- единственное богатство, но они не так страшны для миллионера. Что бы
ни говорили философы, деловые люди всегда докажут им противное; деньги
утешают во многих бедах, а вы должны утешиться скорее, чем кто бы то ни
было, если вы верите в целительную силу этого бальзама; вы - король фи-
нансов, точка пересечения всех могущественных сил.
Данглар искоса взглянул на графа, стараясь понять, смеется ли он, или
говорит серьезно.
- Да, - сказал он, - если богатство утешает, я должен быть утешен: я
богат.
- Так богаты, дорогой барон, что ваше богатство подобно пирамидам;
если бы хотели их разрушить, то не посмели бы; а если бы посмели, то не
смогли бы.
Данглар улыбнулся доверчивому простодушию графа.
- Кстати, когда вы вошли, я как раз выписывал пять бумажек; две из
них я уже подписал; разрешите мне подписать три остальные?
- Пожалуйста, дорогой барон, пожалуйста.
Наступило молчание, слышно было, как скрипело перо банкира; Мон-
те-Кристо разглядывал раззолоченную лепку потолка.
- Испанские? - сказал Монте-Кристо. - Или гаитийские, или неаполи-
танские?
- Нет, - отвечал Данглар, самодовольно посмеиваясь, - чеки на
предъявителя, чеки на Французский банк. Вот, граф, - прибавил он, - вы -
император - финансов, если я - король; часто вам случалось видеть такие
вот клочки бумаги стоимостью по миллиону?
Монте-Кристо взял в руку, словно желая их взвесить, пять клочков бу-
маги, горделиво переданных ему Дангларом, и прочел:
"Господин директор банка, благоволите уплатить предъявителю сего за
мой счет один миллион франков. Барон Данглар".
- Один, два, три, четыре, пять, - сказал Монте-Кристо, - пять миллио-
нов! Черт возьми, вот так размах, господин Крез!
- Вот как я делаю дела! - сказал Данглар.
- Это удивительно, особенно, если эта сумма, в чем я, впрочем, не
сомневаюсь, будет уплачена наличными.
- Так оно и будет, - сказал Данглар.
- Хорошо иметь такой кредит; в самом деле, только во Франции видишь
такие вещи; пять клочков бумаги, которые стоять пять миллионов; нужно
видеть это, чтобы поверить.
- А вы сомневаетесь?
- Нет.
- Вы это говорите таким тоном... Хотите, доставьте себе удовольствие:
пойдите с моим доверенным в банк, и вы увидите, как он выйдет оттуда с
облигациями казначейства на ту же сумму.
- Нет, право, это слишком любопытно, - сказал Монте-Кристо, складывая
все пять чеков, - я сам произведу опыт. Мой кредит у вас был на шесть
миллионов; я взял девятьсот тысяч франков, за вами остается пять миллио-
нов сто тысяч. Я беру ваши клочки бумаги, которые я принимаю за валюту
при одном взгляде на вашу подпись, и вот вам общая расписка на шесть
миллионов, которая уравнивает наши счеты. Я приготовил ее заранее, так
как должен сознаться, что мне очень нужны деньги сегодня.
И, кладя чеки в карман, он другой рукой протянул банкиру расписку.
Молния, упавшая у ног Данглара, не поразила бы его большим ужасом.
- Как же так? - пролепетал он. - Вы берете эти деньги, граф? Но,
простите, эти деньги я должен приютам, это вклад, и я обещал уплатить
сегодня.
- А, это другое дело, - сказал Монте-Кристо. - Мне не нужны непремен-
но эти чеки, заплатите мне какими-нибудь другими ценностями; я их взял
просто из любопытства, чтобы иметь возможность рассказывать повсюду, что
без всякого предупреждения, не попросив у меня и пяти минут отсрочки,
банк Данглара выплатил мне пять миллионов наличными. Это было бы велико-
лепно! Но вот ваши чеки; повторяю, дайте мне что-нибудь другое.
Он подал чеки Данглару, и тот, смертельно бледный, протянул было ру-
ку, как коршун протягивает когти сквозь прутья клетки, чтобы вцепиться в
мясо, которое у него отнимают.
Но вдруг он спохватился, сделал над собой усилие и сдержался. Затем
он улыбнулся, и его искаженное лицо смягчилось.
- Впрочем, - сказал он, - ваша расписка это те же деньги.
- Ну, конечно! Будь вы в Риме, Томсон и Френч платили бы вам по моей
расписке с той же легкостью, с какой вы сами сделали это сейчас.
- Извините меня, граф, извините.
- Так я могу оставить эти деньги себе?
- Да, да, оставьте, - сказал Данглар, отирая вспотевший лоб.
Монте-Кристо положил чеки обратно в карман, причем лицо его ясно го-
ворило:
"Что ж, подумайте; если вы раскаиваетесь, еще не поздно".
- Нет, пет, - сказал Данглар, оставьте эти чеки себе. Но, вы знаете,
мы, финансисты, очень щепетильны. Я предназначал эти деньги приютам, и
мне казалось, что я их обкрадываю, если не плачу именно этими чеками,
как будто деньги не все одинаковы. Простите меня!
И он громко, но нервически рассмеялся.
- Прощаю, - любезно отвечал Монте-Кристо, - и кладу деньги в карман.
И он вложил чеки в свой бумажник.
- Но у вас остается еще сто тысяч франков? - сказал Данглар.
- О, пустяки! - сказал Монте-Кристо. - Лаж, вероятно, составляет
приблизительно ту же сумму; оставьте ее себе, и мы будем квиты.
- Вы говорите серьезно, граф?
- Я никогда не шучу с банкирами, - отвечал МонтеКристо с серьез-
ностью, граничащей с дерзостью.
И он направился к двери как раз в ту минуту, когда лакей докладывал:
- Господин де Бовиль, главный казначей Управления приютов.
- Вот видите, - сказал Монте-Кристо, - я пришел как раз вовремя, что-
бы воспользоваться вашими чеками; их берут нарасхват.
Данглар снова побледнел и поспешил проститься с графом.
Монте-Кристо обменялся церемонным поклоном с г-ном де Бовиль, который
дожидался в приемной и был тотчас же после ухода графа введен в кабинет
Данглара.
На лице графа, всегда таком серьезном, мелькнула мимолетная улыбка,
когда в руке у казначея приютов оп увидел бумажник.
У дверей ею ждала коляска, и он велел тотчас же ехать в банк.
Тем временем Данглар, подавляя волнение, шел навстречу своему посети-
телю.
Нечего и говорить, что на его губах застыла приветливая улыбка.
- Здравствуйте, дорогой кредитор, - сказал он, - потому что я бьюсь
об заклад, что ко мне является именно кредитор.
- Вы угадали, барон, - отвечал Бовиль, - в моем лице к вам являются
приюты: вдовы и сироты моей рукой просят у вас подаяния в пять миллио-
нов.
- А еще говорят, что сироты достойны сожаления! - сказал Данглар,
продолжая шутку. - Бедные дети!
- Вот я и пришел от их имени, - сказал Бовиль. - Вы должны были полу-
чить мое письмо вчера...
- Да.
- Вот и я, с распиской в получении.
- Дорогой де Бовиль, - сказал Данглар, - ваши вдовы и сироты, если вы
ничего не имеете против, будут добры подождать двадцать четыре часа, по-
тому что граф Монте-Кристо, который только что отсюда вышел... ведь вы с
ним встретились, правда?
- Да, так что же?
- Так вот, Монте-Кристо унес их пять миллионов!
- Как так?
- Граф имел у меня неограниченный кредит, открытый римским домом Том-
сон и Френч. Он попросил у меня сразу пять миллионов, и я дал ему чек на
банк; там я держу свои деньги; вы понимаете, я боюсь, что если я потре-
бую у управляющего банком десять миллионов в один день, это может ему
показаться весьма странным. В два дня - другое дело, - добавил Данглар с
улыбкой.
- Да что вы! - недоверчиво воскликнул Бовиль. - Пять миллионов этому
господину, который только что вышел отсюда и еще раскланялся со мной,
как будто я с ним знаком?
- Быть может, он вас знает, хотя вы с ним и не знакомы. Граф Мон-
те-Кристо знает всех.
- Пять миллионов!
- Вот его расписка. Поступите, как апостол Фома: посмотрите и потро-
гайте.
Бовиль взял бумагу, которую ему протягивал Данглар, и прочел:
"Получил от барона Данглара пять миллионов сто тысяч франков, кото-
рые, по его желанию, будут ему возмещены банкирским домом Томсон и Френч
в Риме".
- Все верно! - сказал он.
- Вам известен дом Томсон и Френч?
- Да, - сказал Бовиль, - у меня была с ним однажды сделка в двести
тысяч франков; но с тех пор я больше ничего о нем не слышал.
- Это один из лучших банкирских домов в Европе, - сказал Данглар,
небрежно бросая на стол взятую им из рук Бовиля расписку.
- И на его счету было пять миллионов только у вас? Да это какой-то
набоб, этот граф Монте-Кристо!
- Я уж, право, не знаю, кто он такой, но у него было три неограничен-
ных кредита: один у меня, другой у Ротшильда, третий у Лаффита; и, как
видите, - небрежно добавил Данглар, - он отдал предпочтение мне и оста-
вил сто тысяч франков на лаж.
Бовиль выказал все признаки величайшего восхищения.
- Нужно будет его навестить, - сказал он. - Я постараюсь, чтобы он
основал у нас какое-нибудь благотворительное заведение.
- И это дело верное; он одной милостыни раздает больше, чем на двад-
цать тысяч франков в месяц.
- Это замечательно! Притом, я ему поставлю в пример госпожу де Морсер
и ее сына.
- В каком отношении?
- Они пожертвовали все свое состояние приютам.
- Какое состояние?
- Да их собственное, состояние покойного генерала де Морсер.
- Но почему?
- Потому, что они не хотели пользоваться имуществом, приобретенным
такими низкими способами.
- Чем же они будут жить?
- Мать уезжает в провинцию, а сын поступает на военную службу.
- Скажите, какая щепетильность! - воскликнул Данглар.
- Я не далее как вчера зарегистрировал дарственный акт.
- И сколько у них было?
- Да не слишком много, миллион двести тысяч с чемто. Но вернемся к
нашим миллионам.
- Извольте, - сказал самым естественным тоном Данглар. - Так вам
очень спешно нужны эти деньги?
- Очень: завтра у нас кассовая ревизия.
- Завтра! Почему вы это сразу не сказали? До завтра еще целая веч-
ность! В котором часу ревизия?
- В два часа.
- Пришлите в полдень, - сказал с улыбкой Данглар.
Бовиль в ответ только кивнул головой, теребя свой бумажник.
- Или вот что, - сказал Данглар, - можно сделать лучше.
- Что именно?
- Расписка графа Монте-Кристо - это те же деньги; предъявите эту рас-
писку Ротшильду или Лаффиту; они тотчас же ее примут.
- Несмотря на то, что им придется рассчитываться с Римом?
- Разумеется; вы только потеряете тысяч пять-шесть на учете.
Казначей подскочил.
- Ну нет, знаете: я лучше подожду до завтра. Как вы это просто гово-
рите!
- Прошу прощения, - сказал Данглар с удивительной наглостью, - я было
подумал, что вам нужно покрыть небольшую недостачу.
- Что вы! - воскликнул казначей.
- Это бывает у нас, и тогда приходится идти на жертвы.
- Слава богу, нет, - сказал Бовиль.
- В таком случае до завтра; согласны, мой дорогой?
- Хорошо, до завтра; но уж наверное?
- Да вы шутите! Пришлите в полдень, банк будет предупрежден.
- Я приду сам.
- Тем лучше, я буду иметь удовольствие увидеться с вами.
Они пожали друг другу руки.
- Кстати, - сказал Бовиль, - разве вы не будете на похоронах бедной
мадемуазель де Вильфор? Я встретил процессию на Бульваре.
- Нет, - отвечал банкир, - я еще немного смешон после этой истории с
Бенедетто и прячусь.
- Напрасно; чем вы виноваты?
- Знаете, мой дорогой, когда носишь незапятнанное имя, как мое, ста-
новишься щепетилен.
- Все сочувствуют вам, поверьте, и все особенно жалеют вашу дочь.
- Бедная Эжени! - произнес Данглар с глубоким вздохом. - Вы знаете,
что она возвращается?
- Нет.
- Увы, к несчастью, это так. На следующий день после скандала она ре-
шила уехать с подругой-монахиней; она хочет поискать какой-нибудь стро-
гий монастырь в Италии или Испании.
- Это ужасно!
И господин де Бовиль удалился, выражая свои соболезнования несчастно-
му отцу.
Но едва он вышел, как Данглар с выразительным жестом, о котором могут
составить себе представление только те, кто видел, как Фредерик играет
Робер-Макера [61], воскликнул:
- Болван!!!
И, пряча расписку Монте-Кристо в маленький бумажник, добавил:
