежал графу
Спада; он переходил от отца к сыну, превратившись, благодаря загадочной
статье единственного обнаруженного завещания, в своего рода святыню,
хранившуюся с суеверным благоговением. Это была книга с превосходными
готическими миниатюрами и до такой степени отягченная золотом, что в
торжественные дни ее нес перед кардиналом слуга.
Увидав всякого рода документы, акты, договоры, пергаменты, оставшиеся
после отравленного кардинала и сохраняемые в семейном архиве, я тоже на-
чал разбирать эти огромные связки бумаг, как их разбирали до меня двад-
цать служителей, двадцать управляющих, двадцать секретарей. Несмотря на
терпеливые и ревностные розыски, я ровно ничего не нашел. А между тем я
много читал, я даже написал подробную, чуть ли не подневную историю фа-
милии Борджиа, только для того, чтобы узнать, не умножились ли их бо-
гатства со смертью моего Чезаре Спада, и нашел, что они пополнились
только имуществом кардинала Роспильози, его товарища по несчастью.
Я был почти убежден, что наследство Спада не досталось ни его семье,
ни Борджиа, а пребывает без владельца, как клады арабских сказок, лежа-
щие в земле под охраной духа. Я изучал, подсчитывал, проверял тысячу раз
приходы и расходы фамилии Спада за триста лет; все было напрасно: я ос-
тавался в неведении, а граф Спада в нищете.
Мой покровитель умер. Обращая имущество в пожизненную ренту, он оста-
вил себе только семейный архив, библиотеку в пять тысяч томов и знамени-
тый молитвенник. Все это он завещал мне и еще тысячу римских скудо на-
личными, с условием, чтобы я каждый год служил заупокойную мессу по нем
и составил родословное древо и историю его фамилии, что я и исполнил в
точности...
Терпение, дорогой Эдмон, мы приближаемся к концу.
В тысяча восемьсот седьмом году, за месяц до моего ареста и через две
недели после смерти графа, двадцать пятого декабря (вы сейчас поймете,
почему это число осталось в моей памяти), я в тысячный раз перечитывал
бумаги, которые приводил в порядок. Дворец был продан, и я собирался пе-
реселиться из Рима во Флоренцию со всем моим имуществом, состоявшим из
двенадцати тысяч ливров, библиотеки и знаменитого молитвенника Утомлен-
ный усердной работой и чувствуя некоторую вялость после чрезмерно сытно-
го обеда, я опустил голову на руки и заснул. Было три часа пополудни.
Когда я проснулся, часы били шесть.
Я поднял голову; кругом было совсем темно. Я позвонил, чтобы спросить
огня, но никто не пришел. Тогда я решил помочь делу сам. К тому же мне
следовало привыкать к образу жизни философа. Одной рукой я взял спичку,
а другой, так как спичек в коробке не оказалось, стал искать какую-ни-
будь бумажку, чтобы зажечь ее в камине, где еще плясал огонек, я боялся
взять в темноте какой-нибудь ценный документ вместо бесполезного клочка
бумаги, как вдруг вспомнил, что в знаменитом молитвеннике, который был
тут же на столе, вместо закладки лежит пожелтевший листок, так благого-
вейно сохраненный наследниками. Я нащупал эту ненужную бумажку, скомкал
ее и поднес к огню.
И вдруг, словно по волшебству, по мере того как разгорался огонь, на
белой бумаге начали проступать желтоватые буквы; мне стало страшно: я
сжал бумагу ладонями, погасил огонь, зажег свечку прямо в камине, с не-
изъяснимым волнением расправил смятый листок и убедился, что эти буквы
написаны симпатическими чернилами, выступающими только при сильном наг-
ревании. Огонь уничтожил более трети записки; это та самая, которую вы
читала сегодня утром. Перечтите еще раз, Дантес, и, когда перечтете, я
восполню пробелы и в словах и в смысле.
И Фариа с торжеством подал листок Дантесу, который на этот раз с жад-
ностью прочел следующие слова, написанные рыжими, похожими на ржавчину
чернилами:
Сего 25 апреля 1498 года, бу
Александром VI и опасаясь, что он, не
пожелает стать моим наследником и го
и Бентивольо, умерших от яда,
единственному моему наследнику, что я зар
ибо он посещал его со мною, а именно в
ка Монте-Кристо, все мои зол
ни, алмазы и драгоценности; что один я
ценностью до двух мил
найдет его под двадцатой ска
малого восточного залива по прямой линии. Два отв
в этих пещерах; клад зарыт в самом даль
каковой клад завещаю ему и отдаю в по
единственному моему наследнику.
25 апреля 149
Чез
- А теперь, - сказал аббат, - прочтите вот это. И он протянул Дантесу
другой листок. Дантес взял его и прочел:
дучи приглашен к обеду его святейшеством
довольствуясь платою за кардинальскую шапку,
товит мне участь кардиналов Капрара
объявляю племяннику моему Гвидо Спада,
ыл в месте, ему известном,
пещерах остров-
отые слитки, монеты, кам-
знаю о существовании этого клада,
лионов римских скудо, и что он
лой, если идти от
ерстия вырыты
нем углу второго отверстия;
лную собственность, как
8 года
аре Спада",
Фариа следил за ним пылающим взглядом.
- Теперь, - сказал он, видя, что Дантес дошел до последней строки, -
сложите оба куска и судите сами.
Дантес повиновался; из соединенных кусков получилось следующее:
"Сего 25 апреля 1498 года, бу...дучи приглашен к ободу его святей-
шеством Александром VI и, опасаясь, что он, не... довольствуясь платою
за кардинальскую шапку, пожелает стать моим наследником и го...товит мне
участь кардиналов Капрара и Бентивольо, умерших от яда... объ являю пле-
мяннику моему Гвидо Спада, единственному моему наследнику, что я
зар...ыл в месте, ему известном, ибо он посещал его со мною, а именно
в... пещерах островка Монте-Кристо, все мои зол...отые слитки, монеты,
камни, алмазы и драгоценности, что один я... знаю о существовании этого
клада, ценностью до двух мил...лионов рим ских скудо, и что он найдет
его под двадцатой ска...лой, если идти от малого восточного залива по
прямой линии. Два отв...ерстия вырыты в этих пещерах: клад зарыт в самом
даль...нем углу второго отверстия; каковой клад завещаю ему и отдаю в
по.. лную собственность, как единственному моему наследнику
25 апреля 149. ..8 года
Чез...аре Спада".
- Понимаете теперь? - спросил Фариа.
- Это заявление кардинала Спада и завещание, которое так долго иска-
ли? - отвечал Эдмон, все еще не вполне убежденный.
- Да, тысячу раз да.
- Кто же восстановил его?
- Я. По уцелевшему отрывку я разгадал остальное, соразмеряя длину
строк с шириной бумаги, проникая в скрытый смысл по смыслу видимому, как
отыскиваешь путь в подземелье по слабому свету, падающему сверху.
- И что же вы сделали, когда у вас не осталось сомнений?
- Я тотчас же отправился в путь, захватив с собою начатое мною
большое сочинение о едином итальянском королевстве; но императорская по-
лиция уже давно следила за мной; в то время Наполеон стремился к разоб-
щению провинций, в противоположность тому, чего он пожелал впоследствии,
когда у него родился сын. Спешный отъезд его, причин которого никто не
знал, возбудил подозрение, и в ту минуту, как я садился на корабль в
Пьомбино, меня арестовали.
- Теперь, - продолжал Фариа, взглянув на Дантеса с почти отеческой
нежностью, - теперь, друг мой, вы знаете столько же, сколько я. Если мы
когда-нибудь бежим вместе, то половина моего сокровища принадлежит вам;
если я умру здесь и вы спасетесь один, оно принадлежит вам целиком.
- Однако, - возразил Дантес нерешительно, - нет ли у этого клада бо-
лее законного владельца, чем мы?
- Нет, нет, будьте спокойны, вся семья вымерла; притом последний граф
Спада назначил меня своим наследником; завещав мне этот знаменательный
молитвенник, он тем самым завещал мне все, что в нем содержалось. Если
это богатство достанется нам, мы можем пользоваться им со спокойной со-
вестью.
- И вы говорите, что этот клад оценивается в...
- Два миллиона римских скудо, около тринадцати миллионов на наши
деньги.
- Не может быть! - вскричал Дантес, устрашенный огромностью суммы.
- Почему же не может быть? - сказал старик - род Спада был один из
древнейших и могущественнейших в пятнадцатом веке. Притом же в те време-
на, когда не было ни крупных денежных сделок, ни промышленности, такие
накопления золота и драгоценностей не были редкостью; и теперь еще в Ри-
ме есть семьи, которые умирают с голоду, обладая миллионом в алмазах и
драгоценных камнях, составляющих наследственный майорат, к которому они
не смеют прикоснуться.
Эдмону казалось, что он видит сон; он колебался между неверием и ра-
достью.
- Я долго хранил от вас эту тайну, - продолжал Фариа, - потому,
во-первых, что хотел вас испытать, а вовторых, потому, что хотел изумить
вас. Если бы мы бежали до моего припадка, я бы вас повез на Монте-Крис-
то. Теперь, - прибавил он со вздохом, - вы повезете меня. Что же, Дан-
тес, вы меня не благодарите?
- Это сокровище принадлежит вам, друг мой, - сказал Дантес, - оно
принадлежит вам одному, я не имею на него никакого права; я не ваш
родственник.
- Вы мой сын, Дантес, - воскликнул старик. - Вы дитя моей неволи! Мой
сан обрек меня на безбрачие; бог послал мне вас, чтобы утешить человека,
который не мог стать отцом, и узника, который не мог стать свободным.
И Фариа протянул Эдмону здоровую руку; тот со слезами обнял старика.
XIX. ТРЕТИЙ ПРИПАДОК
Теперь, когда это сокровище, бывшее столь долгое время предметом раз-
мышлений аббата Фариа, могло осчастливить того, кого он полюбил, как
родного сына, оно стало вдвое дороже его сердцу; ежедневно он говорил об
этом несметном богатстве, рисовал Дантесу, сколько добра в современном
мире можно сделать своим друзьям, обладая состоянием в тринадцать - че-
тырнадцать миллионов; тогда лицо Дантеса омрачалось; он вспоминал о
страшной клятве, которой он поклялся самому себе, и думал, сколько в
современном мире, имея тринадцать или четырнадцать миллионов, можно сде-
лать зла своим врагам.
Аббат не знал острова Монте-Кристо, но Дантес знал его; он часто про-
ходил мимо этого острова, лежащего в двадцати пяти милях от Пианозы,
между Корсикой и Эльбой, и как-то раз даже останавливался там. Остров
МонтеКристо всегда был, да и теперь еще остается пустынным и необитае-
мым; это утес почти конической формы, по-видимому поднятый из морских
глубин на поверхность вулканическим потрясением. Дантес чертил аббату
