нахмурился.
- Мисс Вонг?
Ее лицо окаменело.
- Мисс Вонг, вам плохо?..
Бармен увидел, как побелели суставы ее пальцев, как бледность
поползла по рукам, и они стали, словно вылепленные из воска.
- Что-нибудь не так, мисс Вонг?
Она резко подалась к нему.
- Вы заметили? - спросила она хриплым шепотом с нотками сарказма в
голосе.
Ридра Вонг оттолкнулась от стойки, пошла к двери. Остановилась,
откашлялась и быстро вышла из бара.
2
- Моки, помоги мне!
- Ридра? - в темноте доктор Маркус Т'мварба оторвал голову от
подушки. В туманном свете над постелью появилось ее лицо. - Где ты?
- Внизу, Моки. Пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой!
Ее возбужденное лицо то исчезало, то появлялось в поле зрения. Он
зажмурился от яркого света, затем медленно открыл глаза.
- Поднимайся.
Лицо исчезло.
Маркус махнул рукой в сторону управляющего пульта, и мягкий свет
заполнил роскошную спальню. Он откинул золотистое одеяло, встал на
пушистый ковер, снял с вычурной бронзовой подставки черный шелковый халат
и набросил на плечи. Автоматические контуры расправили его по его фигуре,
убирая лишние складки. Он нажал кнопку среди завитушек рамы, выполненной в
стиле барокко, алюминиевая панель откинулась, открыв внутренность бара.
Выдвинулся дымящийся кофейник и графины с ликерами.
Повинуясь другому жесту, на полу выросли надувные кресла. Доктор
Т'мварба повернулся к входной двери, она щелкнула, скользнула в сторону, и
на пороге появилась Ридра.
- Кофе? - он подтолкнул кофейник, силовое поле подхватило его и мягко
поднесло к Ридре. - Чем ты занимаешься?
- Моки, это... Я?..
- Пей кофе.
Она наполнила чашку, поднесла ее ко рту:
- Нет ли чего-нибудь успокаивающего?
- Шоколадный или кофейный ликер? - он извлек две маленькие рюмочки. -
Как ты думаешь, можно успокоить себя спиртным? Ах, извини, я еще не совсем
пришел в себя после обеда. Собиралась компания...
Она покачала головой.
- Просто какао.
Крошечная рюмочка последовала за кофе по силовому лучу.
- У меня был ужасно трудный день, - он потер руки. - Никакой работы:
собрались гости на обед и спорили весь день, а потом меня замучили
вызовами. Я лег спать только десять минут назад, - он улыбнулся. - А как
ты провела вечер?
- Моки, это... это было ужасно.
Доктор Т'мварба глотнул ликер.
- Хорошо. В противном случае я бы тебе никогда не простил, что ты
подняла меня с постели.
Ридра непроизвольно улыбнулась.
- Я в-все... всегда могу рас-с-считывать на твое с-сочувствие, Моки.
- Ты можешь рассчитывать на мой здравый смысл и убедительный совет
психиатра. А сочувствие? Извини, но не после полуночи. Садись. Что
случилось? - взмахом руки он пододвинул кресло к Ридре. Край сиденья легко
ударил ее под коленки и она села. - Перестань заикаться и рассказывай. Ты
преодолела это, когда тебе было пятнадцать лет, - его голос стал мягким и
убедительным.
Она отхлебнула кофе.
- Шифр... Помнишь, я работаю над шифром?
Доктор Т'мварба опустился на широкий кожаный диван и откинул назад
седые волосы, все еще взъерошенные после сна.
- Я помню, что тебя попросили поработать над чем-то для
правительства. Ты довольно пренебрежительно отозвалась об этом.
- Да. И... вообщем, это не код... это язык. Как раз сегодня вечером
я-я разговаривала с главнокомандующим, с генералом Форестером и это
случилось... Это случилось, и я знаю!
- Что ты знаешь?
- Точно как в прошлый раз, я знаю, о чем он думает!
- Ты читаешь его мысли?
- Нет. Нет все было как в прошлый раз! Наблюдая за ним, я могла
рассказать, что он будет говорить...
- Ты уже пыталась раньше объяснить мне это, но я до сих пор ничего не
понимаю, если только ты не имеешь ввиду какой-нибудь вид телепатии.
Она покачала головой.
Доктор Т'мвбара сплел пальцы и откинулся на спинку дивана.
Внезапно Ридра сказала ровным голосом:
- У меня есть кое-какие идеи насчет того, что ты пытаешься выразить,
дорогая, но ты должна высказать это сама. Именно это ты хотел сказать,
Моки, не правда ли?
Т'мбвара вскинул седые брови.
- Да. Именно это. Ты говоришь, что не читаешь моих мыслей? Ты
показывала это мне дюжину раз...
- Я знаю, что пытаетешься сказать ты, а ты не знаешь, что хочу
сказать я. Это не справедливо! - она привстала с кресла.
Они сказали в унисон:
- Вот почему ты такая прекрасная поэтесса.
Ридра продолжила:
- Я знаю, Моки. Я беру то, что волнует меня больше всего и
перекладываю на стихи, и люди понимают их. Но последние десять лет я,
оказывается, занималась не этим. Знаешь, что я делала? Я слушала людей,
ловила их мысли, их чувства - они спотыкались о них, они не могли их
выразить, и это было очень больно. А я отправлялась домой и отшлифовывала
их, выплавляла для них ритмическое обрамление, превращала тусклые цвета в
яркие краски, заменяла режущие краски пастелью, чтобы они больше не могли
ранить - таковы мои стихи. Я знаю, что хотят сказать люди, и говорю это за
них.
- Голос вашего века, - пробормотал Т'мвбара.
Она нецензурно выругалась. В прекрасных глазах появились слезы.
- То, что я хочу сказать, то, что я хочу выразить, я просто... - она
покачала головой, - этого я не могу высказать.
- Если ты по-прежнему великая поэтесса - сможешь.
Она кивнула.
- Моки, еще год назад я не подозревала, что высказываю чужие мысли, Я
думала, они мои собственные.
- Каждый молодой писатель, хоть чего-нибудь стоящий, проходит через
это. У тебя это случилось, когда ты овладела ремеслом.
- А теперь у меня есть собственные мысли, у меня есть, что сказать
людям. Это не то, что раньше: оригинальная форма для уже сказанного. И это
не просто противоречия о которых говорят люди, обобщенные в одно целое.
Это нечто новое. И я перепугана до смерти.
- Каждый молодой писатель, созревая, через это проходит.
- Повторить легко, сказать - трудно, Моки.
- Хорошо, что ты это поняла. Почему бы тебе не описать, как это...
ну, как ты это понимаешь?
Она молчала пять, десять секунд.
- Ладно, попытаюсь еще раз. Перед тем, как уйти из бара, я стояла,
глядя в зеркало, а бармен подошел и спросил, что со мной...
- Он почувствовал, что ты не в себе?
- Он ничего не почувствовал. Он увидел мои руки. Они стиснули край
стойки и мгновенно побледнели. Не нужно быть гением, чтобы связать это с
тем, что происходит у меня в голове.
- Бармены обычно очень чувствительны к такого рода эксцессам. Это
элемент их работы, - Маркус допил кофе. - Твои пальцы побелели? Хорошо,
что же сказал генерал Форестер? Или что он хотел сказать?
Ее щека дважды дернулась, и доктор Т'мварба подумал: "Это просто
невроз или что-то более специфическое?"
- Генерал - грубоватый, энергичный человек, - объяснила она, -
вероятно, неженатый, проффесиональный военный со всеми вытекающими из
этого последствиями. На вид ему лет пятьдесят. Он вошел в бар, где была
назначена встреча; его глаза сузились, потом широко раскрылись, пальцы рук
сжались в кулаки, медленно расслабились, шаг замедлился, но когда он
подошел ближе, он сумел взять себя в руки. Он пожал мою руку так, словно
боялся что она сломается.
Т'мварба не сдержал улыбку и рассмеялся:
- Он влюбился в тебя!
Она кивнула.
- Но почему это расстроило тебя? Я думаю, это должно тебе льстить.
- О, конечно, - Ридра наклонилась вперед. - Я _б_ы_л_а_ тронута... И
я могла проследить каждую его мысль. Один раз, когда он пытался вернуть
свои мысли к шифру, к Вавилону-17, я сказала то, что он думал, чтобы
показать, насколько я внимательна к нему. Я проследила за его мыслью,
словно я читала в его мозгу...
- Подожди... Вот этого я не понимаю. Как ты могла _т_о_ч_н_о_ знать,
о чем он _д_у_м_а_е_т_?
Она подперла подбородок рукой.
- Он рассказал мне. Я говорила что мне нужно больше информации для
расшифровки языка. Он не хотел давать ее. Тогда я сказала, что без нее не
смогу продвинуться дальше. Это действительно так. Он чуть поднял голову -
и этим выдал себя. Он не хотел качать головой, поэтому усилием воли
сдержал свой жест, но я заметила его напряженность. А если бы он покачал
головой, чуть поджав губы, что бы он мог мне сказать, как вы думаете?
Доктор Т'мварба пожал плечами:
- Это не так просто, как ты думаешь?
- Конечно, но он сделал один жест, чтобы избежать другого. Что это
могло означать?
Т'мварба покачал головой.
- Он сдержал свой жест, чтобы не показать, что простое дело не
вызвало бы его появления здесь. Поэтому он поднял голову.
- Что-нибудь вроде: если бы это было так просто, мы не нуждались бы в
вас? - предположил Т'мварба.
- Точно. Возникла неприятная пауза. Это надо было видеть.
- Ну уж нет.
- Если бы это было так просто - пауза - если бы все дело было в этом,
мы никогда не обратились бы к вам, - Ридра повернула руку ладонью вверх. -
И я сказала это ему; у него сразу челюсти сжались...
- От удивления?
- Да. Тут он на секунду подумал, что я читаю его мысли.
Доктор Т'мварба покачал головой.
- Это просто, Ридра. То, о чем ты говоришь, это чтение мышечных
реакций. Его можно осуществлять очень успешно, особенно если знаешь
область, в которой сосредоточены мысли твоего собеседника. Вернись к тому,
из за чего ты расстроилась. Твоя скромность была возмущена вниманием
этого... неотесанного солдафона?
Она снова выругалась. Доктор Т'мварба покусал нижнюю губу.
- Я не маленькая девочка, - сказала Ридра. - К тому же ни о чем
непристойном он и не думал. Я повторила его мысли, чтобы просто показать,
насколько мы близки. Мне показалось, что он очарован. И если бы он понял
нашу близость так же, как и я, у меня остались бы только самые светлые
чувства к нему. Только когда он уходил...
Доктор Т'мварба вновь услышал хрипоту в ее голосе.
- ...когда он уходил, последнее, что он подумал, было: "Она не знает.
Я не сказал ей об этом."
Глаза Ридры потемнели - прикрыв их веками, она слегка наклонилась
вперед. Доктор наблюдал это тысячи раз, с тех самых пор, как худенькую
двенадцатилетнюю девочку направили к нему на прохождение курса
невротерапии, которая превратилась в психотерапию, а потом и в дружбу.
Но он так до конца и не разобрался в этих ее переменах - всегда
внезапных. Когда срок терапии официально закончился, он продолжал
внимательно приглядываться к Ридре. Что в ней происходит, когда ее глаза
вот так темнеют? Он знал, что существует множество проявлений его
собственной натуры, которые она читает с легкостью. Он знал многих людей,
равных ей по репутации, людей влиятельных и богатых. Но репутация не
внушала ему почтения. А Ридра внушала.
- Он думал, что я не понимаю. Что он ничего мне не сообщил. И я
рассердилась. Это причинило мне боль. Все недопонимания, которые связывают
мир и разделяют людей, обрушились на меня - они ждали, что я распутаю их,
объясню, а я не могла. Я же не знаю слов, грамматики, синтаксиса. И...
Что-то изменилось в ее азиатском лице. Маркус попытался уловить, что
именно.
- Да?
- Вавилон-17.
- Язык?
- Да. Ты знаешь, что я называю моим "озарением"?
- То, что ты внезапно начинаешь понимать незнакомый язык?
- Да, генерал Форестер сказал мне, что то, что было у меня в руках -
не монолог, а диалог. Этого я раньше не знала. Но это совпадало с
