ленный огонь, в котором было так просто сгореть и который, каким-то вол-
шебным образом освобождая ее от стыда и предрассудков, заставлял делать
такие вещи, о которых она прежде только читала. Прикоснувшись к нему,
как к чуду, она с трепетом провела своей маленькой, изящной рукой по за-
виткам волос у него на груди и почувствовала, как весь он замер от ее
прикосновения. Кэндис улыбнулась одними кончиками губ, слегка распухшими
от его долгих поцелуев, и, вся подавшись вперед, наклонилась над ним,
чтобы коснуться жаркими губами его соска.
Кончиком языка она скользнула по его крохотной твердой припухлости и,
замерев в ожидании, вновь осмелилась повторить то же самое. Она тихо
засмеялась и так же нежно и осторожно, как бабочка цветка, коснулась
языком другого соска.
По телу его пробежала дрожь, и она, отдавшись власти темного и опас-
ного порыва, слегка сжала его сосок зубами. Ее руки блуждали по его гру-
ди, чувствуя напряженную неподвижность его мускулов, легко скользнули по
ребрам вниз и ощутили стальную упругость мышц живота.
У самого пояса брюк ее руки замерли в нерешительности, и она, подняв
голову, вопросительно посмотрела на него. Сейчас черты его лица обозна-
чились еще резче и выражали такое дикое, страстное и неукротимое жела-
ние, что к ней снова вернулись ее прежние страхи. Она видела выступившие
у него на лбу капли пота, и дьявольское наслаждение, пронзившее ее в эту
минуту, сменило собою страх.
- Я вижу, - резко произнес он, - тебе приятно видеть меня таким. Да-
вай посмотрим, смогу ли я ответить тебе тем же.
Он повернулся, заставив ее лечь себе на руку, и так жадно прильнул
губами к ее груди, что она тихонько застонала. Он поднял голову и пос-
мотрел в ее охваченное восторгом лицо; его прекрасный рот шевельнулся в
улыбке - пугающей, откровенной, обещавшей адское наслаждение.
- Это выше моих сил, - прошептала она, закрывая глаза, чтобы не ви-
деть его почти неподвижного и странно напряженного лица.
- Я знаю, но мы не сможем удержаться от соблазна испытать это.
Бережно опустив ее на диванные подушки, он встал, чтобы стащить с се-
бя оставшуюся одежду, представ перед ней во всем великолепии мужской
красоты. Во рту у нее пересохло. Замерев от восхищения, она наблюдала,
как симметрично напряглись мышцы его стройных ног и спины, как поблески-
вала глянцем его смуглая кожа.
В ней больше не было страха. Все ее тело пело и радовалось неизбеж-
ности того, что должно было произойти, зная, что, как только оно утолит
свой голод, наступит наконец желанное умиротворение и покой. Кэндис
встала и начала медленно расстегивать сандалии.
- Дай я, - глухим от волнения голосом произнес он.
Прикосновения его пальцев были сладкой мукой, рот его, медленно и
чувственно терзающий ее губы, - карой и редчайшим из наслаждений. Она
почувствовала, как напряглись и отвердели ее мышцы, и, не в силах больше
сдерживать себя, ее тело задвигалось медленно и волнообразно, а бедра
подталкивали, просили, умоляли.
Огонь, который он так старательно и искусно пытался разжечь, вдруг
вспыхнул с неистовой силой, охватив своим адским пламенем развилку ее
тела. Она восхищенно наблюдала за ним во всем великолепии темной и дикой
страсти, и глаза ее становились все больше и больше. Они безмолвно при-
зывали его к этому пылающему огню, в пламени которого оба они познают
сладость насыщения.
Он заглянул в ее охваченное экстазом лицо. Его собственное в эту ми-
нуту напоминало вырезанный из камня лик какого-то древнего жестокого бо-
жества, готового к тому, чтобы взять силой то, что не будет положено на
его алтарь добровольно. Из груди его вырвался сотрясающий все его тело
глубокий вздох, словно он потерял способность управлять собой; он накрыл
ее тело своим, и она познала пронзительный восторг слияния двух тел,
простого и древнего, как мир, сокрушающую силу мужской плоти, одержавшей
победу и одновременно побежденной ее нежной женской силой.
Почувствовав первый яростный удар его плоти, она вскрикнула. Звук ее
голоса растворился и замер в разогретом мерцающем воздухе. Она не испы-
тывала никакой боли, лишь ощущение легкого дискомфорта, словно внутри у
нее все перестраивалось, привыкая к тому, чего она так долго ждала.
Скоро она перестала удивляться тому, как просто все это было, и, пос-
лушная зову своего тела, исступленно отдавалась мощным тактам любовного
транса, который, казалось, вырывал ее из привычных основ ее прошлой жиз-
ни и с силой бросал в какой-то другой, новый мир, где правило только
чувство.
Он окутал ее плащом из огня и света, и, паря в этом чувственном за-
бытьи, она остро ощущала лишь скользящие прикосновения кожи к коже, шел-
ка к шелку, жар его рук и губ, тяжесть и напряженную силу его мышц. Она
растворилась в благоухании их любви, этой восхитительной смеси запахов
чистого мужского тела и сладостно-душистой женственности, которые, слив-
шись воедино, образовали такую головокружительную и возбуждающую эссен-
цию, что с ней не мог сравниться даже аромат гардений и жасмина.
Но сильнее всего она ощущала переполнявший его восторг обладания, его
превосходство самца, свою покорность, так необходимую ему в этот момент;
то, как восторженно и бесстрашно принимало его ее тело, выдвигавшее ему
свои требования, уверенное в том, что они будут обязательно удовлетворе-
ны.
Но постепенно наслаждение, державшее ее в своем сладком плену, смени-
лось напряжением; в поисках еще чего-то, чего-то большего, что находи-
лось за гранью затопившей ее страсти, тело ее начало свой огненный та-
нец.
- Не делай этого! Я не могу... - резко выкрикнул он.
Прогнувшись ему навстречу, она почувствовала, как хлынувший в нее с
силой прорвавшейся плотины поток заставил ее содрогнуться и, подхватив,
понес прочь. Каждая клеточка ее тела была охвачена в этот миг невырази-
мым наслаждением, обожжена адским огнем. Испуганная, она боролась с уно-
сившим ее потоком, но он подхватил и накрыл ее новой волной, затопляя
ощущениями такой силы и остроты, что ей показалось, что она теряет соз-
нание.
Упругая сила неожиданно покинула его тело; оно вдруг стало очень тя-
желым и, разгоряченное и влажное, в изнеможении опустилось на край дива-
на. Сквозь гулкие удары своего сердца она слышала его хрипловатое шумное
дыхание. Тело ее обмякло и ослабело, но внутри она чувствовала такое ли-
кование и такую легкость, что на миг ей показалось, будто оно вот-вот
оторвется от диванных подушек и воспарит, поднимаясь вверх так же легко
и бесшумно, как струи фонтана, и смешается с пеной и брызгами, с ночью и
лунной радугой.
Постепенно сердце ее стало биться ровнее. Она почувствовала, как в
комнату ворвался прохладный, напоенный ночными ароматами воздух, но од-
новременно с этим она ощутила внезапный холод, который не имел ничего
общего со сквозняком, влетевшим на террасу. Этот холод исходил от чело-
века, который лежал сейчас радом с ней, - близкий, как шепот, и холод-
ный, как далекие звезды.
Она кусала губы, не зная, что сказать и что сделать. Ведь не мог же
он сначала любить ее - так жадно, так ненасытно! - а потом вдруг сразу
отвергнуть, хотя то ощущение, которое волнами исходило от него в эту ми-
нуту, означало именно это. Неожиданно все показалось ей отвратительным и
мерзким: их тела, распростертые со сладострастно-развязной непринужден-
ностью, страсть, которая, казалось, на короткое мгновение возвысилась
над физической похотью, а теперь проявила свою грубую, животную суть.
Жгучее чувство стыда и унижения пронзило ее. Не в силах унять охва-
тившую ее дрожь, она стала подниматься с дивана.
- Лежи спокойно, - мягко скомандовал он. Повернувшись, он притянул ее
к себе. - Ты замерзла?
- Нет.
- Тебе одиноко? - Он тихо засмеялся, когда она крепко прижалась к не-
му всем телом. - Прости меня, - сказал он. - Я не привык к такому... к
такой бурной реакции. Неужели сейчас я свалял большего дурака, чем когда
бы то ни было?!
- Ты? - Приподняв голову от подушки, она посмотрела на него с крайним
изумлением.
- Да, я. - Он криво усмехнулся. - Несмотря на твое не слишком лестное
мнение обо мне, я не тот, кто делает это с каждой встречной. - Она про-
молчала, а он улыбнулся, хотя улыбка была далеко не из приятных. - Я не
сплю с каждой, кого приглашаю в ресторан, или с каждой, кто проводит в
моем доме свой отпуск. До сих пор я умел сдерживать свои аппетиты. До
сегодняшнего дня.
В груди ее вспыхнула надежда, глаза заблестели. Или, может быть, он
имел в виду Лидию? Конечно, то, что он сейчас сказал, ничего общего не
имело с любовью, но она была настолько без ума от него, что согласна до-
вольствоваться и этим. Она улыбнулась ему, глаза ее искрились. Сейчас
они были в полной темноте, луна спряталась за выступ крыши прямо у них
над головой, но Кэндис все-таки заметила, как он улыбнулся ей в ответ, и
удивилась тому цинизму, который, как ей показалось, она уловила в его
словах.
- Я тоже не занимаюсь этим с первым встречным, - резко сказала она.
- Это у тебя впервые?
Неожиданно смутившись, она кивнула, краем глаза наблюдая за его реак-
цией.
Он лежал совершенно неподвижно, потом, окунув пальцы в густую гриву
ее волос, запрокинул ей голову и решительно прижался к ее губам в нежном
и медленном поцелуе. Еще не веря своим ощущениям, она почувствовала, как
ее насытившееся тело снова пришло в движение, а по жилам побежал огонь.
Она тихо застонала, а он засмеялся таким чувственным смехом, что еще
несколько дней он все звенел у нее в ушах.
- Поразительно, правда? - пробормотал он. - Для меня и для таких ма-
леньких девственниц, как ты.
Ослепительно прекрасный в своей наготе, он встал с дивана и, протянув
ей руку, сказал:
- Пойдем со мной.
Без малейших колебаний она вложила свою руку в его сильную ладонь и
последовала за ним в темноту дальних комнат. От отпер дверь и включил
свет.
Она вскрикнула от удивления. Они стояли в комнате, где все было уст-
роено для любви: начиная от выразительной и изысканной картины, висящей
над огромной, широкой тахтой и изображавшей сплетенные в объятии тела, и
кончая шелковыми покрывалами, небрежно разбросанными в головах, и
чувственной фактурой огромных шкур на полу.
- Тому, кто украшал эту комнату, воздержание было неведомо, - сказал
Сол, с улыбкой гладя на изумленное лицо Кэндис, - поэтому мне кажется
вполне естественным, если мы снова займемся любовью. По крайней мере я
не чувствую себя здесь незваным гостем, а ты? Может быть, и сама комната
давно мечтает стать раем для двух влюбленных.
Она была не в силах оторвать от него своих глаз, чтобы еще раз хоро-
шенько рассмотреть эту удивительную комнату, но, почувствовав витавший
здесь легкий запах мускуса, быть может след от духов той женщины, что
когдато дарила наслаждение своему возлюбленному, она вся замерла и нап-
ряглась в сладком предчувствии.
- Нет, я тоже не чувствую себя здесь чужой и хотела бы быть с тобой
именно здесь.
Он легко поднял ее на руки и бережно опустил на прохладный мягкий
шелк широкой тахты.
Что-то дерзкое промелькнуло в искрящейся глубине его глаз, что-то,
что не имело названия, но на что она все равно бы откликнулась, даже ес-
ли бы не доверяла ему.
- Пусть теперь это будет медленно и нежно, - сказал он, садясь рядом
с ней, - мы будем любить друг друга так, словно это последний,
единственный раз, когда мы вместе.
Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в ней. Что-то было не
так, она чувствовала это. Она нахмурила брови, но он нагнулся к ней и
поцеловал крохотное углубление ее пупка. Лишь только она почувствовала
горячее прикосновение его языка, как все поплыло и завертелось у нее пе-
ред глазами.
Он сказал, что он не занимается этим с первой встречной. Она верила
