с моря и дышалось намного легче. Кэндис сделала глубокий вдох и, перейдя
дорогу, медленно направилась к узенькой площадке, на которой кто-то пос-
тавил легкие складные стулья и стол, обнеся край скалы металлическими
поручнями. На фоне дикого, безлюдного пейзажа эти будничные предметы за-
падной цивилизации выглядели совершенно нелепо.
Кругом царила тишина. Кэндис неподвижно стояла у края площадки и
смотрела вниз, в разверзшуюся у нее под ногами и наводившую ужас бездну.
Она почувствовала, что Сол стоит у нее за спиной. Склоны скалы поросли
древовидными папоротниками, чьи веерообразные огненные цветы сверкали на
фоне остальной зелени. Внизу, в долине, среди блестящих, глянцевых яр-
ко-зеленых зарослей таро извивалась тонкая нитка ручья, прокладывавшего
себе путь к морю. Низвергающиеся со скал водопады напоминали горящие на
солнце серебряные пряди, а разлетающиеся брызги собирались в облака ту-
мана, когда обрушивающийся искрящийся поток разбивался о скалы на тысячи
серебряных осколков.
- Здесь все утопает в зелени, - сказала она в тихом восхищении. - Да-
же скалы и те зеленые.
- Да, на земле, пожалуй, не сыщешь другого такого уголка.
Она слегка наклонилась вперед, пытаясь рассмотреть за дикими скалами
и громоздящимися каменными пиками, вонзающимися далеко в небо, буйную
зелень равнин побережья и лагуну во всем многоцветье оттенков - от голу-
бого до зеленого, переходящего в таинственный лифтовый там, где на воду
ложилась тень от проплывавшего облака, вглядываясь в даль, прорезанную
белой кромкой подводных скал, отделявших ее от безбрежного пространства
Тихого океана. Чуть дальше тянулась цепочка более мелких островов, фио-
летово-синих и манящих своей неизвестностью, словно обольстительное пе-
ние сирен.
У нее перехватило дыхание.
- Теперь я знаю, почему первые переселенцы из Европы думали, что они
открыли рай, - прошептала она.
- Рай, который они грабили и разоряли, - резко сказал он. - Это про-
должается даже теперь. Жители тихоокеанских островов хотят жить в мире,
но другие государства привносят в их жизнь свои собственные мелочные
конфликты, стараясь вовлечь местное население в свою мерзкую, грязную,
отвратительную возню с ее абсолютно чуждой им философией и целями.
Она подняла на него глаза и поймала на себе его странный взгляд. Не
успела она повернуться к нему спиной, как почувствовала внезапный удар в
шею. Она подняла руку, но тут же бессильно опустила ее. Последнее, что
она помнила, был ее пронзительный вопль - вопль бессилия перед преда-
тельством, брошенный в сгущающуюся перед глазами темноту.
Когда она очнулась, в голове стоял гул, во рту все пересохло, к горлу
подступала тошнота, а сознание было словно подернуто какой-то пеленой.
Она лежала на жесткой кровати, животом вниз. Когда спазм прошел, она ти-
хонько произнесла:
- Мамочка!
Никто не ответил, хотя она чувствовала, что в комнате кто-то есть.
Она чувствовала присутствие этого человека у себя за спиной, и, хотя в
сознании у нее все путалось и она снова погружалась в сон, она успела
понять, что здесь нет ее матери и некому успокоить ее боль, как это было
всегда, все эти годы.
Когда она снова проснулась, в комнате было темно. На сей раз она су-
мела кое-как вспомнить, что же все-таки произошло. Губы запеклись, как
будто она не пила целую вечность, боль в голове перешла в тупую пульса-
цию, а тошнота исчезла. Во всем теле она чувствовала пустоту и слабость,
словно ее выпотрошили как ватную куклу.
Она лежала с закрытыми глазами, но стоило ей открыть их, как то ужас-
ное, что с ней произошло, вставало перед ней во всей своей страшной ре-
альности. Она лежала неподвижно, не в силах пошевелиться, прислушиваясь
к долетавшим до нее звукам. Судя по ласковому журчанию, где-то неподале-
ку бежал маленький ручей. Вот тонко и протяжно закричала голубка. Посте-
пенно она отчетливо расслышала чье-то тихо свистящее дыхание.
Она почувствовала, как страшная, дикая паника сдавила ей горло своими
когтистыми лапами. Она вспомнила весь заранее продуманный им сценарий. А
что, если я украду вас и отвезу в любовное гнездышко высоко в горах,
вспомнила она его слова, и там сделаю все, что захочу...
Неужели именно так все и произошло? Ее разум отказывался верить в это
чудовищное предположение. У нее просто в голове не укладывалось, как он
мог пойти на такие крайности, чтобы похитить такую обыкновенную девушку,
как она, Кэндис Хьюм. И к тому же сделал это не тогда, когда знал почти
наверняка, что, окажись он настойчивей, он затащил бы ее в постель, нес-
мотря на все ее яростные протесты!
Она дышала тяжело и прерывисто. "Думай!" - повторяла она как заклина-
ние. Почему он мог усмотреть в ней угрозу для себя?
- Кэндис, - услышала она его голос. Она оцепенела от ужаса и неожи-
данности. - Я знаю, что вы не спите.
Она медленно подняла тяжелые веки. Ее разум бунтовал, отказываются
принять то, что с ней произошло, как будто от этого жестокая реальность
случившегося могла превратиться в нечто несуществующее, происходящее
вовсе не с ней.
Яркий свет ослепил ее, болезненно ударив в голову. Закусив губу, она
еле смогла сдержать стон и снова закрыла глаза.
Но он был беспощаден.
- Давайте просыпайтесь.
Повинуясь его железной воле и вся сморщившись от боли, она открыла
глаза.
- Подонок, - прошептали ее дрожащие губы.
- Мне очень жаль, - сказал он почти безразличным тоном. - Я понимаю,
что вам сейчас очень плохо, но это скоро пройдет.
Он был все в тех же брюках и рубашке, что и накануне, когда забирал
ее из гостиницы. Она же лежала под тонким покрывалом совершенно голая.
Она медленно покрылась липким холодным потом. Дрожа всем телом, она су-
дорожно проглотила слюну и глухо спросила:
- Что вы со мной сделали?
- Ничего. Только раздел. Я постарался сделать это как можно быстрее.
И даю вам слово, я не дотронулся до вас так, как вы могли подумать.
Значит, он только касался ее руками. Значит, только раздел. Да, раз-
дел так же быстро и цинично, как и овладел ею.
Ее чуть не вырвало. Он подошел к стоящему возле двери столику и вер-
нулся со стаканом воды.
- Нате, выпейте, - приказал он, протягивая ей стакан.
Она не желала принимать воду из его рук, но он приподнял ее голову
над подушкой и поднес стакан к ее губам. Чувствуя, что, если она попыта-
ется отказаться, он вольет ей воду насильно, она сделала несколько глот-
ков. Кроме того, во рту у нее все горело от страшной сухости. Когда она
выпила всю воду, он поставил стакан на пол и, глядя на нее в упор, сел
на стул возле ее кровати.
Стараясь не обращать на него внимания, она осторожно огляделась по
сторонам. В комнате царил полумрак, но она смогла различить голые стены,
закрытое ставнями окно и бледный кафель на полу. Кровать, на которой она
лежала, была единственной мебелью в комнате. Ничто в ней не указывало на
то, для чего она предназначалась. Ни картин, ни декоративных украшений
на стенах, никаких занавесок, светильников или ковриков на полу.
Как тюремная камера, подумала она, и от ужаса у нее засосало под ло-
жечкой.
- Почему вы сделали это? - через силу прошептала она.
- Мне кажется, вы сами прекрасно знаете почему, - сказал он, выдержав
долгую паузу, в течение которой, как ей показалось, он продумывал свой
ответ. - А если не знаете, еще лучше.
И прежде, чем она успела осмыслить этот полуответ, он встал и напра-
вился к двери.
- Постойте, - исступленно закричала она, обезумев от ужаса, и попыта-
лась сесть. Комната бешено завертелась у нее перед глазами, и она снова
опустилась на подушки.
- В чем дело?
- Что вы собираетесь со мной сделать?
- Ничего. - И голос его слегка изменился. - Там за дверью ванная ком-
ната, когда вы проголодаетесь, вас накормят. А пока лежите и поправляй-
тесь.
Она закрыла глаза и услышала негромкий стук закрывающейся двери. Ос-
тавшись одна, она снова забылась тяжелым сном.
Когда она проснулась, в комнате было совсем темно и только из-под по-
луоткрытой двери пробивался свет. Она с трудом поднялась с постели и,
слегка пошатываясь, направилась к двери, босыми ступнями ощущая приятную
прохладность кафельного пола. Ванная комната была совсем маленькой и
вмещала только самое необходимое. Небольшое окошко было закрыто жалюзи,
сквозь которое ничего не было видно.
Она вымыла руки, лицо, шею и, сложив ковшиком руки, с жадностью стала
пить. Утолив жажду, она с облегчением отметила, что болезненная пульса-
ция в голове прекратилась, хотя она по-прежнему оставалась тяжелой. Мыс-
ли двигались с огромным трудом, и она со смутной тревогой подумала, что
он, наверное, подсыпал ей какую-нибудь гадость.
Она сразу подумала о наркотиках, но постаралась скорее прогнать от
себя эту мысль. Если бы это было так, она бы потеряла всякую способность
соображать, пока тот наркотик, которым он ее опоил, полностью не вышел
бы из организма.
Она нащупала пальцами то место на шее, где почувствовала тогда вне-
запную боль, и еще больше нахмурилась. Она не обнаружила там ничего, да-
же небольшого отека. Но ведь не сама же она потеряла сознание, это было
сделано преднамеренно.
Но зачем?
Эта мысль не давала ей покоя. Она не находила никакого ответа, ника-
кого объяснения тому, что произошло. Ведь не мог же он в самом деле
знать, почему она так хотела завязать знакомство со Стефани. Она вся по-
холодела от ужаса. Эта внезапная мысль была словно удар в солнечное
сплетение, от которого она почувствовала тошноту и озноб.
Кэндис подергала ручку двери и, громко позвав его по имени, застыла в
напряженном ожидании, надеясь, что он сейчас появится, засмеется и ска-
жет, что дверь, наверное, заело, и найдет какое-то простое объяснение
тому, что произошло. Но ответа не было, как не было и разумного решения
ситуации, в которой она оказалась.
Страх заставил ее сильнее подергать ручку, но дверь не поддавалась.
Зачем только в спальне понадобилось ставить такой замок? Слегка запыхав-
шись, она бросилась назад в комнату, чтобы проверить замок на ставнях.
Они тоже были заперты на ключ и сделаны из такого крепкого дерева, что
сломать их было невозможно.
Зажав рот дрожавшей рукой, она невидящим от ужаса взглядом обвела
комнату, ставшую теперь ее тюрьмой.
Она всхлипнула, проглотив застрявший в горле ком, на негнущихся ногах
подошла к узкой кровати и села, обхватив голову руками.
Зачем?
В голове у нее вертелись всякого рода жуткие предположения, ни одно
из которых не показалось ей правдоподобным. Ее разум отказывался верить
в то, что он держит в рабстве белых рабов. Но тогда почему он запер ее
здесь? Он ведь наверняка знал, что никто не ждет ее возвращения. Она
больно закусила губу, проклиная свою наивность. Должно быть, он хочет
посмотреть, что она будет делать в такой ситуации.
Но зачем?
Сол производил впечатление совершенно нормального человека, чтобы
можно было заподозрить его в каких-то тайных извращениях, результатом
которых стало ее заточение здесь. Но откуда ей было знать, какой он на
самом деле?! Неужели он получает какое-то извращенное сексуальное удов-
летворение оттого, что таким вот образом запугивает женщин?
Черный ползучий страх все дальше пробирался ей в душу. Она начала
всхлипывать и закрыла глаза, не желая верить в этот кошмарный сон. Соб-
рав всю свою волю, она постаралась подавить этот гнетущий страх. Да это
просто смешно. Да она, может быть, не имеет понятия, чем живет этот че-
ловек, не знает его образа жизни, но, что Сол не садист, она может дать
голову на отсечение. Жестокий, да. Но не извращенец. Нет, нет и нет.
А это значит, что у него были какие-то веские причины для того, чтобы
закрыть ее здесь.
Сердце словно сжали гигантские тиски. Наконец-то до нее дошло, почему
Сол Джеррард, этот миллиардер и блестящий светский человек, заинтересо-
