баграми ощупывали речное дно, но тела так и не нашли - быстрое течение,
очевидно, отнесло его значительно дальше того места, где он был убит. С
наступлением утра поиски пришлось возобновить в значительно более широком
масштабе. Несколько специальных команд производили их одновременно в
различных местах вниз по течению. Миллер сам руководил работой всех групп,
даже спал в автомобиле, несмотря на ненастье. Но бурная горная речка словно
насмехалась над ним, вырвав добычу из-под самого носа.
Поиски тела длились уже шестой день, и офицеры в интимных разговорах
все чаще высказывали предположение, что Миллер в деле Шенье "спрятал концы в
воду".
Каково же было всеобщее удивление, когда на седьмой день стало
известно, что тело найдено.
В Сен-Реми тотчас прибыл тот самый эсэсовский офицер, который выступал
на совещании у генерала Эверса, и с ним еще какой-то человек в штатском. Они
немедленно выехали к месту, где был обнаружен труп.
Предварительный осмотр подтверждал, что это Поль Шенье. Правда, бурное
течение сильно разбило тело о каменное дно, особенно лицо. Изуродованное
ударами о валуны, распухшее от пребывания в воде, лицо настолько
деформировалось, что необходимость сверять его с фотографией Поля Шенье
сразу же отпала. По этой же причине непригодными оказались и
дактилоскопические отпечатки, привезенные оберстом - их тоже нельзя было
сверить с отпечатками пальцев утопленника. Но было одно неопровержимое
доказательство, наводившее на мысль, что Миллер действительно подстрелил
беглеца с подземного завода номер 2948, ясно видный на руке трупа. А
тюремная одежда, тождественная той, какую носили заключенные на заводе,
только подтверждала мысль, что преступник, хоть и мертвый, но пойман.
Некоторое сомнение у штатского вызвало то обстоятельство, что одежда на
утопленнике была поношенная, а, по данным завода, Поля Шенье, когда он
взялся за изучение чертежей, переодели во все новое. Но Миллер напомнил, что
беглецу много дней пришлось лазить по горам и ущельям, и штатский согласился
- при таких обстоятельствах одежда могла не только износиться, но и
порваться в клочья.
Все-таки для окончательного опознания личности убитого и составления
официального протокола решено было создать специальную комиссию. В ее
состав, кроме уже упомянутых эсэсовского офицера и человека в штатском,
вошли Миллер и представитель штаба дивизии Генрих фон Гольдринг.
В мрачном настроении выехал Генрих к месту сбора комиссии. Все дни,
пока длились поиски тела, он нервничал не меньше самого Миллера. А что, если
это действительно Поль Шенье, то есть Андре Ренар? Неужели маки не сумели
увести его в горы? Очень странно! Особенно странно то, что на беглеце
тюремная одежда. Это уже совсем непонятно. Когда Генрих виделся с Ренаром в
Ла-Травельса, Андре был в нижней сорочке и пижамных штанах. А может быть,
Генриху показалось? Полосатые штаны могли составлять часть тюремной одежды.
Возможно, маки не успели прийти вовремя, и Андре пряшлось спасаться так
быстро, что он не успел даже сменить платье? Следовало еще раз съездить в
Ла-Травельса, чтобы лично удостовериться, что Андре Ренар в безопасности.
Генрих не сделал этого из осторожности и, выходит, допустил ошибку.
А расплатился за это Андре Ренар, прекрасный, мужественный человек,
который так помог ему.
Еще издали Генрих увидал кучку людей на берегу реки. Очевидно, члены
комиссии были в сборе. Надо спешить, а ноги словно налились свинцом, сердце
бешено колотилось. Нет, он будет идти медленно, пока на его лице не появится
обычное беззаботное выражение. Кстати, барон фон Гольдринг и не обязан очень
спешить. Пусть чувствуют, что это не кто-нибудь, а сын самого Бертгольда.
Члены комиссии действительно встретили его почтительно - на такое
почтение никак не мог рассчитывать обычный обер-лейтенант - и тотчас
приступили к осмотру трупа. Вместе со всеми склонился над утопленником и
Генрих. Рост такой же, как у Андре, лицо неузнаваемо избито и искромсано...
номер на руке тот же, что был и у Андре: 2948! Погодите-погодите, что-то в
номере не так... Ну, конечно же! У Андре он был вытатуирован ближе к
запястью, да и рисунок цифр выглядел иначе - не было маленькой петельки на
цифре "2"!
Генрих склонился еще ниже, и взгляд его упал на правую руку
утопленника, вытянутую вдоль тела, ладонью вниз. Черный ноготь с запекшейся
кровью. Таким именно ногтем водил по списку подозрительных лиц тот доносчик
из Ла-Травельса, которого Генрих передал начальнику службы СС.
"Так вот почему Миллер не сообщил, чем кончился допрос Базеля!"
Генрих взглянул на Миллера и встретил его настороженный взгляд. "Нет,
надо сделать вид, что я ничего не понял. Иначе остальные члены комиссии
заметят волнение начальника службы СС!"- промелькнуло в голове Генриха, и
он, приветливо улыбаясь, подошел к герою дня.
- Разрешите, герр майор, искренне поздравить вас со счастливым
завершением поисков Шенье!
Выражение тревоги исчезло из глаз Миллера, на губах заиграла радостная
улыбка.
В тот же день в казино перед обедом эсэсовец вручил начальнику службы
СС пять тысяч марок за пойманного, хотя и мертвого, беглеца. Пакет с
официальным протоколом комиссии был уже послан в Берлин, в штаб-квартиру.
- Не кажемся ли вам, Ганс, что я могу рассчитывать на хороший ужин за
ваш счет?- чуть иронически спросил Миллера Генрих, когда после обеда они
вместе выходили из казино.
- О, с радостью! Возможно, за мной остался должок очень прошу напомнить
о нем, ведь я несколько раз брал у вас мелкие суммы и не помню, все ли
отдал.
Миллер прекрасно чувствовал себя после получения пяти тысяч марок и был
готов рассчитаться с долгами, чего никогда не делал.
- У меня на эти мелочи слишком короткая память, и я не помню наших
взаимных расчетов. Кроме последнего долга.
- Какого именно?- спокойно поинтересовался Миллер.
- Моего молчания.
Миллер остановился. Лицо его побелело.
- Пошли, пошли, Ганс! Ведь мы друзья, а между друзьями не бывает
секретов. И, должен признаться, я просто в восторге от вашей находчивости и
изобретательности: подсунуть Базеля вместо Поля Шенье!
Генрих почувствовал, как дрогнул локоть Миллера, которого он взял под
руку.
- У меня на это, признаюсь, не хватило бы смекалки!.. Да не волнуйтесь
же, Ганс! Мне самому осточертело лазить по горам в поисках этого неуловимого
Шенье. Я очень доволен, что вы освободили меня от этой неприятной
обязанности!
- Послушайте. Генрих, вы не можете сказать мне, как вы узнали об этом?.
- Это моя тайна, Ганс! Миллер молчал, словно собираясь с мыслями.
- Я буду более откровенен, Генрих, и открою вам одну тайну, которая
касается вас. Хотите?
- Выслушаю с большим вниманием.
- То есть не непосредственно вас, а мадеумазель Моники, которая вам так
нравится. Нам удалось установить, что за несколько дней до нападения маки на
эшелон с оружием мадемуазель ездила в Бонвиль, пробыла там несколько часов и
вернулась неизвестно каким путем. На поезде, по нашим сведениям, ее не было.
Кроме того, ваш денщик Курт Шмидт знал номер поезда и время его отправки из
Бонвиля. Сопоставьте эти два факта и скажите - не кажутся ли они нам
подозрительными?
Генрих задумался на одну секунду и весело рассмеялся:
- Дорогой Ганс! Если ваша служба СС и в дальней шем будет так работать,
я не гарантирую вам благосклонности высшего начальства, как бы я не
отстаивал вас перед Бертгольдом. К тайне, в которую вы меня посвятили,
прибавьте следующие подробности: за два дня до своего отъезда в Бонвиль
мадемуазель Моника получила телерамму без подписи такого содержания:
"Помните про обещание". Если службе СС трудно будет узнать, кто ее послал, я
могу сказать точно - Генрих Фон Гольдринг! Тот же самый Гольдринг через два
часа после прибытия мадемуазель в Бонвиль выехал на собственной машине в
направлении Сен-Реми и на заднем сидении вез еще одного пассажира, вернее,
пассажирку. И этой пассажиркой была не кто иная, как мадемуазель Моника...
Более интимными подробностями этой тайны вы, надеюсь, интересоваться не
будете.
У Миллера в этот момент было такое растерянное, даже обиженное лицо,
что Генрих расхохотался.
- И все же я очень благодарен вам, что вы мне это рассказали. Было бы
очень досадно, если бы из-за меня мадемуазель Моники возникла неприятности.
Слово чести, очень вам благодарен!
- Рад, что все объяснилось так просто. Знаете что, Генрих? Переходите
служить в СС! При ваших способностях и связях вы бы могли сделать блестящую
карьеру! Мы бы с вами отлично работали. Согласитесь, что и я умею коечто
делать!
- Я уже думал об этом, но боюсь, что у меня не хватит необходимой для
этого выдержки. Особенно если учесть некоторые недостатки в моем характере,
которые хотя и объясняются молодостью, но от этого не становятся меньшими.
Вам я могу сказать об одном по секрету - люблю красивых женщин.
Теперь смеялся Миллер.
- Вы думаете, новая профессия вам помешает? Милый Генрих, как раз
наоборот! Любая женщина, вам понравившаяся, без всяких хлопот - ваша. Не
нужно тратить времени на ухаживание...
- Подумаю, подумаю, Ганс. Это предложение, откровенно говоря,
заинтересовало меня больше, нежели ваша тайна.
- О, у меня есть еще одна, которая вас, наверное поразит! Зайдемте ко
мне и вы убедитесь, что я настоящий ваш друг!
Они молча свернули в переулок, где в густом саду стоял особняк, в
котором разместилась служба СС.
У себя в кабинете Миллер отпер сейф, взял с полки папку, разыскал в ней
небольшой конверт и протянул его Генриху. Тот небрежно взял конверт за
уголок и бросил ленивый взгляд на почтовый штемпель.
- Монтефлер? Вам пишут из Монтефлера? Так это надо понимать, Ганс?
- Я бы не сказал, что в это городе живет ваш друг!
- Можно прочесть? Если, конечно, это не очень длинно.
- Всего полстранички...
Пожав плечами, Генрих вытащил из конверта сложенный вчетверо листок и,
развернув его, прежде всего взглянул на подпись. Но письмо было анонимное.
Неизвестный корреспондент более или менее точно передавал обстановку
перехода Гольдринга к немецким войскам и высказывал предположение, что
именно он передал русскому командованию план операции "Железный кулак", а
возможно, и операции "Зеленая прогулка". Автор письма советовал еще раз
проверить личность Гольдринга.
Генрих взглянул на дату. Письмо было написано за несколько дней до его
поездки в Лион. Значит, проверка, которой его подвергли в гостинице Шамбери,
связана с этим письмом.
Второй раз перечитывать Генрих не стал, чтобы не показать Миллеру, что
придает письму какое-либо значение. Натренированный глаз и так запечатлел
все особенности почерка. Очень знакомого почерка! Генрих уже догадался, кто
написал донос.
- Спасибо, Ганс! Вы меня немного развлекли. Автор письма, очевидно,
очень наивный человек. Было бы хуже, если бы эту писанину увидал Бертгольд.
По секрету вам скажу - он лишен чувства юмора и может расценить это письмо
как материал, направленный лично против него. Этого он вам никогда не
простит.
Миллер растерянно хлопал глазами.
- Боже мой, Генрих! Ведь я сам рассматривал эту дурацкою анонимку как
курьез и сберег ее только для того, чтобы показать вам! А теперь, когда мы с
вами посмеялись...
Майор так быстро выхватил из кармана зажигалку и поджег анонимиое
письмо, что Генрих не успел остановить его.
