- За то, что он застрелил Россинанта? А потом еще обманул меня, сказав,
что его опоили?
- А-а, вон по какому поводу эта истерика! Да, я убил клячу, которую ты
окрестила таким поэтическим именем. И считаю, что поступил правильно.
Глаза девочки изумленно расширились.
- Правильно? - прошептала она - Да чем же он вам мешал?
- Тем, что не приносил пользы. Старые и слабые не нужны на земле, они
только мешают остальным, злобно отрубил Нунке, делая ударение на слове
"слабые".
Фред увидел, как побледнела Агнесса - даже губы стали белыми. Воронов
засопел и сжал кулаки. Иренэ отшатнулась, словно от удара. Падре Антонио
забежал за коляску и схватился за ее спинку.
- Я отвезу Иренэ в ее комнату, - глухо сказал он, - ей нехорошо...
Но девочка снова выпрямилась. Теперь она выглядела более спокойной.
- Почему же вы не застрелите и меня? Я тоже слабая! - звонко прозвучало
в комнате.
Нунке было смутился, но тотчас овладел собой
- Кажется, сейчас мы говорили о лошади, а не о тебе, - сказал он с
недоброй улыбкой, снова нажимая на слове "сейчас".
Девочка с минуту глядела на Нунке, жалобно улыбаясь, потом подбородок
ее мелко задрожал, она вскрикнула и закрыла личико руками.
- Мама, увези меня отсюда... Скорее увези меня отсюда... - захлебываясь
слезами, прошептала она.
Отстранив падре Антонио, Агнесса взялась за коляску и покатила ее. Фред
забежал вперед и распахнул дверь.
- Может, вам помочь? - спросил он взволнованно.
Молодая женщина на миг остановилась и подняла опущенные глаза. Фреду
показалось, что на него взглянуло само горе. Невольно он схватил Агнессу за
руку и крепко пожал ее.
- Мне так неприятно, поверьте, так неприятно... Я хотел бы быть вам
полезен... и передайте завтра Иренэ...
Он не закончил фразу - коляска покатилась дальше.
- Уведите его! - бросила через плечо Агнесса.
Прикрыв дверь, Фред повернулся лицом к присутствующим. Их словно буря
разметала по разным углам. Воронов стоял у окна, всматриваясь в темноту
вечернего неба, падре прохаживался вдоль стены, заученным движением пальцев
перебирая четки, Нунке развалился в кресле, вытянув ноги.
"Подойти и дать ему пощечину?" Мысль эта была настолько соблазнительна,
что у Фреда даже руки зачесались. Сдерживая бешенство, он подошел к Нунке.
- Мы находимся в частном доме, поэтому я разговариваю с вами не как
подчиненный с начальником, а как офицер с офицером, - прищурившись, сказал
Фред. - Вы били лежачего. Более того - ребенка! Это мерзко! Запомните, в
моем присутствии это больше не повторится!
- Вы сошли с ума! Вы все сегодня сошли с ума! Нунке вскочил.
Воронов быстро отвернулся от окна и шагнул вперед. Падре, оставив четки
в покое, застыл на месте.
- И в моем тоже! - раздельно произнес Воронов. - То, что вы сделали,
хуже убийства.
- Генерал Воронов! Вы понимаете, что одного моего слова достаточно,
чтобы вы... - Нунке сделал красноречивое движение коленом. - Отвечайте, вы
поняли меня?
- Я... я... - Воронов под взглядом Нунке сразу сник. - Возможно, я
сгоряча... Но согласитесь, что и вы... Э, да что там говорить! Что я могу
сделать? Подонок, старая галоша! - и, безнадежно махнув рукой, генерал пошел
к двери.
ПОЕДИНОК
- Послушайте, Сомов! Какого черта вас тогда прислали?
- Меня не спрашивали, хочу я попасть сюда или нет. Так же, впрочем, как
и вас наверняка не спросили, нравится вам моя компания или не нравится.
- Предупреждаю: я здесь начальник группы! Понимаете? И если я
приказываю...
- Плевал я на ваши приказы!
- Что-о?
Протопопов вскочил так стремительно, будто внутри у него выпрямилась
туго скрученная пружина. Кулаками, крепко сжимавшими костяшки домино, он
оперся о стол, подавшись вперед всей своей приземистой крепкой фигурой.
Маленькие черные глазки, глубоко сидящие под широким выпуклым лбом, впились
в новичка, желваки на скулах выпятились и стали перекатываться под кожей,
словно Протопопов силился разгрызть два больших ореха. Его противник
спокойно курил сигарету и, чуть улыбаясь, посматривал на него.
Три партнера Протопопова с интересом глядели на того, кто помешал им
играть, а теперь так дерзко себя ведет. Да еще с кем? С бывшим заместителем
начальника разведки одной из власовских дивизий, который и здесь сумел стать
главарем! Его бешеный нрав был хорошо известен многим. Даже высшие чины
держались теперь перед ним ниже травы, тише воды. Куда уж этому желторотому,
бывшему лейтенанту гренадерского полка гитлеровской армии...
- Да знаешь ли ты...
- Прошу не тыкать! Мы с вами вместе свиней не пасли!
Сомов говорил спокойно-небрежным тоном. Он отлично понимал: Протопопов
совершил ошибку, начав разговор в присутствии партнеров и тем самым поставив
на карту свой авторитет руководителя. Значит, надо вести себя так, чтобы как
можно сильнее пошатнуть этот авторитет. От произведенного сейчас впечатления
зависит многое...
Нарочно не глядя на Протопопова, Сомов веселым взглядом окинул
присутствующих, но краем ока заметил, как тот, побледнев и прикусив губу,
оторвался от стола и медленно, слегка раскачиваясь, стал приближаться к
нему.
Сокрушенно покачав головой и пожав плечами, Сомов швырнул в угол рюкзак
и тоже поднялся.
Теперь соперников уже не разделял стол - они стояли лицом к лицу.
Точнее, стоял Сомов, а Протопопов, все так же раскачиваясь и слегка шаркая
подошвами, приближался.
Сейчас всего каких-нибудь пять шагов отделяли их друг от друга.
Присутствующие удивленно переглянулись. Почему этот юноша не становится в
боевую позицию? Думает, Протопопов шутит? Но ведь всем ясно, что он идет на
таран!
И действительно, сделав еще два медленных шага, Протопопов пригнул
голову и, словно бык, ринулся вперед.
Все, что произошло вслед за тем, присутствующие осознали только спустя
минуту - так короток был этот бой и так неожидан его результат. Они успели
заметить только отдельные кадры: Сомов, чуть подавшийся в сторону... ладонь
руки, ребром падающая на шею их начальника пониже затылка... тело его,
неуклюже распластавшееся на полу.
Протопопов рухнул как подкошенный, даже не вскрикнув. Все еще ждали
продолжения боя. Казалось, сейчас начальник вскочит и вцепится в противника.
Потом стало жутко и страшно - так неподвижно было его тело. Партнеры
опустились на колени и перевернули Протопопова на спину. Падая, он разбил
нос, и кровь теперь заливала все его лицо.
- Доктора! - крикнул кто-то.
- Не стоит, - спокойно раскуривая сигарету, остановил Сомов. - От
такого удара не умирают. Плесните на него водой, через пять минут очнется...
И впрямь через несколько минут Протопопов открыл глаза, очумелым
взглядом обвел присутствэвощих. Увидав Сомова, рванулся, чтобы подняться, но
руки тотчас подломились в локтях, голова откинулась назад и глухо стукнулась
о мокрый пол.
- Положите его на диван и подложите что-нибудь под голову! - спокойно
приказал Сомов, и недавние партнеры Протопопова молча подчинились властным
интонациям, прозвучавшим в его голосе.
Подойдя к столу, Сомов, словно невзначай, опусшлся на стул, на котором
перед стычкой сидел начальник группы.
- Так вы, оказывается, мастер драться! - не скрывая восторга, прошептал
белокурый юноша с погонами старшего лейтенанта на довольно потрепанном
мундире.
- Приходилось! - небрежно бросил Сомов.
Протопопов снова открыл глаза и часто-часто заморгал, словно стараясь
разорвать тонкую пелену, мешавшую видеть. Но вот взгляд его остановился на
Сомове. Пристальный, полный ненависти. Заметив, что Протопопов старается
сесть, присутствующие затаили дыхание. Не может быть, чтобы начальник
примирился с поражением, не требуя немедленного реванша! Напрасно Сомов так
равнодушно перебирает косточки домино, выкладывая какой-то сложный узор.
Но, ко всеобщему удивлению, Протопопов не спешил расквитаться.
- Пошли ко мне! - неожиданно приказал он двоим из группы - майору и
капитану.
Все трое вышли.
Молоденький лейтенант придвинулся к Сомову. Ему не терпелось
удовлетворить любопытство и поближе познакомиться с новичком, который
держится так независимо, нет, просто дерзко.
- Здорово у вас получилось! - рубанул он ладонью воздух. - Только
теперь берегитесь - такого наш Протопопов не простит. Он отца родного убьет,
если тот станет поперек дороги.
- А я не из пугливых.
- Еще бы! Так обработать! Только вот не пойму: вы нарочно дразнили его
или действительно хотите вернуться в Россию?
- Может быть, раньше познакомимся?
- Охотно! Домантович, Михаил Данилович.
Сомов назвал себя.
- Вас интересует, действительно ли я решил вернуться? Обязательно!
- Ну и ну! Это все равно, что самому полезть в петлю! Проще сделать это
здесь. Меньше хлопот и моментальный эффект!
- А я собираюсь еще пожить!
- Не пойму, честное слово, не пойму! Полное отсутствие всякой логики!
Хотите пожить, а сознательно нарываетесь на опасность. Зачем?
- Там у меня жена, родители, а тут - никого!
- Да вы им и предсмертного поцелуя не пошлете. Вас расстреляют в первый
же день по приезде в Россию. Служба в немецкой армии - и с этим вы хотите
вернуться домой?
- Но ведь это служба по принуждению! Меня, полурусского-полунемца,
гитлеровцы силой взяли из лагеря военнопленных, чтобы напялить мундир
солдата немецкой армии. И воевал я преимущественно на Западном фронте...
- Думаете, вам поверят? Не поверят, а проверять не станут. Если уж
своих людей, вернувшихся из плена, посылают в лагеря... - Домантович
безнадежно махнул рукой и через минуту добавил: - Эх, что там ни говори, нам
с вами возврата нет!
- А я рассчитываю на психологический момент, возразил Сомов. - Победа
рождает у победителя великодушие. Особенно в первые часы после победы. Я не
питаю иллюзий, что меня встретят с распростертыми объятиями, Я виновен, и,
конечно, меня накажут. Возможно, на несколько лет лишат свободы. Я даже
уверен в этом. Но все это лучше, чем всю жизнь мыкаться на чужбине.
- Почему мыкаться? Наш лагерь посещали представители различных
благотворительных и иных обществ Они обещают помощь, работу...
- Святая наивность!
- То вы слишком большой оптимист, то завзятый скептик!
- Нельзя мерить одной меркой различные вещи. А тут... Мне пришлось
побывать в Париже, повидать эмигрантов, бежавших из России в начале
революции. Им так же, как нам сейчас, обещали поддержку и приют. А чем
кончилось? Бывшие графини моют посуду в ресторанах, великие князья служат
лакеями. А ведь это же "элита" дореволюционного русского общества, по
крайней мере, с точки зрения правящих классов тех стран, где они обрели
убежище... Ради чего же цацкаться с нами? В лучшем случае загонят куда-либо
на плантации или на шахты в Африку, например.
Сказанное Сомовым, очевидно, подействовало на Домантовича. Он впился
глазами в листочек, на котором механически вычерчивал квадратики и
треугольники, и рука его замерла.
- Ваша группа поголовно отказалась вернуться домой. Или есть такие, кто
хочет вернуться, да боится сказать об этом?
Сомов внимательно следил за выражением лица собеседника, но тот,
тряхнув головой, словно отгоняя печальные мысли, снова принялся упражняться
в рисовании.
- В чужую душу не влезешь... - сказал он, помолчав минуту.
- А вы сами?
- Как говорится: рада бы душа в рай, да грехи не пускают.
- И большие грехи?
- Немалые! Перед тем как податься к Власову, я служил в харьковской
