баков... Ладно... Надо браться за дело!.. - До свидания, Верочка, мальчики!
- Агапова, не пропадай!..
Позвонила Борьке Левину в клинику. Узнал, обрадовался, договорились на
час. Бывший надзиратель оказался дома.
- Приезжайте, - сказал он, - и если можно, купите три бутылки пива.
Деньги сразу же верну.
Лида зашла в гастроном на улице Карья, купила пиво. Дома в районе
новостроек: от подъезда до подъезда - километр...
Алиханов встретил ее на пороге. Это был огромный молодой человек с
низким лбом и вялым подбородком. В глазах его мерцало что-то фальшиво
неаполитанское. Затеял какой-то несуразный безграмотный возглас и окончить
его не сумел:
- Чем я обязан, Лидочка, тем попутным ветром, коего... коего... Достали
пиво? Умница. Раздевайтесь. У меня чудовищный беспорядок.
Комната производила страшное впечатление. Диван, заваленный бумагами и
пеплом. Стол, невидимый под грудой книг. Черный остов довоенной пишущей
машинки. Какой-то ржавый ятаган на стене. Немытая посуда и багровый осадок в
фужерах. Тусклые лезвия селедок на кЛочке газетной бумаги...
- Идите сюда. Тут более-менее чисто.
Надзиратель откупорил пиво.
- Да, колоритно у вас, - сказала Лида. - Я ведь по образованию
гигиенист.
- Меня за антисанитарию к товарищескому суду привлекали.
- Чем же это кончилось?
- Ничем. Я на мятежный дух закашивал. Поэт, мол, йог, буддист, живу в
дерьме... Хотите пива?
- Я не пью.
- Вот деньги. Рубль одиннадцать.
- Какая ерунда, - сказала Лида.
- Нет, извините, - громко возмутился Алиханов. Лида сунула горсть
мелочи в карман. Надзиратель ловко выпил бутылку пива из горлышка.
- Полегче стало, - доверительно высказался он.
Затем попытался еще раз, теперь уже штурмом осилить громоздкую фразу:
- Чем я обязан, можно сказать, тому неожиданному удовольствию, коего...
- Вы филолог? - спросила Агапова.
- Точнее - лингвист. Я занимаюсь проблемой фонематичности русского
"Щ"...
- Есть такая проблема?
- Одна из наиболее животрепещущих... Слушайте, что произошло? Чем я
обязан неожиданному удовольствию лицезреть?..
Надзиратель опрокинул вторую бутылку.
- Мы готовим радиопередачу "Встреча с интересным человеком". Необходим
герой с оригинальной биографией. Вы филолог. Точнее - лингвист. Бывший
надзиратель. Человек многоплановой жизни... У вас многоплановая жизнь?
- Последнее время - да, - честно ответил надзиратель.
- Расскажите поподробнее о ваших филологических исследованиях.
Желательно, в доступной форме.
- Я вам лучше дам свой реферат. Что-то я плохо соображаю. Где-то здесь.
Сейчас найду...
Алиханов метнулся к напластованиям бумаги.
- В другой раз, - успокоила Лида. - Мы, очевидно, еще встретимся. Это у
нас предварительная беседа. Мне хочется спросить. Вы были надзирателем, это
опасно, рискованно?
Алиханов неохотно задумался.
- Риск, конечно, был. Много водки пили. Лосьоном не брезговали. На
сердце отражается...
- Я имела в виду заключенных. Ведь это страшные люди. Ничего святого...
- Люди как люди, - сказал Алиханов, откупоривая третью бутылку.
- Я много читала. Это особый мир... Свои законы... Необходимо
мужество... Вы мужественный человек?
Алиханов вконец растерялся.
- Люба, - сказал он.
- Лида.
- Лида! - почти закричал Алиханов. - Я сейчас достану шесть рублей. У
меня гуманные соседи. Возьмем полбанки и сухого. Что-то я плохо соображаю.
- Я не пью. Вы мужественный человек?
- Не знаю. Раньше мог два литра выпить. А теперь от семисот граммов
балдею... Возраст...
- Вы не понимаете. Мне нужен оригинальный человек, интересная личность.
Вы филолог, тонко чувствующий индивидуум. А раньше были надзирателем.
Ежедневно шли на риск. Душевная тонкость очень часто сопутствует физической
грубости...
- Когда я вам грубил?
- Не мне. Вы охраняли заключенных...
- Мы больше себя охраняли.
- Откуда у вас этот шрам? Не скромничайте, пожалуйста...
- Это не шрам, - воскликнул Алиханов, - это фурункул. Я расчесал...
Извините меня...
- Я все-таки хочу знать, что вы испытывали на Севере? фигурально
выражаясь, о чем молчала тундра?
- Что?
- О чем молчала тундра?
- Лида! - дико крикнул Алиханов. - Я больше не могу1 Я не гожусь для
радиопередачи! Я вчера напился! У меня долги и алименты! Меня упоминала
"Немецкая волна"! Я некоторым образом - диссидент! Вас уволят... Отпустите
меня...
Лида завинтила колпачок авторучки.
- Жаль, - сказала она, - материал интересный. Будьте здоровы. Я вам
позвоню. А вы пока отыщите свой реферат...
Надзиратель стоял обессиленный и бледный.
- Минутку, - сказал он, - я тоже иду. У меня гуманные соседи...
На площадке они расстались. Лида зашагала вниз. Алиханов взлетел на
четвертый этаж...
Левин обнял ее и долго разглядывал.
- Да, - сказал он, - годы идут, годы идут...
- Постарела?
- Как тебе сказать... Оформилась.
- А ты обрюзг. Позор. Галина дома?
- На собрании в школе. Хулиган у нас растет... Толстею, говоришь? Жена
советует: "Тебе надо бегать по утрам". А я отвечаю: "Если побегу, то уже не
вернусь..." Кофе хочешь? Раздевайся...
- Только после вас, доктор, - вспомнила Лида какую-то старую шутку.
Они прошли в гостиную. Торшер с прожженным абажуром. Иностранные
журналы на подоконнике.
- Хорошо у тебя, - сказала Лида, - в новых квартирах жутко делается.
Все полированное, сплошной хрусталь...
- Хрусталь и у меня есть, - похвастал Левин.
- Где?
- В ломбарде.
- По-прежнему канцерогенами занимаешься?
- По-прежнему.
- Расскажи.
- Минуточку, чайник поставлю.
- Жду...
Лида вынула записную книжку, авторучку и сигареты "БТ".
Левин вернулся, Они закурили.
- Ты во Франции был?
- Две недели.
- Ну и как?
- Нормально.
- А конкретнее?
- Трудолюбивый народ, реакционная буржуазия, экономический кризис,
обнищание масс...
- Ты по-человечески расскажи. Хорошо французы к нам относятся?
- А черт их знает. Настроение у всех хорошее.
- Как насчет благосостояния? Как тебе француженки, понравились?
- Благосостояние нормальное. Кормили хорошо. У меня был третий стол.
Вино, цыплята, кофе, сливки... Девицы замечательные. Вернее, так, либо
уродина, либо красотка. Тут дело в косметике, я полагаю. Косметика
достоинства подчеркивает, а недостатки утрирует... Держатся свободно,
непосредственно. У них такие белые синтетические халаты, декольте...
- Что значит - белые халаты? Ты в клинике работал?
- Я не работал. Я дизентерией в Ницце заболел. День погулял и слег.
- Значит, Франции практически не видел?
- Почему? У нас был цветной телевизор.
- Не повезло тебе.
- Зато я отдохнул.
- Привез что-нибудь интересное? Сувениры, тряпки?
- Слушай, - оживился Левин, - я уникальную вещь привез. Только отнесись
без ханжества. Ты же врач. Сейчас достану. Я его от Вовки прячу.
- Что ты имеешь в виду?
- Лидка, я член привез. Каучуковый член филигранной работы. Ей-богу.
Куда же он девался? Видно, Галка перепрятала...
- Зачем это тебе?
- Как зачем? Это произведение искусства. Клянусь. И Галке нравится.
- Как таможенники не отобрали?
- Я же не в руках его тащил, я спрятал.
- Куда? Ведь не иголка...
- Я одну даму попросил из нашей лаборатории. Женщин менее тщательно
обыскивают. И возможностей у них больше. Физиология более... укромная..
- Ты как ребенок. Поговорим лучше о деле.
- Сейчас я кофе принесу.
На столе появились конфеты, вафли и лимон.
- Сгущенное молоко принести?
- Нет. Рассказывай.
- Чего рассказывать? Я занимаюсь моделированием химических реакций.
Одно время исследовал канцерогенез асбестовой пыли...
- Ты мне скажи, рак излечим?
- Рак кожи - да.
- А рак желудка, например?
- Лидочка, полный хаос в этом деле. Миллиграмм канцерогена убивает
лошадь. У любого взрослого человека на пальце этих самых канцерогенов -
табун отравить можно. А я вот курю и тем не менее - жив... Дым, в свою
очередь, тоже... Не записывай. Рак - щекотливая тема. Запретят твою
передачу.
- Не думаю.
- Что, я с журналистами дела не имел?! Обратись к терапевту, у них
благодать. Соцобязательства каждый месяц берут... Ты погони в свою контору,
согласуй.
Агапова позвонила Нине Игнатьевне. Та перепугалась.
- Лидочка, рак - слишком печально. Порождает отрицательные эмоции.
Ассоциируется с небезызвестным романом. Мы ждем чего-нибудь светлого...
- Рак - это проблема номер один.
- Лидочка, не упрямьтесь. Есть негласное распоряжение.
- Что ж, - вздохнула Лида, - извините...
- Куда ты? -- удивился Левин. - Посиди.
- Я, в общем-то, по делу зашла.
- Мы семь лет не виделись. Скоро Галка придет, выпьем чего-нибудь.
- Ты уж прости, не хотелось бы мне ее видеть.
Левин молчал.
- Ты счастлив, Боря?
Левин снял очки. Теперь он был похож на второгодника.
- Какое там счастье! Живу, работаю. Галка, я согласен, трудный человек.
Есть в ней что-то безжизненное. Володя - хам, начитанный, развитый хам. Я
все-таки доктор наук, профессор. А он говорит мне вчера: "У тебя комплекс
неполноценности..."
- Но ведь ты ученый, служишь людям. Ты должен гордиться...
- Брось, Лида. Я служу Галине и этому засранцу.
- Ты просто не в форме.
Лида уже стояла на площадке.
- А помнишь, как в Новгород ездили? - спросил Левин.
- Боря. замолчи сейчас же. Все к лучшему. Ну, я пошла.
И она пошла вниз, на ходу раскрывая зонтик.
Щелчок - и над головой ее утвердился пестрый, чуть вибрирующий купол.
- А как мы дыни воровали?! - закричал он в лестничный пролет...
К этому времени стемнело. В лужах плавали акварельные неоновые огни.
Бледные лица прохожих казались отрешенными. Из-за поворота, качнувшись,
выехал наполненный светом трамвай. Лида опустилась на деревянную скамью.
Сложила зонтик. В черном стекле напротив отражалось ее усталое лицо. Кому-то
протянула деньги, ей сунули билет. Всю дорогу она спала и проснулась с
головной болью. К дому шла медленно, ступая в лужи. Хорошо, догадалась
надеть резиновые чешские боты...
Осинские жили в соседнем подъезде. Аркадий - тренер, вечно шутит. На
груди у него, под замшевой курткой, блестит секундомер. Милка где-то химию
преподает.
Сын - таинственная личность. Шесть лет уклоняется от воинской
повинности. Шесть лет симулирует попеременно - неврозы, язву желудка и
хронический артрит. Превзошел легендарного еволюционера Камо. За эти годы
действительно стал нервным, испортил желудок и приобрел хронический артрит.
Что касается медицинских знаний, то Игорь давно оставил позади любого
участкового врача. Кроме того, разбирается в джазе и свободно говорит
по-английски...
В общем, человек довольно интересный, только не работает...
Лида поднялась на третий этаж. Ей вдруг неудержимо захотелось домой.
Прогоняя эту мысль, нажала кнопку. Глухо залаял Милорд.
- Входи, - обрадовалась Мила Осинская, - Игорь где-то шляется. Арик на
сборах в Мацесте. Познакомься, это Владимир Иванович.
Навстречу ей поднялся грузный человек лет шестидесяти. Протянул руку,
назвался. С достоинством разлил коньяк. Мила включила телевизор.
- Хочешь борща?
- Нет. Я, как ни странно, выпью.
- За все хорошее, - дружелюбно произнес Владимир Иванович.
Это был широкоплечий, здоровый мужчина в красивом тонком джемпере. Лицо
