с низким поклоном верну вам. Добродетель торжествует, раскаявшийся грешник
падает к ногам своего благодетеля, публика вытаскивает платки и вытирает
глаза... А чтобы триумф был еще более разителен, не увеличить ли
вышеозначенную сумму еще на пятьдесят марок? Согласитесь, мне как никогда
нужны теперь лекарства, повышающие жизненный тонус!
Получив пятьдесят марок, Кубис ушел, проклиная свою будущую невесту и
обстоятельства, которые обернулись против него.
А тем временем Софья Лерро была очень довольна своим новым знакомством
и в душе благословляла Марию-Луизу, обещавшую устроить ее будущее. На
протяжении всего дня она присматривалась к красивому офицеру, которого
графиня прочила ей в женихи. Он ей понравился и внешностью, и веселым
характером. Кое-какие его остроты заставляли девушку краснеть, но, подумав,
ома пришла к выводу, что в этом повинна она сама: провинциальное окружение
ограничило ее взгляды, и обычная светская беседа кажется ей рискованной и
даже неприличной.
Софья Лерро была довольна сегодняшним воскресеньем, так же как и
Мария-Луиза, которой удалось в обществе Штенгеля провести весь день и
кое-чего достичь.
День двадцатого апреля ежегодно широко отмечался офицерами немецкой
армии. Двадцатого апреля родился фюрер, и к этой знаменательной дате
приурочивалось массовое присвоение новых званий офицерскому составу.
Повышение в чине, естественно, влекло за собой и повышение оклада. Этого дня
ждали почти все офицеры и заранее готовились к такому важному событию.
Но в нынешнем, 1944, году надежды многих не оправдались. Повышение
получили почти все офицеры Восточного фронта и эсэсовских частей, которые
сдерживали наступление англо-американских армий в Италии. Тыловые части,
такие, как дивизия Эверса, в этом году почти совсем не получили наград. Из
всего штаба дивизии в день рождения фюрера отметили только нескольких
офицеров, в том числе и барона фон Гольдринга. Теперь Генрих из
обер-лейтенанта стал гауптманом. Эверс и Лютц повышения в чине не получили.
Кубис неожиданно для себя получил майора, но теперь это мало его
интересовало: охотясь за приданым Софьи, он мечтал о тысячах и десятках
тысяч марок, а не о мизерном увеличении оклада.
Дела его в этом направлении значительно продвинулись вперед, а именно:
на двадцатое июня было назначено обручение с Софьей Лерро. Вскоре должна
была состояться и свадьба. Кубис ждал этого с нетерпением. Разрешение от
генерала на брак с этой "дворняжечкой", как называл Кубис Софью в разговорах
с Генрихом, он получил.
Но если сама Софья так быстро дала согласие, то ее отец, Альфредо
Лерро, долго колебался: принимать или не принимать этого малознакомого
офицера в свою семью? За последний месяц Лерро так подружился с Генрихом,
что не скрывал от него своих колебаний.
- Понимаете, что меня волнует? - говорил Лерро за несколько дней до
обручения.- Этот Кубис производит какое-то неопределенное впечатление. Мне
кажется, что он ни к чему серьезно не относится; даже ни над чем серьезно не
задумывается, к тому же нет у него никакой профессии. Ну что он будет
делать, когда окончится война?
Генрих, как мог, старался защитить своего протеже, выискивая а нем все
новые и новые положительные качества, но избавить Лерро от сомнений не смог.
- Очень хорошо, что вы так отстаиваете интересы своего друга, это
достойно офицера. Но, согласитесь, что он чересчур легкомыслен для семейной
жизни. Я даже не знаю, есть ли у него на счету хоть несколько тысяч лир,
чтобы купить Софье свадебный подарок?
- Мне кажется, что есть. До сих пор Пауль жил да широкую ногу, тратил
значительно больше, чем получал, как офицер. Познакомившись с вашей дочерью,
он стал значительно бережливее, это хороший признак. Погодите, мне кажется,
я видел у него и книжку с личным счетом, было неудобно поинтересоваться,
сколько у него есть, но ведь человек не будет открывать счет ради какой-то
мелочи.
Не мог же Генрих сознаться, что сам открыл счет, положив на него три
тысячи марок и взяв с Кубиса очередную расписку.
Как ни колебался Лерро, а пришлось уступить Софье и дать согласие на
брак. Правда, он поставил условие свадьба состоится не ранее чем через три
месяца после обручения.
- Я надеюсь, что за это время дочь лучше узнает Кубиса и сама
разочаруется,- признался Лерро Генриху.Ведь он ни рыба ни мясо. Ни одного
пристрастия, ни одного самого обычного увлечения. Болтается между небом и
землей - и все! Вот мы с вами - нас интересуют тайны подводного царства,
увлекает такой интересный спорт, как рыболовство. У других бывает страсть к
коллекционированию. Третьи интересуются садоводством или еще чем-нибудь. Это
свидетельствует о натуре целеустремленной. А чем увлекается ваш Кубис, что
его волнует?
- Он завзятый филателист,- наугад бросил Генрих первое, что пришло ему
в голову.
- Правда? Это для меня новость. И, надо сказать, приятная. Пусть хоть
марки собирает, если ни на что больше не способен!
В тот же день Генрих съездил в Пармо и купил Кубису несколько альбомов
с марками.
- О боже! Этого еще недоставало!- простонал Кубис.
- Вам придется просмотреть альбомы. Надо, чтобы вы могли отличить
французскую марку от немецкой.
Кубис зло взглянул на Генриха, но возражать не решился. Слишком уж
много стоили каждодневные букеты, чересчур много усилий потратил он на
ухаживание за Софьей, чтобы теперь отступить.
Как же обозлился Кубис, когда перед обручением Альфредо Лерро подарил
ему еще один огромный альбом со старыми марками.
- Когда-нибудь я швырну ему в голову этот альбом!в сердцах ругался
Кубис, показывая Генриху подарок будущего тестя.- Вы хоть бы намекнули
Лерро, что из всех марок и люблю лишь те, которые можно приравнять к звонкой
монете.
Но самое большое разочарование ожидало Кубиса приблизительно через
неделю после обручения, когда приступили к обсуждению брачного контракта.
- Оставили в дураках!- трагически воскликнул он, вбегая к Генриху в
кабинет и падая в кресло.
- Да объясните, что произошло?
- Оставили в дураках!- повторил Кубис и вдруг накинулся на Генриха.-
Это вы во всем виноваты! Морочили мне голову с приданым. А знаете, что он
дает в придачу к своей дочери? Ферму да шестьсот овец где-то на швейцарской
границе, дом в Кастель ла Фонте - тот, в котором он живет, и фруктовый
магазин в Пармо.
- Я считаю, что приданое не такое уж плохое!
- Да на кой черт мне нужны, эти овечки! Я перережу их в первый же день,
как только они станут моими.
- И сделаете глупость! Перестаньте кричать, давайте спокойно
подсчитаем. Говорите - шестьсот овец? Так вот... Курт, узнай у Лидии,
сколько стоит одна овца? Да, да, обычная овца. Думаю, марок сто, сто
двадцать.
- Да я за нее и марки не дам!
- Зато дадут вам. Думаю, что около семидесяти тысяч марок вы сможете за
них получить.
- Лидия говорит, что хорошая овца стоит две тысячи пятьсот лир,-
сообщил Курт.
Генрих свистнул и изумленно посмотрел на Кубиса.
- Вот тебе и овечки! В переводе на марки они стоят сто пятьдесят тысяч.
- Откуда вы взяли?- Кубис начал проявлять явный интерес, схватил
карандаш и взялся сам за подсчеты
- А верно! О мои милые овечки, как горячо начинаю я вас любить!
- Прибавьте сто тысяч за дом и магазин. Уже выходит двести пятьдесят
тысяч марок!
- Но мне нужны наличные деньги! Деньги! Понимаете! Только вам одному я
должен больше десяти тысяч марок! А Лерро не сказал о деньгах ни единого
елова!
- Я попробую в деликатной форме расспросить, что и как.
В ближайшие дни Генрих не смог выбраться к Лерро, и разговор о приданом
Софьи так и не состоялся. А вскоре выяснилось, что он уже и не нужен.
Как-то вечером жених и невеста нанесли Генриху официальный визит, и
Кубис, отойдя с Генрихом в сторонку, шепнул ему на ухо, что у Софьи на
книжке хранится около двадцати тысяч марок - наследство от матери.
- Значит, двадцатого июля свадьба?- спросил Генрих Софью.
- Пауль настаивает, чтобы раньше, но отец не соглашается. Вы бы
повлияли на него. Он вас так уважает!
Софья говорила правду - Альфредо Лерро был просто влюблен в молодого
барона. Если у него выдавался свободный вечер, он обязательно приглашал
Генриха посидеть, поболтать. Лерро не раз повторял, что подобные беседы
освежают его мозг, забитый формулами. Он горячо говорил обо всем, что
отвлекало его мысли от войны. Ибо война в его представлении была лишь
борьбой формул и технических идей, в которой, конечно, как щепки, летят
люди, но исход этой борьбы решает наиболее гибкая и передовая техническая
мысль, а не человеческие массы, способные лишь покоряться сильнейшему!
Единственной темой, которую избегал Альфредо Лерро, был завод и все
связанное с ним. Генрих тоже не заводил об этом разговора, чтобы не вызвать
подозрений.
- Кончится война, и я расскажу вам любопытнейшие вещи,- сказал как-то
инженер.- А сейчас...- он вздохнул,Сейчас все это мне самому так
осточертело, даже вспоминать не хочется. Мозг - самая благородная часть
человеческого организма, и он не терпит насилия. А меня торопят, торопят изо
всех сил. Даже если я болен, не дают полежать, привозят домой всевозможные
материалы и заставляют консультировать. А после того как я добился еще
одного усовершенствования - на меня начали наседать еще больше. Только и
слышу "Быстрее, быстрее, быстрее!"
- Хорошо, что вам хоть не приходится работать дома по ночам!
- Между нами говоря, я работаю иногда и дома, сам для себя. Как бы
иначе я мог собраться с мыслями. Впрочем, это неинтересно. Только, прошу
вас, не проговоритесь случайно об этом Штенгелю. Если он узнает, что
кое-какие материалы я держу у себя в сейфе, могут возникнуть серьезные
неприятности.
В этот вечер Генрих долго не спал. Признание Лерро рождало новые мысли,
новые планы.
СВАДЬБА И СМЕРТЬ
За несколько дней до свадьбы прибыл приказ командования северной
группы: Кубис назначался помощником Штенгеля по внутренней охране завода.
Такого счастливого поворота событий Генрих даже не ждал. Как
выяснилось, посодействовал этому делу Штенгель. Он убедил командование, что
раз уж Кубис должен породниться с Лерро и переехать к нему в дом, значит он
должен быть причастен к охране завода и к охране личности самого главного
инженера. Тем более, что сам Штенгель вынужден покинуть особняк Лерро - весь
второй этаж отходит к молодоженам.
Новое назначение Кубиса всем пришлось по душе: Альфредо Лерро
радовался, что избавится от опеки слишком уже педантичного Штенгеля. Софья
была счастлива, что ее молодой муж, которого она ревновала ко всем женщинам,
будет работать на глазах у отца. Мария-Луиза надеялась, что Штенгель
переедет в замок и ее собственный роман с ним продвинется настолько, что она
сможет сменить траурный наряд вдовы на свадебный убор невесты. Генрих
рассматривал новое назначение Кубиса как лишний шанс для осуществления своих
планов.
И лишь Кубис совершенно равнодушно относился к переменам по службе. Он
уже вошел в роль будущего владельца отары, магазина и дома. Целые вечера он
теперь проводил с Софьей, проверяя отчеты управляющего фермой и старшего
приказчика магазина. И тут они нашли общий язык: радовались удачным
операциям с фруктами, продаже шерсти, волновались, замечая неточности в
отчетах, или, обнаружив подозрительный счет, огорчались, что перевелись
