- Берите мою машину и немедленно на аэродром! Приезжает мистер
Думбрайт! Извинитесь, что я сам не смог его встретить - у меня неотложное
дело.
На поездку к плато, приспособленному под аэродром, ушло минут двадцать.
Остановив машину у домика, который одновременно был приспособлен и под
служебное помещение, и под зал ожидания, Григорий вышел и с сомнением
поглядел на небо. Ветер гнал клочковатые облака, то собирая их в сплошную
тучу, то вновь разрывая. Погода была явно не летной! И действительно,
дежурный по аэродрому сообщил, самолет еще не запрашивал о посадке.
Не заходя в помещение, Григорий зашагал по кромке летного поля,
радуясь, что может побыть один, вне стен опостылевшей школы. Ветер, правда,
холодный, осенний, но он не мешает течению мыслей, рожденных разговором со
Шлитсеном, а наоборот, как бы подгоняет их.
Киев... Григорий видит его еще в развалинах. Каков он сегодня? Газеты,
поступающие в распоряжение руководителей русского отдела, пишут о его
восстановлении. Каким же будет лицо родного города? Сумеют ли строители
гармонично сочетать старое с новым?
Если закрыть глаза и повернуться против ветра, можно представить себе,
что стоишь на днепровской круче. Как запечатлелась в памяти каждая
подробность открывающегося сверху бескрайнего ландшафта! Неповторимого,
присущего только Киеву... Сейчас там, верно, уже зима: ведь кончается
ноябрь... А может быть, и нет. Может быть, парки над Днепром все еще в
золоте и багрянце. Ведь Киев славится красотой и длительностью своей золотой
осени.
И здесь тоже осень. Чужая осень . Григорий даже не заметил, как она
подкралась. Время для него остановилось. Словно измеряется оно иными
законами, иными приметами, сделанным и тем, что еще предстоит совершить.
До слуха донеслось гудение мотора. Дежурный по лэродрому и автомоторист
уже бежали по бетонной дорожке. Вздохнув и проведя рукой по лицу, словно
отгоняя далекое видение, Григории тоже направился к середине поля, проклиная
в душе пилота за мастерство, с которым тот вел самолет на посадку.
- Хелло, Фред! - крикнул Думбрайт, как только ступил на трап, который
подкатили к самолету. По цсечу чувствовалось, что фактический начальник
шкогы чем-то взбудоражен.
- Привет, босс!
Пожимая руку, Думбрайт любил похвастать силой, его пальцы, словно
тиски, сжимали ладонь того, с кем он здоровался. Зная это, Григории заранее
напряг мускулы
- А, боитесь! - улыбнулся Думбрайт.
- Только предосторожность, а это еще далеко не страх.
- Пхе, Фред! Могли бы сделать приятное своему начальству!.. А впрочем,
мне нравится та независимость, с которой вы держитесь! Иногда я забываю, что
вы немец... Надеюсь, я не задел ваши национальные чувства!
Григорий, то есть Фред, - сейчас он должен быть только Фредом! - не
успел ответить. Рядом послышалось удивленное, даже немного испуганное
восклицание:
- Сомов?
Фред быстро оглянулся. Немного правее трапа стоял не кто иной, как
Протопопов! Позеленевший от болтанки в воздухе, с удивленно разинутым ртом,
он выглядел совершенно ошарашенным.
Из рассказа Хейендопфа Думбрайт знал об оригинальном знакомстве
Протопопова с Шульцем-Сомовым и теперь от всей души потешался над
неожиданной встречей.
- Я знаю, как приятно встретить на новом месте старого знакомого,
мистер Протопопов! Поэтому не предупредил вас об этом маленьком сюрпризе, -
насмешливо пояснил Думбрайт своему спутнику - Ну, что же вы стоите и не
здороваетесь, как положено старым приятелям!
Протопопов заставил себя улыбнуться
- Не скрою, мистер Думбрайт, растерялся.. Когокого, а Сомова чтобы
Сомов..
- Коротенькая поправка, - прервал Думбрайт, не Сомов, а Фред Шульц! К
слову сказать, ваше ближайшее начальство... А теперь все! Поехали!
Взявшись за руль, Думбрайт кивком пригласил Фреда сесть рядом
- Что нового в школе? - спросил он, как только они отъехали
- Новостей много, но я хотел бы, чтобы вас обо всем проинформировал
Нунке.
- А как себя чувствует Шлитсен?
- Не сказал бы, что ему можно позавидовать
- Еще бы! - Думбрайт в сердцах сильно нажал на педаль, и машина
рванулась вперед.
- Значит, вы в курсе?
Думбрайт не ответил, очевидно не желая продолжать разговор при
Протопопове. Да и дорога так петляла среди холмов, что от водителя
требовалось напряженное внимание.
У ворот бывшего монастыря Шульц и Протопопов вышли. Фреду надо было
устроить новичка, и это, как всегда, отняло много времени. Пока шли
переговоры с дежурным об изолированном помещении для новоприбывшего,
Протопопов мрачно молчал, лишь изредка бросая на Сомова-Шульца
подозрительные, настороженные взгляды. Нелегко было бывшему власовскому
вожаку смириться с мыслью, что отныне он должен подчиняться этому зазнайке.
Когда Шульд передал его с рук на руки дежурному, Протопопов облегченно
вздохнул. Рад был избавиться от неожиданных хлопот и Фред. Ему не терпелось
узнать, как разворачиваются события в школе.
Ждать пришлось недолго. Еще издали он заметил Воронова, который шел ему
навстречу по аллее парка
- Ну, сегодня у Шлитсена бенефис! - прогудел тот на ухо, беря Фреда под
руку. - Мы с ним были в приемной Нунке, когда прибыл Думбрайт, так босс со
мной поздоровался, а ему даже головой не кивнул! Много бы я дал, чтобы
незримо оказаться в кабинете Нунке
- А почему незримо?
- Вы думаете, от Думбрайта попадет только Шлитсену? Нет, батенька мой,
достанется всем! И Нунке, и мне, и вам.
- За что же нам?
- За компанию и с целью профилактики. Ага, чуть не позабыл! Думбрайт
прилетел один? С ним никого не было?
- Один не очень приятный тип, мой старый знакомый. Но откуда вы узнали,
что прилетел кто-то еще?
- Предупредил Нунке. Так, так, выходит - их преподобие прибыли...
- Почему преподобие?
- Так ведь это на мою голову будущий резидент с ограниченными
обязанностями.
- Я не понимаю.
- Я должен сделать из него руководителя секты пятидесятников в
Белоруссии.
- Значит, он будет работать по специальности?
- Теперь уже не понимаю я!
- Я же вам сказал - это мой старый знакомый. Он и до войны руководил
сектой где-то на Брянщине.
- Может быть, присядем на скамейку, и вы подробно мне расскажете?
Приятно будет ненароком ошеломить их преподобие своей осведомленностью.
- Он не из тех, кого легко ошеломить, в прочем...
Но рассказать Воронову, что он знает об "отце Кирилле", Фреду не
пришлось. Только они облюбовали уютную скамью, как к ним быстро подошел
взволнованный Шлитсен.
- Уф! - выдохнул он, опускаясь рядом. - Ну и ну! Увидел вас в окне - не
выдержал. Слава богу, пронесло!
- Что пронесло? Все уладилось? - в голосе Воронова чувствовалось явное
разочарование.
- Не совсем. Не больно уж хорошо, но и не так худо, как можно было
ожидать. Нунке отстоял! Остаюсь при школе...
- Разве речь шла о вашей... отставке?
- Представьте себе, герр Шульц! Именно об... отставке. Думбрайт
настаивал, чтобы я немедленно покинул школу. И если бы не герр Нунке.. его
благородство...
- Благородство? - пожал плечами Воронов. Просто он спасал своего
заместителя, боясь остаться без помощника..
- А если я скажу вам, что больше не заместитель Нунке?
Лицо Воронова тотчас просияло.
- Тогда кто же вы?
- Переходу в ваше распоряжение, герр Шульц. Шлитсен поднялся и щелкнул
каблуками.
- В мое распоряжение? - переспросил крайне удивленный Фред.
- Так точно!
- Но какие обязанности вы будете выполнять в русском отделе?
- Читать совершенно новую дисциплину защита от собак.
Воронов победоносно взглянул на Фреда, но тот отвел глаза. Он и так
едва сдерживался от смеха.
МИСТЕР ДУМБРАЙТ
ТРЕБУЕТ АКТИВНОСТИ
- Я противник тостов, мистер Думбрайт, особенно при встрече с глазу на
глаз. Тосты нарушают интимность обстановки... Но сегодня я хотел бы сделать
исключение. Поднимаю этот бокал за вас! Я просто в восторге от вашей энергии
и работоспособности! сказал Нунке за ужином и, перегнувшись через стол,
чокнулся с боссом.
И действительно, с момента приезда в школу "рыплрей благородного духа"
Думбрайт работал не покладая рук. Просыпался босс ровно в семь утра, полчаса
уходило на гимнастику, затем он одевался, выпивал черный кофе без сахара, но
обязательно с сухариками, с вечера побрызганными лимонным соком. Все он
делал очень быстро, посматривая на стрелки часов и не разрешая себе
потратить ни секунды лишней сверх ассигнованного на то или иное занятие
времени.
В половине восьмого Думбрайт быстро выходил из отведенного ему бокса и
возвращался в него обратно ровно в двенадцать - завтракать.
За четыре с половиной часа Думбрайт успевал осмотреть несколько
десятков боксов, в которых жили воспитанники школы, чтобы лично проследить
за подъемом, туалетом или завтраком, всюду требуя точной регламентации.
Потом он шел в классы, где проводились групповые занятия. Поскольку каждая
группа состояла из трех человек, это отнимало немало времени. Тем более, что
Думбрайт не просто наблюдал, как будущие диверсанты осваивали борьбу,
нападение, разоружение, а и сам активно включался в процесс обучения,
демонстрируя отличные навыки в применении различных приемов.
Из классов босс спешил в так называемый "оружейный зал", где "рыцари"
учились обезвреживать д заряжать мины, демонстрировали свое умение
закладывать их под мосты, железнодорожное полотно, заводские станки, макеты
которых были расставлены здесь же, в бывшей монастырской трапезной. Мистер
Думбрайт не гнушался сам подлезать под тот или иной макет, чтобы проверить,
правильно ли заложена мина, спорил с инструкторами и преподавателями,
критиковал методы обучения, иногда нарочно вносил абсолютно неприемлемые
предложения и горячо их отстаивал, чтобы проверить квалификацию того или
иного мастера диверсионных дел.
Из "оружейного зала" он направлялся в тир, который находился в бывшей
церкви и соединялся с залом длинным коридором без окон.
Здесь обучали убивать.
Мишенями служили искусно сделанные манекены в рост человека. Они
двигались по специально сделанным рельсам, иногда показывались над полом или
на миг выглядывали из какого-нибудь отверстия. Двигались медленно, быстро, с
молниеносной быстротой... Будущие агенты и даже диверсанты обучались здесь
индивидуально. По каждому манекену можно было стрелять только раз. После
выстрела Думбрайт вместе с инструктором проверял, куда именно попала пуля.
Ведь от "рыцарей" требовалось умение попасть в голову или грудь, притом
обязательно так, чтобы первый же выстрел можно было считать смертельным.
Сам Думбрайт, к превеликому своему сожалению, стрелял неважно и
всячески избегал демонстрировать мастерство убийцы. Бессильный показать
высший класс стрельбы, он компенсировал это отборной руганью. Если кто-либо
из "рыцарей" промазывал, босс с пеной у рта отчитывал виновного гак, что
даже ему самому не хватало слов.
Рядом с тиром, в бывшем правом притворе, отгороженном теперь сплошной
каменной стеной, помещался "секретный кабинет". Здесь осваивали новейшую
американскую диверсионную технику. Последней "новостью" были электроперчатки
и потайные пульверизаторы. Думбрайт наглядно их демонстрировал. По
поверхности такой перчатки, соединенной с бесшумным моторчиком, находящимся
в кармане брюк, пропускался электроток. Стоило только положить руку в
