перед глазами. В грудь словно вонзили острый кинжал. Она разорвала лист
пополам и со всем презрением, на которое только была способна, произнес-
ла:
- Я не собираюсь давать вам таких обещаний. Даже вы, со всей вашей
властью и деньгами, не сможете удержать меня, если я снова захочу уви-
деть ее, и я не подпишу ничего! Когда-нибудь Стефани захочет узнать
больше о своей семье. И я буду терпеливо ждать, когда это произойдет.
Она моя сестра, и мы имеем право знать о существовании друг друга.
Взглянув ему в лицо, она похолодела от страха, но не отступила, не
сдалась, а, высоко подняв голову, встретила его враждебный, полный неск-
рываемой угрозы взгляд с необычным для себя гордым высокомерием, рожден-
ным из боли и мужества.
Ей показалось, что в этом глубоком взгляде мелькнуло невольное уваже-
ние, но он постарался так быстро скрыть это, что она не была уверена,
так ли это.
- Ты можешь мне кое-что обещать, Кэндис? - неожиданно спросил он.
Изумленными глазами она смотрела на него и не верила своим ушам.
- Обещать?
- Что ты обязательно дашь мне знать, если когда-нибудь тебе понадо-
бится моя помощь.
Ее плечи, которые только что казались такими непреклонными, неожидан-
но обмякли. Она рассмеялась каким-то надтреснутым смехом.
- Нет, ваша помощь мне не понадобится. Я всегда справлялась сама и
по-прежнему могу делать то же самое.
- Не будь такой идиоткой!
Прекрасно, она смогла прорваться сквозь темную маску его самооблада-
ния. Но он сумел мгновенно справиться со своими эмоциями и закончил го-
лосом, полным нескрываемой злости:
- Предупреждаю тебя, не пытайся увидеть Стефани.
Долго взвешивая его слова, она смотрела на него пустыми глазами. Он
выглядел как обычно - суровым, бесстрастным. Весь огонь, вся страсть
прошедшей ночи подавлены его железной волей.
- Вы всегда так расплачиваетесь со своими любовницами?
- Ты не моя любовница, - резко ответил он.
- Ах, ну конечно, - она улыбнулась, - девушка на одну ночь.
- Вот именно.
- Знает ли Стефани о том, что ее удочерили? - Ее начавший было дро-
жать голос мгновенно окреп.
- Это не твое дело, Кэндис, - ответил он после долгого молчания.
- Разумеется, не мое. Но все-таки, по моему собственному опыту, об
этом лучше узнать раньше, чем позже. И я серьезно предупреждаю вас, что,
несмотря на все ваши угрозы, я собираюсь снова встретиться с ней, когда
ей исполнится двадцать лет.
- А я серьезно предупреждаю тебя, что я со своей стороны сделаю все,
что в моих силах, чтобы помешать этому. Машина уже ждет. В ней твои ве-
щи.
- Почему вы так уверены, что я не пойду с этим в газету? - медленно
спросила она.
Он пожал плечами.
- Потому что ты не из тех. Ты слишком дорожишь неприкосновенностью к
тайнам своей личной жизни.
Она отвернулась.
- Благодарю.
Ей оставалось только держать себя в руках до самого Окленда. Она не
позволит торжествовать ни ему, ни любому, кто на него работает, и не
доставит им удовольствия увидеть ее сломленной.
Но, спускаясь по ступенькам террасы, она споткнулась - слезы застила-
ли ей глаза.
Он подхватил ее, и она вдруг почувствовала такое изнеможение, что у
нее подкосились ноги. На короткое мгновение он прижал ее к себе, так что
она ощутила пронзительное тепло его тела, твердость его стальных муску-
лов, которые еще несколько часов назад она с такой нежностью ласкала.
Она тихо застонала и заглянула ему в глаза, которые жгли ей душу. Она
видела, как исказилось его бледное лицо, как крепко были сжаты губы, ви-
дела выступившие на лбу капли пота.
- Черт побери, - прошептал он, - что ты со мной делаешь! Я больше не
собираюсь отдаваться этому безумию.
Она отстранилась.
- Прекрасное решение, - насмешливо процедила она сквозь зубы, еле
сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. - Теперь вы можете сидеть на вершине
своей горы и делать вид, будто ничто не способно тронуть вашу душу. Ве-
ликий Сол Джеррард, супермен, так прекрасно умеющий владеть собой и сво-
ими чувствами, настолько независимый и холодный, что, если до него дот-
ронуться, он может заморозить вас от кончиков пальцев до самого сердца.
С виду вы похожи на нормального живого человека, временами вы даже веде-
те себя как живой человек, но ничто не сможет убедить меня, что вы не
робот, запрограммированный так, чтобы чертовски умело имитировать под-
линную жизнь.
- Сегодня ночью ты ничего не имела против такой имитации, - ух-
мыльнулся он.
Она пристально посмотрела на него и произнесла:
- Я сказала, что это была хорошая имитация. На самом деле это было
лучшее, на что вы способны. Ваша техника бесподобна, и я уверена, что вы
это знаете. Но, к сожалению, техника и сексуальность без сердца гроша
ломаного не стоят.
Конечно, для заключительной реплики это звучало слабовато, но это бы-
ло лучшее из того, что она смогла придумать в таком состоянии. Всю доро-
гу, пока она ехала наедине с не слишком разговорчивым Джилом, она неви-
дящими глазами смотрела на мелькавший за окном пейзаж, не позволяя себе
плакать. Она так глубоко спрятала свою боль, что ей трудно было с ней
справиться. Ей нужно собраться с мыслями, и, когда боль немного утихнет,
она хорошенько обдумает то, что произошло. В какомто смысле она понима-
ла, почему он так поступил; будь она на его месте, она бы тоже бросилась
защищать Стефани, но ему не следовало, указав ей однажды дорогу в рай,
взять и прямо перед носом захлопнуть заветную дверь. То, что сегодня
ночью он не смог отказать себе в удовольствии, дорого обойдется ей. Она
заплатит за эту ночь потерей уважения к себе и своим счастьем. Вот она,
темная сторона рая, вот они слезы в раю, подумала она, глядя из окна на
суровый горный пейзаж и плещущееся внизу море. Жестокие боги и насмешли-
вые обманчивые легенды; та сторона рая, о которой в туристских путеводи-
телях не сказано ни слова...
Как раненое животное, которое всегда возвращается к одному и тому же
месту, возвращалась она теперь в тот город, что был для нее домом, но
работа, которая еще совсем недавно так ей нравилась, теперь казалась
пресной и скучной, вновь невольно связывая ее с Солом. Ведь именно у се-
бя в библиотеке она так внимательно изучала информацию в газетах и жур-
налах, надеясь найти в них что-нибудь новенькое о Джеррардах. Об этом
напоминали ей библиотечные залы, люди, которых она видела каждый день.
Через месяц она подала заявление об уходе и поступила работать няней в
семью, глава которой был владельцем большого международного отеля на од-
ном из здешних островов.
Здесь она неплохо зарабатывала, но работа ее тяготила, и она подумы-
вала о том, чтобы найти другое место. Двое малышей, ее подопечных, бук-
вально сводили ее с ума, но необходимость держать их под неусыпным над-
зором отвлекала ее от мыслей о Фалаиси и той боли, которая затаилась у
нее где-то под сердцем, словно черное пятно.
Временами ей казалось, что жизнь, в сущности, течет совсем неплохо.
Она пока не чувствовала в себе сил трезво осмыслить все, что случилось с
ней на Фалаиси, но ее более чем удовлетворяла ее теперешняя жизнь, когда
можно было легко скользить по поверхности и не задумываться ни о чем. Ее
чувства были настолько глубоко погребены под тяжелым слоем этого поверх-
ностного существования, что временами ей казалось, что там, в холодной
глубине ее души, они никогда не оттают. В каком-то смысле она даже наде-
ялась на это. Нельзя было сказать, что она радовалась жизни, но она и не
страдала. Просто все ее существование было вереницей серых, унылых дней,
не приносивших особых радостей или событий.
Если бы однажды ее хозяйка как бы невзначай не спросила ее:
- А не кажется ли тебе, дорогая, что самое лучшее, если ты посмотришь
правде в глаза и признаешь, что ты беременна!
Кэндис закусила губу, ужаснувшись тому, что тайный страх, который так
мучил ее по ночам, неожиданно был облечен в слова.
- Да, наверное. Я очень виновата, но, когда я устраивалась на работу,
мне это и в голову не могло прийти! Как, скажите на милость, можно забе-
ременеть всего за одну ночь?
- Для этого много не нужно, стоит лишь один раз не предохраниться, -
сочувственно ответила ее хозяйка, Элизабет Маршалл. - Что ты собираешься
делать?
- Я буду работать до тех пор, пока вы не подыщете другую няню.
- Да, Кэндис, я бы попросила тебя остаться, мальчики так привязаны к
тебе. Но я искренне считаю, что тебе будет слишком тяжело уследить за
ними. Хотя должна тебе сказать, что ты цветешь прямо на глазах! Я зави-
дую тем женщинам, которым беременность идет на пользу. Я же в это время
всегда выглядела как жеваная веревка. И чувствовала себя соответственно.
- Да, если не считать легкого недомогания по утрам, я чувствую себя
прекрасно.
- Вот и я говорю. Ты прямо цветешь! Я полагаю, ты не собираешься со-
общать об этом отцу ребенка?
Кэндис вздрогнула.
- Нет.
Элизабет бросила на нее слегка насмешливый взгляд и одобрительно кив-
нула, решив больше не докучать своими вопросами.
- В таком случае тебе нужно обо всем хорошенько подумать. Нужно будет
принять окончательное решение, и только ты можешь решить, как поступить,
но, если тебе будет нужен совет, я к твоим услугам. Обещаю сделать все,
что в моих силах.
Кэндис и раньше читала о женщинах, оказавшихся в такой ситуации. Без-
надежно влюбленные, они приходили в экстаз от одной мысли о беременнос-
ти. Ведь это, так им казалось, будет крохотный кусочек их возлюбленного,
на которого можно будет излить всю свою нерастраченную любовь и неж-
ность.
Она удивлялась тому, что в ее случае все было иначе. Будущее, которое
виделось ей впереди, было еще темней и беспросветней, чем вся ее преды-
дущая жизнь. Отдать ребенка на воспитание чужим людям? Нет, эту идею от-
вергало все ее существо. Значит, теперь у нее было только две возможнос-
ти. Или сделать аборт, или оставить ребенка и в дальнейшем бороться с
теми лишениями, которые это за собой повлечет.
Аборт? Нет, она не осуждала тех, кто прибегал к этому способу, прек-
расно зная, что бывают такие ситуации, в которых это становится
единственно верным решением вопроса, но какая-то часть ее существа не
допускала даже мысли об этом. Она вдруг обнаружила, что ревностно обере-
гает ребенка, которого носит в себе, относится к нему как к личности,
живому человеку, судьба которого зависит только от нее.
Нет, аборт исключается.
В ту ночь она не спеша прогуливалась по берегу, вдыхая прохладный
морской воздух, и впервые за эти месяцы невольно вспомнила другой остров
и другой берег.
Она отдалась своему чувству к Солу так безрассудно и самозабвенно,
все женское в ней тянулось к его мужскому, как бабочка к пламени свечи,
и, как бабочка, она сгорела в этом пламени.
Она не хотела вспоминать об этом. Если она сообщит ему о своей бере-
менности, он, возможно, не захочет разговаривать с ней. У нее нет дока-
зательств, что это его ребенок. А если она будет настолько глупа, чтобы
позволить ему общаться с ребенком, не будет ли на ее будущем сыне лежать
печать того проклятия, которое пало на Сола? Обладание огромным бо-
гатством, похоже, не оставляет в его владельце места для простых челове-
ческих чувств, противопоставляет их жизнь жизни обычных людей настолько,
что они живут словно на другой планете, не нуждаясь ни в ком, отравлен-
ные своим пороком, опустошенные, холодные как лед.
А чем ее жизнь лучше? Ее столько раз отвергали, что глубоко в подсоз-
нании она примирилась с этим как с нормальным ходом вещей, убедив себя в
том, что во всем виновата она сама.
Больше она не верила в это. Она никому не позволит отвергнуть ее ре-
бенка. Если Сол всетаки откажется поверить в то, что это его ребенок,
она заставит его. Ее ребенок не останется без отца.
Мысль о том, что он может серьезно отнестись к обязанностям отца, ни
