своим чувствам какое-то подобие логики, все это произошло именно потому,
что он брат Стефани?! Он усыпил ее бдительность, а она была настолько
поглощена мыслью любым способом познакомиться со Стефани, сблизиться с
ней, что не придала значения тому, что впечатление, которое произвел на
нее брат Стефани, оказалось слишком сильным. А теперь уже было поздно.
Она снова взглянула на небо, где в огненной феерии алого и золотого
солнце делало последние отчаянные попытки побороть надвигавшийся ночной
сумрак, пронзительная прозрачность которого придавала всему пейзажу что-
то фантастическое.
- Как красиво! - тихо воскликнула она.
- Там, "где все пленяет взор и только человек так мерзок", - насмеш-
ливо процитировал он, вставая. - Пойдемте на край скалы. Оттуда гораздо
лучше видно.
Дав себе слово, что через несколько часов она вернется к себе в гос-
тиницу и больше никогда не увидится с ним, она пересекла вслед за ним
газон перед домом и остановилась под раскидистыми ветвями капока.
Закат был просто великолепен! Теплый воздух, пронизанный легким запа-
хом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий
луч солнца скользил по их лицам, и, облитые этой солнечной закатной по-
золотой, они на короткое, почти фантастическое мгновение стали похожи на
две статуи из какой-то древней, ушедшей в небытие цивилизации.
Вдруг все погасло. Темнота накрыла их своим влажным плащом.
- Давайте-ка лучше вернемся в дом, а то Айлу станет беспокоиться, не
случилось ли чего с нами.
Навстречу им выбежала одна из собак. Кэндис хотела погладить ее, но,
услышав его резкий окрик: "Нельзя! Это караульная собака. Беги, Джо!",
отдернула руку. Она видела, как собака скрылась в темноте.
Несмотря на всю свою власть, несмотря на все то великолепие, которое
он мог купить на свои деньги, Сол был таким же пленником и был так же не
свободен жить полной, счастливой жизнью, как и тот, кто таких денег не
имел. Его тюрьма могла утопать в роскоши, в ней могло быть множество до-
рогих и забавных вещей, но все-таки тюрьма оставалась тюрьмой.
Вероятно, заметив ее волнение, он довольно холодно произнес:
- Всегда есть люди, которые не прочь поживиться за счет богатых.
- Или тех, кто имеет власть, - тихо сказала она, чувствуя на себе его
взгляд.
- Вот их-то власть вы и не одобряете?
- Я... да, думаю, что это так и есть.
- Но ведь существует множество различных форм власти, - заметил он. -
Например, власть родителей над детьми. Или власть любимого человека.
- Да, но такая власть всегда ограниченна. У родителей не так много
детей, а любимым дают эту власть охотно и по собственной воле. Вы, нап-
ример, имеете ее, потому что случайно родились...
- И немало сделал для этого.
- Что ж, пусть даже она досталась вам ценой огромных усилий. Я не хо-
чу сказать, что вы злоупотребляете ею, но вы не можете не признать, что
другие в вашем положении делают это.
- Я согласен с вами, хотя мне кажется, что многие людские беды идут
не от бизнесменов, а от политиков. Тем не менее в большинстве своем со-
циальные институты обладают системой проверок и механизмов балансирова-
ния, чтобы не допустить такого злоупотребления властью. Это относится и
ко мне.
- И все же вы можете безнаказанно позволить себе все, - продолжала
настаивать она. - Что может остановить вас в этом?
- Та самая система, о которой я только что говорил, - сухо сказал он.
- Давайте представим себе такой случай. Допустим, я вас похитил и привез
в свое любовное гнездышко, где сделал с вами все, что хотел. Неужели вы
искренне считаете, что мне это пройдет безнаказанно?
Кэндис вдруг почувствовала себя так, словно попала в ловушку. Интона-
ция его голоса изменилась, перейдя на мягкий, чувственный, успокаивающий
тон, но в нем было столько скрытого сконцентрированного чувства, что ей
стало не по себе.
- Сомневаюсь, чтобы хоть кто-нибудь в гостинице выразил свое неодоб-
рение, - сказала она, стараясь изо всех сил выглядеть спокойной и гово-
рить об этом в легкомысленном и беспечном тоне. - Даже если бы они и за-
хотели во всем разобраться, у вас есть двоюродный брат, чья власть на
этом острове сумеет вас защитить.
- А когда я наконец отпущу вас, до конца насытившись шелковистой пре-
лестью вашего изумительного тела... вы, конечно, сразу же побежите в по-
лицию?
- Конечно, - сказала она решительно, стараясь подавить в себе сладкое
предчувствие, скрытое для нее в этих словах, нет, скорее, в тоне, каким
они были сказаны, в его хриплом от волнения голосе, отзывающемся смутны-
ми ощущениями где-то в развилке ее тела.
Они подошли к темной террасе. Он остановился и повернулся к ней -
темный силуэт в неожиданно наступившей тропической ночи, примитивная уг-
роза, заставившая ее нервы вновь напрячься.
- Но мне почему-то кажется, что будет стоить большого труда убедить
местную полицию в том, что вы... в том, что это было...
- Изнасилование? - произнес он с отвращением. - Мне кажется, вы недо-
оцениваете их приверженность своему долгу. А если вы увидите, что они не
очень-то торопятся отдавать меня в руки правосудия, как вы тогда посту-
пите?
Она закусила губу, снова чувствуя в этих словах неясный, тревожащий
подтекст.
- Тогда я не знаю, что остается делать. Наверное, уехать домой. - Го-
лос ее зазвучал тверже и увереннее. - Женщинам всегда было трудно убе-
дить других в том, что их изнасиловали.
- Да, вы правы, но умерьте на минуту ваш феминистский пыл. А почему
бы не обратиться в газету?
Она замолчала, пытаясь разглядеть в темноте его лицо и удивляясь это-
му странному разговору.
- Нет, пожалуй, я...
- Почему?
Этот вопрос прозвучал как удар хлыста. Их диалог напоминал перекрест-
ный допрос. Она с вызовом вздернула подбородок и спокойно сказала:
- Неужели хоть одна газета осмелится потерять ваше расположение?
Он засмеялся.
- А вы когда-нибудь слышали о свободе прессы? Всегда найдутся такие
газеты, которые не прочь поместить что-нибудь жареное.
Она вспомнила заголовки некоторых бульварных изданий и содрогнулась.
- Нет, нет. Я буду чувствовать себя так, словно... выпачкалась в гря-
зи. Если вы не возражаете, я бы не хотела больше говорить на эту тему. Я
готова согласиться с вами, что смогла бы, на худой конец, доставить вам
некоторые неприятности.
Сначала ей показалось, что он собирается продолжить разговор, но пос-
ле минуты напряженного молчания он произнес:
- Всегда найдется способ отомстить, Кэндис.
Странно, но в его устах это прозвучало угрозой. Вновь охваченная тре-
вогой, она вошла за ним в комнату, соединенную с террасой, щурясь от яр-
кого света. Это была огромная комната в форме шестиугольника, пять стен
которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели ог-
ромные тонкие шторы, собранные к потолку, чтобы дать свободный доступ
воздуху. На полу, выложенном охристо-коричневой плиткой, не было ни ков-
ров, ни циновок. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, ди-
ваны, покрытые белыми ситцевыми чехлами. Пышная зелень растений в восхи-
тительных горшках разной формы и величины создавала в ней необыкновенный
уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью, рисунок которой напоми-
нал россыпь звезд цвета темного мерцающего индиго на синевато-сером фо-
не, перекликалась с синевой висящей на стене картины Гогена. Спокойные
лица изображенных на ней полинезийских женщин были безмятежны и
чувственны, а глаза - сквозь разделяющие их время и цивилизацию - уст-
ремлены в настоящее.
Здесь было несколько скульптур. Одни - ультрасовременные, другая,
изображающая склоненную фигуру женщины, была вырезана из черного, похо-
жего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила восхитительная
крыша, живописней которой, пожалуй, в комнате не было ничего.
Всем своим существом Кэндис ощущала, как напряженно пульсировало ее
тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жи-
лам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой отдаленный
ритм барабанов, жалобный крик какой-то птицы, похожий на плач скрипки.
Это была не птица тикау, но и ее песня, задевая тончайшие струны, прони-
кала в самую душу.
Вот почему, подумала она, закаленные в штормах капитаны с трудом
удерживают свою команду, едва достигнув Южных морей. Как они обольсти-
тельны, эти Южные моря, сколько в них идущего из глубины веков, опьяняю-
щего душу дурмана! Яд их смертелен, он губит душу, и ты так же, как и
они, не можешь найти в себе силы противостоять их губительной власти.
Так вот, значит, как это бывает. Влечение, которое она сейчас испыты-
вала, было не чем иным, как естественным интересом чувственной и воспри-
имчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогретым
романтической обстановкой происходящего. Если все это так, то она совер-
шенно напрасно пребывает в таком смятении.
- Какой странный у вас взгляд, - пробормотал он.
- Странный? Мне трудно судить - я не вижу себя со стороны. Какая чуд-
ная комната!
Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина, который по-
давался на открытой веранде прямо под звездным небом, он обращался с ней
с подчеркнутой любезностью хозяина. Она снова смогла овладеть собой. И в
самом деле, глупо было так нервничать! Влечение - это физиология, она
возникает в твоих клетках так же непроизвольно, как чувство голода.
Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной - сильным, физически
привлекательным, неотразимым, да к тому же еще в тот самый момент, когда
она находилась в полном смятении после встречи со Стефани. Вполне ес-
тественно, что она так бурно среагировала.
Почувствовав огромное облегчение, она оживилась. Она с большим удо-
вольствием попробовала все те изумительные блюда, что подавались за ужи-
ном, выпила немного хорошего вина и обнаружила, что легко отвечает на
его учтивую болтовню. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает
над ним. Ее маленькое лицо искрилось от смеха. Она видела, что он не
привык к тому, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза свети-
лись неподдельным весельем, когда он отвечал ей.
Он попытался налить ей еще немного вина, но она покачала головой и
поднесла руки к пылающим щекам.
- Вино просто изумительное, но я и так выпила больше, чем нужно. Как
только я начинаю чувствовать, что у меня горят щеки, я знаю, что уже вы-
пила достаточно.
- Какая разумная девочка!
- Женщина. - Она надменно вскинула бровь. - Благодарю за комплимент.
- Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и такими сонными глаза-
ми вы действительно похожи на пятнадцатилетнюю девочку.
Она устало вздохнула.
- Я знаю. Это несчастье всей моей жизни. Ведь мне двадцать три. А
вам?
- Тридцать три.
- Это большая редкость, чтобы человек в таком возрасте стоял во главе
столь крупной и влиятельной фирмы, как ваша.
В ответ он слегка пожал плечами, но глаза его по-прежнему были уст-
ремлены на нее.
- Это то, к чему меня готовили, хотя я никогда не думал, что так ско-
ро приму на себя обязанности главы фирмы. После смерти моих родителей
совет директоров хотел разбить ее на отдельные предприятия, нарушить то
единство, добиться которого стоило моему отцу огромных усилий. Я не мог
допустить этого, и, к счастью, у меня хватило сил настоять на своем, но
это было очень непросто.
Может быть, это ожесточило его, или он таким родился? Взгляд ее мед-
ленно скользнул по его лицу, пытаясь найти в его чертах то, что мгновен-
но производило такое впечатление на любого, кто его видел. Неужели это
удивительное лицо, эти жесткие, хищные черты были когда-то по-детски ок-
руглы и мягки? Трудно было представить его ребенком. Неужели он мог
смотреть на кого-то так же нежно, как на свою сестру?
