специализации я не работаю с ними последние шесть лет...
Кто она? - подумал Форестер вновь. Сегодня утром он получил ее
секретное досье, но сразу же передал его адъютанту, успев лишь заметить
пометку "одобряется".
Как-бы со стороны генерал услышал собственный голос:
- Возможно, если вы расскажете немного о себе, мисс Вонг, мне будет
легче говорить с вами.
Нелогично. Хотя произнес он это спокойно и уверенно. Уловила ли она
его сомнения?
- Что вы хотите знать?
- Мне известно очень немногое: ваше имя и то, что несколько лет назад
вы работали в военно-криптографическом отделе. Знаю, что уже тогда,
несмотря на ваш юный возраст, у вас была отличная профессиональная
репутация. И несмотря на то, что прошло шесть лет, работники отдела
вспомнили вас. Целый месяц они безуспешно возились с Вавилоном-17 и
единодушно заявили: "Идите к Ридре Вонг", - он помолчал. - Вы сказали, что
кое в чем разобрались. Значит, они были правы.
- Выпьем, - предложила Ридра.
Бармен продефилировал туда-обратно, оставив на стойке два небольших
дымчато-зеленых бокала. Она пригубила, наблюдая за ним. Ее глаза, подумал
генерал, изогнуты словно распахнутые крылья.
- Я не с Земли, - сказала Ридра. - Мой отец был инженером связи в
звездном центре X-II-B, как раз за Ураном. А мама - переводчицей в Суде
Внешних Миров. До семи лет я росла в звездном центре. Там почти не было
детей. В пятьдесят втором мы переселились на Уран-27. Когда мне
исполнилось двенадцать лет, я уже знала семь земных языков и могла
понимать пять неземных. Я запоминала языки, как большинство людей
запоминают мелодии популярных песен. Мои родители погибли во время второго
запрета.
- Вы тогда были на Уране?
- Аы знаете, что там произошло?
- Я знаю, что Внешние планеты пострадали больше чем Внутренние.
- Вы ничего не знаете. Да, они пострадали больше, - она глубоко
вздохнула, отгоняя воспоминания. - Одного глотка недостаточно, чтобы
разбудить воспоминания, хотя... Выйдя из госпиталя, я была близка к
помешательству, была такая опасность...
- Помешательство?..
- Голод, вы, конечно, знаете о нем, плюс невралгическая чума.
- Я знаю и о чуме.
- Как бы там ни было, я попала на Землю, поселилась у родственников и
проходила курс невротерапии. Только мне это было не нужно. Не знаю,
откуда... психологическое это или физиологическое, но из всего этого я
вышла с идеальной словесной памятью. Я всю жизнь была на грани... так что
ничего странного. И еще, у меня идеальный слух.
- Не связано ли это с молниеносным счетом и образной памятью? Я видел
как этим пользуются шифровальщики.
- Я посредственный математик и не умею быстро считать. Я проверяла
себя; у меня высокий уровень зрительного восприятия и специальных реакций
- цветные сны и все прочее, но главное - точная словесная память. Тогда я
уже писала стихи. А летом получила работу переводчика в правительстве и
начала заниматься шифрами. Довольно скоро я почувствовала, что эта работа
дается мне легко. Но я плохой шифровщик. Не хватает терпения серьезно
работать над текстом, написанным не мной. Невроз - еще одна причина, по
которой я отдала себя поэзии. Но эта "легкость в работе" меня пугала.
Иногда, когда было очень много работы, и очень хотелось получить ответ, в
голове что-то начинало складываться, и внезапно все, что я знала,
соединялось в одно целое, и я могла не напрягаясь читать текст, говорить
об этом, а сама при этом была испуганной, уставшей и жалкой.
Она взглянула на бокал.
- Постепенно я научилась контролировать себя. В девятнадцать лет у
меня была репутация маленькой девочки, которая может разобраться во всем.
Какое-то чутье позволяло выделить легко узнаваемые образы - найти
грамматический порядок в случайно перемешанных словах, что я и сделала с
Вавилоном-17.
- Почему же вы оставили эту работу?
- Я вам уже назвала две причины. А третья заключается в том, что,
узнав о своих возможностях, я захотела использовать их в собственных
целях. В девятнадцать лет я оставила военную службу и... в общем... вышла
замуж и начала серьезно писать. Три года спустя появилась моя первая
книга, - она пожала плечами, улыбнулась. - А об остальном читайте в моих
стихах. Там есть все.
- А теперь в мирах пяти галактик люди ищут в ваших образах и
значениях разгадку величия, любви и одиночества.
Последние три слова выпрыгнули из его предложения, словно бродяги из
товарного вагона. Она стояла перед ним, и она была великой. А он, здесь,
оторванный от привычной военной жизни, чувствовал себя безнадежно
одиноким. И был безнадежно... Нет!
Это невозможно и немыслимо, это слишком просто, чтобы объяснить то,
что завертелось и запульсировало у него в голове и в груди.
- Выпьем еще? - автоматическая защита. Но она воспримет ее за
автоматическую вежливость. Воспримет ли?
Подошел бармен, оставил бокалы.
- Миры пяти галактик, - повторила Ридра. - Как странно. Мне всего
двадцать шесть... - Ее взгляд застыл. А первый бокал был все еще не выпит.
- В вашем возрасте Китс был уже мертв.
Она пожала плечами:
- Мы живем в странное время. Оно неожиданно выбирает героев, очень
молодых, и так же быстро и внезапно расстается с ними.
Он кивнул, вспомнив с полдюжины певцов, актеров, даже писателей,
которые объявлялись гениями на год-два, чтобы потом исчезнуть навсегда.
Популярность Ридры Вонг не падала уже третий год.
- Я принадлежу своему времени, - сказала она. - Да, я хотела бы
вырваться за его пределы, но оно слишком связано со мной. - Ее рука
вспорхнула над бокалом и опустилась на красное дерево стойки. - Вы в армии
должны испытывать нечто подобное. - Она подняла голову. - Ну как,
удовлетворены моим рассказом?
Он кивнул. Легче было солгать жестом, чем словом.
- Хорошо. А теперь, мистер Форестер, расскажите о Вавилоне-17.
Генерал оглянулся в поисках бармена, но внезапное сияние вернуло
взгляд к ее лицу - это оказалась просто ее улыбка, он краем глаза принял
эту улыбку за вспышку света.
- Возьмите, - сказала она, пододвигая к нему свой второй бокал. - Я
еще не допила первый.
Он взял бокал, отпил.
- Вторжение, мисс Вонг... Это связано с Вторжением.
Внимательно слушая, она склонилась над стойкой, прищурила глаза.
- Все началось с серии несчастных случаев - точнее, это сначала они
казались несчастными случаями. Теперь мы уверены, что это диверсии. Они
происходят на всей территории Союза с декабря шестьдесят восьмого года.
Некоторые - на боевых кораблях, некоторые - на кораблях Космического Флота
Двора. Обычно не срабатывает самое важное оборудование. В двух случаях в
результате взрывов погибли крупные правительственные деятели. Несколько
раз все это происходило на промышленных предприятиях, производящих
важнейшее военное оборудование.
- Что же объединяет эти "случаи", кроме того, что они связаны с
войной? При нынешнем уровне развитии экономики, любой такой случай в
промышленности нетрудно связать с войной.
- Всех их объединяет одно, мисс Вонг - Вавилон-17.
Она медленно допила содержимое своего бокала и поставила его прямо на
мокрый, оставшийся от него же, след на стойке.
- Непосредственно перед, в течение и сразу после каждой диверсии
пространство заполняется радиопередачами из неизвестных источников.
Большинство из них, если судить по мощности, работают в радиусе нескольких
сот ярдов. Но некоторые врываются по гиперстатическому каналу,
охватывающему расстояние в несколько световых лет. Во время последних трех
"случаев" мы записали эти передачи и дали им рабочее название Вавилон-17.
Вот и все. Сможете ли вы из этого что-нибудь извлечь?
- Да. У вас есть шанс, перехватывая эти инструкции для саботажа,
определить цель "несчастных случаев"...
- Но мы ничего не можем найти! - в голос генерала прорвалось
раздражение. - Там нет ничего, кроме этого проклятого бормотания! В
конце-концов кто-то заметил повторения в передачах и заподозрил
существование шифра. Наши шифровальщики потратили уйму сил, но за целый
месяц так и не смогли ничего добиться... Поэтому мы и обратились к вам.
Генерал умолк в ожидании. Наконец Ридра сказала:
- Мистер Форестер, мне нужны оригиналы этих записей, плюс полный
отчет, секунда за секундой, если это возможно, обо всем случившемся.
- Не знаю, можно ли...
- Если у вас нет такого отчета, постарайтесь его составить во время
следующего "случая". Если этот радиохлам представляет собой беседу,
диалог, то я сумею выяснить, о чем там говориться. Вы могли бы заметить,
что в той копии, которую мне передал криптографический отдел, нет
обозначений, кому принадлежат реплики. Короче, мне пришлось
тренскрибировать чрезвычайно сложный текст, в котором отсутствует
пунктуация и даже разделения между словами.
- Я, возможно, смогу дать вам все, кроме оригинала записи...
- Постарайтесь. Я должна сама составить транскрипцию, тщательно и на
своем оборудовании.
- Мы сделаем все заново, так как вы укажите.
Она покачала головой.
- Я должна все проделать сама, иначе я ничего не могу обещать. Вся
проблема в фонематических и аллофонических противопоставлениях. Ваши люди
даже не поняли, что это язык, поэтому не заинтересовались...
Он прервал ее:
- Ч_т_о_ это за противопоставления?
- Вы наверное слышали как некоторые люди из Азии путают звуки Р и Л,
когда говорят на западных языках? Это потому, что во многих восточных
языках это аллофоны, они слышат и пишут их одинаково. Или, например,
сочетание th в английских словах they и theater.
- И в чем же различие?
- Произнесите их и прислушайтесь. Один - звонкий, другой - глухой.
Они различаются как В и Ф; только это аллофоны в английском языке и вы
пользуетесь ими как одной фонемой.
- О...
- Как видите, проблема "иностранца" в транскрибировании языка, на
котором он не говорит: он просто не слышит различий, которых нет в его
собственном языке.
- Как вы собираетесь сделать это?
- Применить свои знания звуковых систем различных языков, и интуицию.
- Опять таинственное "озарение"?
Она улыбнулась.
- Надеюсь.
Она ждала от него поддержки, одобрения. Чем может он поддержать ее?
На какой-то миг генерал увлекся нежным звучаниеми ее голоса.
- Конечно, мисс Вонг, - сказал он. - Вы наш эксперт. Приходите завтра
в криптографический отдел и получите все необходимое.
- Спасибо, мистер Форестер. Я принесу вам свой официальный доклад.
Он застыл, окаменев от ее улыбки. Я должен идти, с отчаянием подумал
он. Ах, да, нужно еще что-то сказать...
- Прекрасно, мисс Вонг. Там мы еще с вами побеседуем.
Что-то еще, что-то...
Он вздрогнул, не в силах уйти (я должен отвернуться от нее). Надо
сказать что-то более важное - спасибо... люблю... Он пошел к двери,
успокаивая свои мысли. Кто она? Ах, что-то же надо сказать. Я грубый
профессиональный вояка. Но все богатство мыслей и слов я бы отдал ей!
Дверь раскрылась, и вечер положил на его глаза свои синие пальцы.
Боже, подумал он, как она невозмутима, все это во мне, а она не
знает! Я не могу этого выразить! Где-то глубоко прятались слова -
успокойся, пока ты в безопасности. Но на поверхность вырывалось злость на
собственное молчание. Я не могу ничего сказать...
Ридра встала, опираясь о край стойки. Ее взгляд остановился на
зеркале. Подошел бармен, взял бокалы, стоящие возле кончиков ее пальцев и
